Александр Лисовой: «Мои руки – это уже часть театра!»

В отличие от актеров, бутафоры – не менее значимые художники, – как правило, всегда остаются за кадром. За них говорит их творчество – декорации и реквизит, позволяющие лицедеям максимально вжиться в образ, а зрителю – ощутить полноту и реализм событий, происходящих на сцене. Впрочем, бутафоры и не стремятся быть у всех на виду. Их профессия – это таинство, постичь которое дано немногим. Только они умеют практически из ничего сделать эксклюзивную вещь, как две капли похожую на настоящую! Они, как никто другой, знают, в чем выражается закулисная суть театра. «Где начинаются натуральные шелка и драгоценные ковры, там заканчивается волшебное искусство театра...», - говорят они. Совсем недавно судьба свела меня с уникальнейшим человеком, с художником-бутафором Черниговского областного академического украинского музыкально-драматического театра им. Т. Г. Шевченко Александром Лисовым. В театре его называют не иначе, как настоящим волшебником.

- Александр Тимофеевич, как вы оказались в столь необычной профессии?
- Да я с детства любил рисовать и мастерить! В дальнейшем решил свою жизнь связать с творчеством. На тот момент в Советском Cоюзе было только два театрально-художественных технических училища. В Одессе и в Москве. А поскольку я родом с Николаевщины, из села Тридубы, то Одесса оказалась территориально ближе. У меня была похвальная грамота об окончании школы, поэтому я сдавал экзамен только по рисунку. Как сейчас помню, рисовал натюрморт: на столе стоял кувшин, а рядом лежали яблоки… У нас в школе, так сложилось, учителя рисования не было, рассчитывал только на свое умение. Жизнь заставляла меня упорно овладевать знаниями. Родителей у меня уже на тот момент не было. Учился я хорошо, был на повышенной стипендии.

- Вы давно в Чернигове? Как вас принял наш город?
- Скоро мне исполнится 76 лет. А приехал я в Чернигов пацаном, сразу же по окончании училища. На тот момент мне было всего 20! Когда я приехал в Чернигов, помещение в котором сейчас находится театр, только строилось. Мы работали в усадьбе Елецкого монастыря. Это была небольшая комнатка, в которой творили художники- декораторы и художники-бутафоры. Тогда штаты в театры были небольшие – нас было всего два бутафора. Условия для работы были очень тяжелыми. Чтобы написать для спектакля, как у нас говорят, «задник», пришлось в зале снимать и выносить все кресла – только в таком случае можно было растянуть полотнище! За одну ночь все это нужно было расписать. На следующий день все это снять, повесить на колосники, чтобы просохло. Ведь вечером зритель потребует зрелища! А во время гастролей приходилось работать и за художника- оформителя, и за художника- рекламиста, и за себя как художника-бутафора. Но я не ропщу: у нас был прекрасный творческий коллектив, на работу все шли, как на праздник! С труппой театра мы объездили весь Союз!!! Я даже умудрялся возить с собой на гастроли две двухпудовые гири. Находилось время для всего: занимался штангой и был чемпионом области в полутяжелом весе.

- Наверное, за многие годы работы у вас насчитывается огромное количество работ?
- За 55 лет их насчитывается более тысячи. По подсчетам коллег, это примерно 300 спектаклей.

- Вы помните свою самую первую бутафорскую вещь?
- Как ни странно, но это был фашистский герб. А спектакль назывался «Республика на колесах» – это был мой дебют. Пришлось еще сделать небольшую скульптурку.

- А что самое сложное приходилось делать?
- Самое сложное – это вылепить большую скульптуру. Из моих работ – Аполлон Бельведерский, он примерно двух метров роста, Венера Милосская и Николай Гоголь. Каждую из скульптур нужно было сделать в течение недели.

- С чего начинается творчество?
- Сначала мы идею обговариваем с режиссером. Он рассказывает свои пожелания, дает эскизы, наброски или же фотографии. А я уже задумки воплощаю в жизнь. А далее – дело техники и рук.

- Из чего, как правило, производят бутафорские вещи?
- Чаще всего это бумага, пенопласт, лоскуты ткани, проволока, дерево.

- А над чем любите работать?
- Очень тяжело перечислить. Моя профессия очень разносторонняя. Практически нужно уметь делать все – быть и художником, и скульптором, и чеканщиком, и столяром, и токарем. Но душа моя лежит, как вы уже поняли, к скульптуре.

- А были ли работы, которые не сразу получались?
- Вы знаете, не было такого ни разу! Наверное, потому, что творческий процесс – он очень сложен, это постоянный процесс поиска, каких-то сомнений, находок, необычных решений и эксклюзивных ракурсов. Никто не может однозначно ответить, где он начнется и где та тончайшая грань, где он закончится. Бывают такие моменты, что я перед сном все сижу и обдумываю, как лучше сделать то или это. Для меня нет таких понятий в работе, как выходной день, рассвет или закат. Если я в работе, то я окунаюсь туда с головой!

- Критически ли относитесь к своим бутафорским вещам, которые присутствуют на сцене?
- Абсолютно критически! Ведь сцена – это итог всей твоей работы, где общую оценку выносит абсолютно независимый и в тоже время самый объективный эксперт – зритель. И для нас художником-бутафоров очень важно создание максимального единства образа и обстановки, которая окружает героев на сцене.

- Проще ли сейчас стало работать? Оправдана ли материально профессия бутафора?
- Сейчас в театре очень хорошие технические возможности. Театр пошел вверх как в творческом плане, так и в материальном. Есть на чем развернуться, как говорится. Все зависит теперь только от мастера, от его рук и его творческого потенциала. Думаю, что сейчас хорошему бутафору грех жаловаться на зарплату. Лично мне по молодости приходилось работать в две смены. Одну – для театра, а вторую – для себя, чтобы достойно содержать свою семью в то время тоталитарного дефицита. Время берет свое: сейчас я работаю только на полставки, я числюсь на должности художника-постановщика, работаю в бутафорском цеху и выполняю самые сложные работы, а также передаю свой опыт молодежи.

- Кого вы считаете своим лучшим учеником?
- Веру Жлудько. Она родом из Березного. В свое время приезжала к нам в Чернигов два раза в неделю – и я обучал ее мастерству. А сейчас она сама уже преподает эстетическое воспитание в Черниговском национальном педагогическом университете. Вера Жлудько является членом Союза художников. Она очень успешно работала в нашем театре главным художником.

- Говорят, черниговский бюст Ленина – это тоже ваших рук дело? Что за история?
- Да вызывают меня как-то в управление культуры и говорят: «Александр Тимофеевич, есть такой деликатный заказ – для пленумов обкома партии нужно для сцены сделать бюст Ленина. Он должен быть большой, хорошо видимый со сцены и в то же время легкий». К тому же решили меня даже задобрить – сказали, что дадут звание «Заслуженный работник культуры». Хотя я при этом ничего и не просил. Я сделал им Ленина. Для меня личность вождя была интересна, прежде всего, с творческой точки зрения. Бюст, вылепленный мною на совесть и не ради регалий, десятки лет «служил» Партии. А вот обещанное звание получил другой человек – СВОЙ. Я же звание заслуженного получил, когда к власти пришли демократы и Украина стала свободной. Это случилось в 1996 году.

- А что так, почему вы не стали «своим» для коммунистов? Вы принципиальный человек?
- Дело в том, что я – великий патриот своего театра и очень прямолинейный человек. Если что-то противоречит моим принципам, я могу на любом собрании выразить свою точку зрения. За свои убеждения я и пострадал – был случай, что меня даже хотели исключить из партии. Но нашлись сторонники, которые поддержали мою позицию и стали на мою сторону.

- Из других регионов к вам обращались?
- Да не то слово!!! Даже сманивали в другие театры! Даже так было: на гастроли приехал как-то театр из Уфы. Так случилось, что я им производил ремонт реквизита. Они видели, как я это делаю. Видимо, им понравилось, они сразу же предложили мне двухкомнатную квартиру, предложили звание. Я отказался – ведь тут моя родина, мои дети. Чувствую, что я тут еще нужен.

- А над чем вы сейчас работаете?
- Сейчас немножко перевели дух. Вот буквально на днях состоялась премьера спектакля «Французька вечеря» Марка Камолетти в постановке художественного руководителя – главного режиссера нашего театра Андрея Бакирова. Было над чем поработать! Довольно своеобразный бытовой интерьер окружает героев: дом, в котором разворачиваются любовные перипетии, по сценарию был ранее животноводческой фермой, отражением чего в спектакле стали декорации. К примеру, оформление спинки ложа и стульев выполнено в виде головы быка с рогами. «Рога» даже на входных дверях в комнату, в которой разворачиваются события. Такая символика несет в себе еще одну скрытую смысловую нагрузку – ведь вся интрига спектакля заключается в супружеских изменах, в бесконечном непонимании и наставлении «рогов» друг другу.

- Наверное, ваша жена счастлива, что у нее такой муж – мастер на все руки?
- Ей виднее! Если нужен ремонт квартиры, то сделаю.

- А дети-то тянутся к бутафорскому делу?
- Да как-то в детстве я пытался приучить к делу своего сына Максима. Пока сижу с ним, что-то пытается освоить, только отвернулся – всё, одни танки на уме! Каждый должен выбирать свой путь в жизни. И сын, и дочь имеют высшее музыкальное образование.

- Александр Тимофеевич, позвольте взглянуть на ваши золотые руки!
- Мои руки – это уже часть театра. Вот уже 55 лет подряд они служат только ему, родному…


На создание скульптуры Аполлона у Александра Тимофеевича была всего одна неделя

Ульяна Ковальчук, еженедельник «Семь дней» №12 (489)

Хочете отримувати головне в месенджер? Підписуйтеся на наш Telegram.