Мобильная версия сайтаПозиция общества по отношению к тюрьмам и заключенным. Часть 1
На сегодняшний день в местах лишения свободы по всей Украине, в среднем, одновременно отбывают наказание и находятся под следствием около 140 тысяч человек. Включая неподконтрольные территории, в стране существует 183 учреждения по лишению свободы (из них 6 расположены в нашем регионе), в том числе, - 32 следственных изолятора (СИЗО). Если прибавить к этим цифрам количество людей, что прошли через тюрьмы, но уже освободились, тех, которым еще предстоит попасть туда, их родственников, которые, так или иначе, принимают участие в судьбе осужденного, а также количество сотрудников теперь уже Минюста, а не пенитенциарной службы, что обслуживают тюрьмы – на выходе получается целая армия. Армия людей, часть которой прошла жернова судебно-правовой системы государства, а часть – является ее карательно-исполнительным механизмом. Прибавьте к этому списку полицию, прокуратуру, судей и юристов и масштабы окажутся еще более впечатляющие...
Портал Gorod.cn.ua решил обсудить на страницах нашего издания извечную тему Преступления и Наказания, воспетую еще российским классиком Федором Достоевским. Для этого мы собрали в данном материале, мнения авторитетных черниговцев, дабы попытаться выяснить, что же, на самом деле, представляет собой путь от преступления до наказания, - как для тех, кто его проходит, так и для тех, кто сопровождает, карает и наблюдает. В этот раз мы озвучим отношение к тюрьмам и заключенным представителя церкви, правозащитника и сотрудника СИЗО. В следующем нашем материале свое видение выскажут судья, чиновник и прокурор.
Позиция церкви
Озвучить позицию духовной элиты Чернигова мы доверили 39-летнему протоиерею отцу Игорю (в миру Игорь Владимирович Литвин) из Храма Всех Черниговских Святых. В январе исполнится 12 лет, как отец Игорь служит в этой церкви.
Справочно: Протоиерей (греч. πρωτοιερεύς — первосвященник; от πρώτος — первый + ἱερεύς — священник) — титул, даваемый лицу белого духовенства как награда в Православной церкви. Протоиерей — старший иерей (официальное название православного священника). Протоиерей обычно является настоятелем храма.
По большому счету в системе преступление-наказание, государство и церковь находятся в одной упряжке, но при этом у них разные задачи. Церковь должна насадить на земле Царство небесное, а государство – не допустить Ада, для чего ему дается власть и определенные возможности, в том числе и карательные. Не случайно апостол Павел в послании к римлянам писал, что начальник не напрасно носит при бедре меч. Тюрьма, как раз и является, одной из таких форм наказания.
- При этом нужно понимать, что само государство должно быть институтом, который несет огромную моральную ответственность. Ведь, если оно само не живет по закону – то такое государство ничем не лучше банды.
- Необходимо отделять сам грех от грешника, что его совершил. Да, - это проступок, да, - это преступление и это ненормально, но в тоже время, от совершения греха никто не застрахован. Тот же апостол Петр уверял в верности Христа, но при первом же удобном случае предал Спасителя…
- Поэтому, невзирая, на сам грех, – наказание должно быть представлено, в форме воспитания, чтобы человек из него для себя что-то почерпнул, извлёк урок. Наказание – в славянском языке имеет значение «давать урок». К человеку должно проявляться снисхождение, и как это ни странно будет звучать, – любовь. Потому, что только любовь – способна создавать. Человеку нужно идти на встречу и прощать столько, сколько потребуется. Господь так и говорит, что прощать нужно до семижды семидесяти раз, в общей сумме – 490 раз, но на самом деле это выражение, обозначающее безграничность, невозможность подсчета. Такие понятия как любовь и прощение не поддаются счету. Прощать надо всегда. Но и не должно быть безнаказанности, ведь, это разлагает общество и может перерасти в анархию.
- Что касается отношения церкви к заключенным, то это, в первую очередь, - проявление поддержки.Один из критериев по которым человек получает оправдание на Страшном Суде – это посещение узника в темнице. Такой поступок является – подвигом любви. Христианство первые три столетия было таким институтом, который постоянно поддавался преследованиям и гонению, в том числе и заключению верующих в тюрьмы. И существует масса примеров, когда христиане посещали братьев по вере в темницах. Поддерживали их.. В наше время заключенные не лишаются душепастырской опеки, есть специальные синодальные и епархиальные отделы, которые занимаются окормлением людей, находящихся в местах заключения. В нашем городе наиболее активную работу в этом направлении ведет священник Троицкого собора отец Артемий Сластен.
- Есть ли для церкви или для вас лично разница том, какое именно преступление совершил человек, однократно это было или многократно?
- Здесь нужно понимать, что есть разный грех. Одно дело, если человек кичится и бахвалится тем, что совершил, выставляет напоказ, и совсем другое, - когда он сокрушается. Бывают разные ситуации, и соответственно совершение преступления может быть вольным и невольным, осознанным или вынужденным. В давние времена люди в глазах церкви делились на кающихся и тех, что не хотят признавать свой проступок. Даже убийц делили на три категории: тех, кто убивал сознательно, ближе к сознательному, и тех, кто содеял подобное – невольно.
- Часто ли к вам обращаются за советом или приходят на исповедь бывшие заключенные или люди, против которых было совершено преступление? Как вы им рекомендуете поступать?
- Именно с бывшими преступниками доводилось нечасто пересекаться. Людей, которые приходят на исповедь немало, и те, кто приходит, делают это несколько раз в году. Раньше, если человек не исповедовался как минимум 1 раз в году – привлекался к уголовной ответственности, сейчас все – по желанию. Я рекомендую, каждому человеку исповедоваться хотя бы раз в многодневный пост. Что касается людей, которые спрашивают совета, как им относится к тому человеку, что совершил преступление против них, или члена их семьи – то говорю им принять ситуацию объективно и как данность.
- Чем человеческий суд отличается от Божьего? Часто можно услышать выражение «Бог его накажет», как это происходит?
- Во-первых, Бог не наказывает, - он вразумляет и учит. Человеческий суд проходит по справедливости, Божий – по любви. Если мне не изменяет память, Исаак Сирин говорил: «Не называй Бога справедливым, потому что, если он будет справедлив – мы все погибнем и никто не оправдается. Называй Бога - любящим». То есть, Его суд происходит, в первую очередь, по любви. При этом, нужно понимать, что любовь – это не всегда прощение. Любовь бывает и карающая. В Евангелии от Матфея, в 20-й главе есть очень интересная притча о том, как нанимали людей собирать виноград. Один пришел в 8 утра, второй – к обеду, третий – под вечер, четвертый – чуть ли не к полуночи, но все получили оплату за свой труд – одинаково, потому, что с ними поступили по любви, а не по справедливости. Божий суд является наиболее объективным, и каждый человек, при этом, сможет оценить себя со стороны объективно, какой любви он достоин – любящей, или наказывающей.
- По вашему мнению тюрьмы Украины исправляют людей, и если, - да, то чем и как?
- Все субъективно, и в первую очередь, зависит от самого человека. На одном и том же поле могут расти цветы и сорняки, пшеница и плевелы. Главное - не сломаться и вынести для себя то, что необходимо, а ненужное – оставить за скобками.
- Как вы относитесь к такой форме наказания – как пожизненное заключение, имеет ли оно право на существование?
- Насколько мне известно, такие приговоры не настолько часто выносят и по каждому такому преступлению идут проверки годами. Существуют апелляции, кассации и прочие виды пересмотров, когда человек может еще на судебной стадии, добиться адекватной меры наказания содеянному.
- Я вычитал в книгах такое мнение, что палач – исполняющий смертный приговор, он далеко не убийца, он просто часть государственного организма. С такими людьми мало кто хочет общаться и иметь дело, но такой человек – просто винтик в системе. То, что заменили смертную казнь на пожизненное заключение, то я даже не знаю, как к этому относится… С одной стороны, - хорошо, что человеку оставляют жизнь, но как самому человеку с этим дальше жить, зная, что все оставшиеся годы он проведет в тюрьме, в четырех стенах и никогда оттуда не выйдет? В вынесении подобных приговоров, однозначно, не должно быть никакой спешки! Это должны быть долгие и скрупулёзные разбирательства, и применятся такая мера, как наказание, должна лишь в самом крайнем случае, не зря она и называется – крайней.
- Корректно ли будет задать вам вопрос по поводу того, от чего именно должна зависеть строгость приговора?
- С позиции человеческого отношения, думаю, в серьезных случаях, судом должно учитываться мнение присяжных. В присяжные для того и берут, как правило, людей далеких от юриспруденции, которые судят уже по своим критериями, ощущениям, внутренней интуиции, эмоциям, переживаниям. Суд, в любом случае, должен быть справедливым, неподкупным, честным и нелицеприятным – то есть выносить свое решение, не взирая, на лица, ведь ответственность должна быть у каждого.
- Что делать человеку, если его осудили несправедливо или ложно?
- Только не сдаваться! И постараться доказать свою правоту, восстановить свое доброе имя в глазах общества. Идти и бороться до конца, прибегать ко всем возможным средствам, в том числе, родственников, адвокатов, апелляциям и так далее. Не нужно опускать руки, так как у Бога, других, кроме наших рук и ног – нет, он всегда действует через нас.
- Унижение человеческого достоинства в украинских тюрьмах, наряду с лишением свободы – это, по-вашему, хорошо или плохо?
- Тюрьма – должна воспитывать, а то о чем вы говорите – только озлобляет. Каким человек после этого может прийти в общество? Он же принесет с собой все эти замашки, привычки и эту злобу.
- Почему современное общество все чаще делает выбор в сторону осуждения, насилия, а не любви или прощения, по отношению к ближнему своему?
- Так, а вы посмотрите, на чем воспитывается нынешнее поколение. Начиная от фильмов и книг и заканчивая потоком негатива со стороны СМИ. Это же все не проходит бесследно. Если воспитывать человека на «Бригаде» и «Бандитском Петербурге», а не на высоких духовных примерах, то в итоге вы получите - морального инвалида. Герои сейчас совсем другие у людей… Если человека постоянно называть собакой, то он в конце концов залает, так и здесь.
- А что можно изменить в этой ситуации?
- Человек должен меняться сам и приходить к пониманию того, что такое хорошо, а что – плохо. Никто не запрещает ему фильтровать, потребляемую информацию и отделять зерна от плевел. Определенный нравственный императив есть внутри каждого и каждый понимает, что есть – норма. Если человек будет работать над собой в таком ключе – на выходе будет определенный результат.
Позиция правозащитников
Алла Лепеха с 2012-го года - является региональным представителем уполномоченной Верховной Рады Украины по правам человека Валерии Лутковской в Черниговской области. Несмотря на громкую формулировку своей должности, сама Алла Григорьевна признает, что реальных полномочий и рычагов влияния, в случае, с проблемами заключенных – у нее практически нет. Понимают, это черниговские адвокаты и сами заключенные, и остается лишь верить, что со временем ситуация изменится к лучшему, а права человека в нашей стране перестанут быть пустым звуком.
С Аллой Григорьевной наш корреспондент встретился в опорном пункте полиции, который находится на ул.Толстого, 120, именно там располагается кабинет Регионального представительства секретариата уполномоченного ВРУ по правам человека в Черниговской области. Сама она регулярно посещает местное СИЗО и тюрьмы черниговского региона, поэтому не понаслышке знает, как проводится следствие, фабрикуются уголовные дела и в каких, порой, нечеловеческих условиях отбывают многолетние наказание осужденные.
- В случае с тяжким преступлением, как правило, все делается в первые три дня, - поясняет Алла Лепеха. Человека сломали, обманули, пообещали привилегии, он все поподписывал, а потом звонит мне и просит помощи. А чем я после этого могу помочь, если он все подписал?! Да, ничем. Доказать, что он не совершал инкриминируемое преступление и признание выбито под давлением – практически невозможно. Нередко жертвами нашей милиции становятся жители сел, особенно те, кто выпивает, малообразованные. На таких повесить любое преступление – дело техники. Ко мне такие люди обращаются после первого решения суда, перед подачей в апелляцию, когда до них наконец-то доходит – что никаких льгот не будет, а будет срок и тюрьма.
- Помню, один был сирота из Куликовского района, молоденький совсем, после суда порезал себе вены прямо в коридоре СИЗО. Его обвинили в краже, а он был не согласен ни с обвинением, ни с приговором суда. Статья была, если не ошибаюсь, 185-я, но его попросили взять на себя больше 20 нераскрытых краж – как результат – 6 лет лишения свободы. Руководство СИЗО при этом мне объяснило, что вены порезал из-за того, что проигрался в карты, но как это проверить?
- Еще один мой подопечный был обвинен в поджоге. С его слов милиция схватила его посреди улицы в родном селе и начали утверждать, что это он сделал. Чтобы вы понимали, он местный чудак, отстает в умственном развитии – и это тоже идеальный кандидат на роль преступника, который подпишет, все, что угодно.
- Одного из последних, кто ко мне обратился, обвинили в том, что он бегал по селу с ружьем и угрожал, приговор – 7 лет лишения свободы. По его версии, это к нему пришли с ружьем, он его выхватил, но так как до этого никогда оружие в руках не держал – произвел 2 выстрела в печь, в своем же доме, затем ружье выбросил.
- Так, и сейчас выбивают показания?
- Я считаю, что да, и просила двух наших девочек омбудсменов обращать на это самое пристальное внимание. В нашу милицию-полицию много молодых кадров пришло, не хватает опыта работы, знаний, а раскрыть преступление кулаками проще, чем мозгами. Потому так и живем…
- Согласны с вами, по опыту общения с черниговской милицией, можем сказать, что умные там надолго не задерживаются, - отмечает наш корреспондент.
- Сколько обращений в среднем к вам поступает от осужденных и какой характер этих жалоб?
- В среднем за квартал – до 50-ти заявлений. В основном они приходят из ИК-44 (женская тюрьма), Менской колонии и СИЗО. Номером первым в списке обращений от заключенных идут заявления по нарушению их прав по льготам, на то же УДО и прочее. Дать или нет льготу, - решает специальная комиссия при колонии. Жалуются на несправедливые взыскания со стороны администрации. Если брать ту же женскую колонию, то их наказывают, за то, что заключенная накрасила губы, не повязала платок, покурила не в том месте, употребила матерные слова в общении, - то есть за нарушение режима. У мужчин взыскания могут быть за то, что не вышел на проверку или на зарядку. В основном, - мелочи, если проступок более серьезный, то разбирается прокуратура, проводит служебные проверки по указанным фактам.
Примеры жалооб от заключенных
- Помимо письменных обращений от заключенных ко мне поступает 2-3 звонка каждый вечер. По электронной почте мне писать они не имеют возможности. В СИЗО прихожу по жалобам, для обсуждения ситуаций с заключенными 1-2 раза в месяца. Как правило, за день успеваю пообщаться, в среднем, с 5-ю людьми. Встречи проходят в следственных комнатах – их три, одна - для пожизненников, две другие – для всех остальных. Все эти люди со мной ведут себя абсолютно адекватно, открыто и не стесняются, рассказывают, все как есть. Помимо того, что они видят во мне того, кто поможет решить правовые вопросы, воспринимают, еще и как обычного человека, даже друга, кому можно высказаться, поделиться проблемой. Сокамернику или администрации их проблемы и волнения не интересны, поэтому, так и выходит…
- Вы часто посещаете Черниговское СИЗО, опишите состояние камер.
- Очень страшные условия. Фото я не могу вам показать, так как подписала документ о неразглашении этой конфиденциальной информации, но в киевский офис я регулярно высылаю отчеты с фотографиями, но если это опубликовать, то меня в следующий раз туда никто не пустит.
- Но ведь, эти люди содержаться на наши налоги, они такие же граждане, как и остальные, почему налогоплательщики не имеют права знать, какие там условия содержания? Ведь, по большому счету, эти заведения ничем не отличаются от больниц, школ и детсадов.
- Ну, вот как-то так. Если вас лично пустят – другое дело. В целом же минусы следующие: во-первых старое здание, со стенами 1.5 метровой толщины. Высокий уровень влажности, нет теплой воды. Камеры надо переделывать – по нормативам в СИЗО приходится 2.5 квадратных метра на человека, а это очень мало, по международным стандартам – должно быть минимум 4 метра. Есть такие камеры, где стены обложены плиткой до самого потолка, и вот представьте, в 7-ми квадратных метрах сидят 3 человека, дикая влажность – это же с ума сойти можно. Я когда заходила на несколько минут, мне уже плохо становилось. Более-менее сносные условия созданы для несовершеннолетних и существует несколько хороших камер для женщин.
- На данный момент в СИЗО существует проблема перенаселенности – недавно жаловались женщины, что спать приходится по очереди. Баня в целом нормальная, там люди моются 1 раз в неделю, в этом помещении проведен ремонт. Комнаты свиданий во всех колониях и СИЗО – очень хорошие.
- В тоже время приезжали на экскурсию мои коллеги з других регионов, и оценили условия нашего СИЗО – как средние, в масштабах Украины. Но я считаю, что люди в таких условиях жить не должны, ведь, некоторым приходится там проводить от 6 месяцев до 5 лет. Тот же туберкулез заработать – раз плюнуть.
- Что касается пожизненно заключенных. То если брать женщин, их по последним данным – 22 в Украине. В начале 2000-го - 8 из них содержались в ИК-44, я тогда работала директором благотворительной организации «Черниговский женский правозащитный центр». Юристом в нашей организации работала Валентина Андреевна Бадыра, в прошлом она была начальником этой женской колонии. Вместе с ней мы боролись за то, чтобы улучшить условия содержания для этой категории женщин. Когда я их первый раз увидела, для меня это было настоящее шоковое состояние: их выводили на территорию колонии в оранжевых робах, в цепях, под присмотром собак. Что само по себе было нарушением всех возможных конвенций по правам человека. Это сейчас я уже ко многому привыкла, а на то время, долго не могла прийти в себя после увиденного. Воевали мы за них 1.5 года. Однажды ночью их всех вывезли, перевели в Харьков. И в Харькове для них созданы такие хорошие условия, что таких нет ни в одной колонии Украины. Можно сказать, что это чуть ли единственное место в стране, где все максимально приближено к европейским и международным стандартам.
- У мужчин-пожизненников мы бывали в Новгород-Северском, последний раз в марте прошлого года, когда 50 из них взбунтовались (главных зачинщиков было четверо) и объявили голодовку.
- Сама форма такого наказания, как пожизненное заключение – это жизнь в рассрочку. Почти все они медленно, но верно сходят с ума.
- Один молодой парень по имени Сергей из Марьинки Донецкой области, когда мы их посещали, после первого бунта в 2012-м году, мне запомнился больше всего. При встрече он попросил у нас учебник французского языка и сделать его фото. Мы ему выслали и книгу и фотографию, он пояснил, что фото нужно для того, чтобы познакомиться с женщиной. Прошло несколько лет и мы снова встретились, он на то время нашел таки женщину, на которой собрался жениться и даже завести с ней общих детей (с супругой пожизненникам разрешены длительные 3-дневные свидания – прим.авт.). Он с таким душевным подъемом об этом нам сообщил… А Валентина Андреевна, с которой я приезжала, и которая до этого долгие годы проработала в пенитенциарной системе, возьми, да и ляпни: "А кто ребенка будет растить, если ты в тюрьме? Ведь родить – это не значит вырастить и помогать матери своего ребенка".
- С ним после этого вопроса случился нервный срыв. Поэтому, я с тех пор стараюсь не задавать такой категории заключенных никаких некорректных вопросов и тем более делать замечания.
- И что этот парень из Марьинки, он реально был виноват в том преступлении, за которое его осудили?
- Читала его дело. Первый раз попал в тюрьме по малолетке, а потом у него было изнасилование и разбой, там целый «букет» статей. Он мне сказал, что изнасилования не было, и раз он в тюрьме имел нормальные отношения с сокамерниками, значит, он им смог это доказать. Так как заключенные относятся к тем, кто заходит по статье по изнасилованию очень и очень плохо.
- Там же в Новогород-Северске отбывает наказание двукратный чемпион мира по боям без правил - харьковчанин Станислав Левенец. Этот парень при помощи своей девушки Алины Богомол написал в тюрьме книгу «Эра Водолея. Код древних» (под псевдонимом Доминик Адамян). С этим Стасом в камере еще один парень – они оба такие продвинутые мальчики, - тут Алла Григорьевна поясняет, что под словом «продвинутые» она понимает начитанные и такие, с которыми можно пообщаться на равных. Так, вот этот парень, я не знаю, правда или нет, говорит, что его милиция сделала виновным в преступлении, из-за того, что не хотел отдавать свой бизнес. У него была сеть магазинов, где продавались меховые изделия. У него просили отступных 50 тысяч долларов, он не согласился и его подставили.
- И после таких историй, я сижу и думаю, а что на самом деле представляет собой нашей государство, если посадить можно даже таких? Которые заслуженные спортсмены, у которых бизнес с магазинами… Одно дело обвинить в преступлении неграмотного пьяницу из глухой деревни и другое дело – молодые парни из крупных городов, с деньгами и каким-никаким весом в обществе.
- Вы наверно и за заключенного по фамилии Старенький слышали, - уточняет Алла Лепеха. Он из Крыма, мы помогали ему с адвокатами центра безоплатной правовой помощи. .
- Слышали, - отвечает наш корреспондент, - черниговские адвокаты, что его защищали рассказывали, что человек, за убийство которого Старенькому присудили к пожизненному – жив здоров, живет в России, даже видео его показывали на суде. А прокурор все равно поддерживал обвинение…
- Ну, вот и я про что. Посмотришь на эти поломанные судьбы, послушаешь людей и домой приходишь разбитый, ничего не хочется. Тяжелая работа…, - вздыхает Алла Лепеха.
- Одно дело их выслушать – что само по себе почти подвиг, а если еще ознакомиться с личным делом, собрать все в кучу, взвесить и сделать и выводы, то это очень сложный вопрос получается, и государство им никак не занимается. Есть – как есть, без каких-либо перспектив.
- А как по условиям содержания в Новгород-Северске, нормально?
- Разрешено, все, что по регламенту, но он безнадежно устарел! Не понимаю, почему нельзя держать при себе те же флешки, а в обычных колониях больше одного холодильника. Кому станет хуже от того, что у людей будет дополнительный купленный за их же деньги холодильник? Начальство колоний, возможно, и шло бы на уступки, но при проверке прокуратуры – они же и будут виноваты и наказаны за эти лишние холодильники, микроволновки и прочее.
- Вы проводите мониторинг судебных заседаний, это каким-то образом влияет на исход решения суда?
- В какой-то степени да, я слежу за тем, чтобы права заключенного соблюдались и судьи ведут себя в целом более внимательно, в моем присутствии, но с двух закрытых заседаний по изнасилованиям – меня попросили остаться за дверью. По своему опыту работы скажу, что наибольшие деньги крутятся, как раз в процессах, что касаются уголовных дел. Прокуратура, милиция, суды и многие адвокаты, в эту сферу влияния никого со стороны (общественников, СМИ и прочих) стараются не допускать.
- Побывав во многих тюрьмах не только нашего региона, но и страны, я часто ловлю себя на мысли, что люди после этих заведений выходят такими, что иметь их в роли соседа – просто страшно. А общество, вообще тема заключенных – мало интересует. Они не понимают, что сегодня он - зэк, а завтра выйдет на свободу и поселится в доме напротив, на одной с ними улице. Но это придет искалеченный морально, обозленный на весь мир человек. И это надо менять, но процесс подобных изменений сложный и трудоемкий. Посадить человека – дело нехитрое, а кому от этого станет хуже или лучше?, – вот, в чем вопрос. В обществе сейчас столько злобы, ненависти, ожесточения, без личной выгоды для себя – никто и пальцем не пошевелит. Вроде бы, украинцы неплохие люди, а как доходит дело до прощения и понимания пороков и проблем других, взаимопомощи – пиши пропало. Да, и в каком государстве мы живем? Все реформы – только на бумаге, милицию, превратили, вообще не понятно во что… Средний класс уничтожается, становится все больше нищих материально и духом людей – а это готовые, слепые, ничем не интересующиеся, рабы для тех, кто у власти. На сегодняшний день такая ситуация – когда гражданин своей же страны – просто беззащитен перед всем.
- А что нам, как журналистам необходимо делать для решения этой проблемы?
- Прежде всего, поднимать эту тему для обсуждения, чтобы люди хотя бы понимали, чем являются места лишения свободы, как туда попадают люди в каких условиях там содержаться и к чему все это в итоге приводит.
Позиция надзирателя
В роли представителя от пенитенциарной системы (теперь входит в состав Государственной криминально-исполнительной службы Украины) любезно согласился выступить замначальника по режимной охране и оперативной работе Черниговского СИЗО 40-летний Александр Степанович Булко. Александр Степанович, несмотря на то, что в данное время находится в отпуске, согласился приехать в редакцию Gorod.cn.ua и очень подробно ответил на все интересующие нас вопросы.
- Вы не расстроились, что вместо работы, к примеру, следователя пришлось идти в надзиратели?
- Вернулся в Чернигов, потому, что были сложности со съемом жилья. За 5 лет, что мы там прожили с женой, пришлось сменить 7 квартир. Хозяева без предупреждения постоянно поднимали цену, это же Южный регион. В родном городе у наших родителей был частный дом, где с комфортом можно было разместиться, чтобы не жить в режиме постоянных переездов.
- Проблема заключается еще и в том, что наша Академия ежегодно набирает курс под 300 человек, среди них – примерно 100 человек из Чернигова. Учитывая, что в нашей области лишь 6 подразделений (Черниговское СИЗО, Новгород-Северское УИН № 31, Черниговская ИК № 44, Менская ИК № 91, Домницкий ИЦ № 135 и Прилукская ВК) и каждое из них способно за год принять не более 2-3 молодых специалистов. Академия выпускает офицеров, а не младших инспекторов, и они должны быть устроены, а на всех этих должностей – не хватает.
При этом, учтите, что выпускникам по 21-му году, и ехать трудоустраиваться в другой регион при зарплате 4.5 тысяч гривен – затруднительно. Одна аренда квартиры, даже если ее делить с кем-то, будет съедать половину заработка, а государство компенсацию за этот самый съем жилья не предоставляет. Поэтому немало таких сотрудников увольняются со службы в первые год-два.
- Прокурор по надзору в выводах после очередной проверки, каждый раз указывает, что 2 поста, а это 1/3 территории здания СИЗО, которая находится в полуподвальном помещении – не соответствует температурному режиму и уровню влажности воздуха. Но, все при этом прекрасно понимают, что в здании, которому 200 лет и не может быть по-другому. В советское время по чьей-то гениальной задумке, оно внутри и снаружи было обложено плиткой, что совершенно недопустимо, в случае с жилыми помещениями. И получается, что здание теперь – как, своего рода, термос. Если бы там хотя бы принудительная вентиляция была обустроена – было бы еще сносно и сырости меньше. Мы просчитывали стоимость проекта вентиляции, когда доллар был еще по 8 гривен – и это составило 1.5 млн., сейчас эту цифру надо умножить на три.
- Вы куда-то жалуетесь по этому поводу?
- Вы хоть раз были в тюрьме в Европе?
- Вы помните свой первый рабочий день?
- Из запомнившихся ситуаций на первых годах работы еще в Херсоне, когда я был молодым лейтенантом, могу рассказать, как зэки пробовали меня прощупать. Стук в дверь, заходят в кабинет, человек 12, один шеей хрустит, второй костяшки на пальцах разминает. Пытались запугать, выдвигать свои условия, следили за моей реакцией. Они бы на самом деле ничего не смогли сделать, так как я успел бы тревожную кнопку нажать, и как-то среагировать, но есть такое выражение «Хороший понт – большое дело», так и в этом случае.
- А еще один пытался угрожать моей семье, сказав, что мне стоит опасаться ходить по тому району, где мы жили. Но, так как я армию прошел и никогда не боялся подраться, то и эта проверка прошла нормально. Ответил, что это ему стоит опасаться, и если я увижу, что он хотя бы мимо Шуменского (район Херсона – прим.автора) пройдет, то даже говорить не буду, а сразу разобью голову. И в этом случае буду прав, так как за стенами тюрьмы – я без формы, и мы будем на равных. Зэк выслушал и ответил мне: «Ну, Степаныч, вы безбашенный…» и пошел.
- В целом, такие угрозы, практически никогда не доводятся до конца. Если сотрудник дает слабинку перед зэками – это прямой путь на увольнение, они, в конце концов, его дожмут. Сперва, в ход идет подкуп, потом угрозы и прямой шантаж. Если брать тот же Чернигов – а это город маленький, даже если ты от чистого сердца кому-то сделаешь поблажку, об этом сразу узнают остальные и поставят в упрек. Так, что необходимо вести себя со всеми ровно и отстраненно, обращаться по имени отчеству, независимо от вашего статуса и статуса заключенного, который по правилам внутреннего расслоения криминального мира может быть блатным, обиженным или мужиком. Шутки в общении со спецконтингентом со стороны офицерского состава тоже недопустимы.
- В СИЗО нередки ситуации, когда человек собирает с камеры деньги, пообещав, что выбьет у начальства какую-то поблажку, к примеру, чтобы родители передали домашнюю еду. После отказа он эти деньги (которые он уже запланировал забрать себе) вынужден возвращать, плюс обещание не выполнил – что обозлило сокамерников. Нам же потом приходится его «прятать», переводить в другую камеру. Такие психологические «клубки» приходится распутывать постоянно и это тоже морально утомляет.
- В наших стенах идет постоянное «перетягивание каната» и конфликт интересов между заключенными и администрацией. Они постоянно пытаются выбить какие-то поблажки для себя, любыми путями, мы – проанализировать и понять, кому стоит идти навстречу, а кто привык действовать нахрапом, и использовать в своих целях нечестные методы. Если я вижу, что человек нормальный, поддерживает порядок и чистоту в камере, не нарушает режим, а таких около 20%, то и я к таким отношусь хорошо и иду навстречу, если наоборот – то какой в этом смысл? При всем при этом, учтите, что те, кто не получил желаемое, распускают в отместку неимоверные слухи про администрацию и рядовых сотрудников, среди сокамерников и родственников. И если все это послушать, то можно подумать, будто у нас тут все коррумпировано, а весь персонал – миллионеры.
- Что входит в ваш круг обязанностей?
- Чем занимаются оперативники в СИЗО?
- Расскажите подробнее о процессе подбора сокамерников.
- Кто может устроиться к вам на работу?
- Какие есть помещения и отделы в Черниговском СИЗО, какова его наполняемость?
- Сейчас у нас находится около 400 человек (из них женщин – 20-30, несовершеннолетних - 3-4), а рассчитано на 370. Из-за закона Савченко наполняемость возросла за последние 1.5 года на 20%, очень много людей приезжает судиться, чтобы по максимуму оставаться в СИЗО и им засчитывали - день за два. И эта проблема существует по всей Украине. В среднем человек проводит у нас от 3 месяцев до полугода. Есть такие, что находятся и судятся годами, но это скорее исключение из правил. Максимально принимали до 800 человек в 2000-х, в том числе и людей из Киевской области, чтобы разгрузить столичные СИЗО.
- Самое первое, с чем сталкиваются родственники осужденных – это пункт передачи посылок. Передачи сейчас передаются без ограничений, за исключением скоропортящихся продуктов и консервации. В среднем в день передается 20-40 посылок. За полгода в числе посылок были около 20 раз обнаружены наркотики, в основном травка. Передают и пропитки – бинт вываривается в опии/ширке, потом его размачивают и вываривают обратно.
- А почему этот пункт передач совсем без ремонта? Такое впечатление, что он там не проводился со дня основания, а ведь туда приходят родственники осужденных, которые не преступали закон и для них такая обстановка может быть моральным стрессом…
Отметим для наших читателей, справедливости ради, что даже личный кабинет Александра Степановича, в котором мы побывали в мае месяце, поразил нас своей скромной обстановкой. Ни шикарных аквариумов, ни кресел с обивкой из кожи питона – там замечено не было. Все в стиле советского периода. Автомобиль, тоже самый обычный, что говорит об отсутствии коррупционной составляющей в его работе.
- Имеются прогулочные дворики – их 10, по размеру каждый, как 2 комнаты (2 из них немного поменьше, 1 отдельный для несовершеннолетних, мы даже пригласили специалиста по граффити, который его красиво разрисовал, но, к сожалению, заключенные все испортили и разрисовали поверху), в которой мы сейчас с вами находимся. На случай дождя предусмотрен козырек из шифера, который накрывает 1/3 дворика, есть урны для мусора, лавочка, турник, брусья. Во двориках люди могут общаться и курить, брать с собой личные вещи. На прогулку заключенных выводят младшие инспекторы, которые работают посменно по 12 часов в режиме 2 через 2. 7 дней в неделю все камеры выводятся на прогулку на 1 час каждая по графику.
- Раньше стены двориков были облицованы «под шубу», заставили снять ее, поштукатурить и побелить, чтобы это соответствовало европейским нормам. И что вы думаете – раз в 3 месяца приходится белить. Заключенные обрисовывают стены, портят имущество. Рвут простыни, которые им выдаются, чтобы из них плести специальные веревки, через которые передаются сообщения-записки между камерами. На замечания – никто не реагирует, женщины, кстати, по сравнению с мужчинам, более резко реагируют в ответ. Но есть и нормальные люди, у которых и в камерах порядок и ведут себя всегда корректно и не доставляют никаких проблем. Как в любом большом коллективе, имеются и свои негодяи и порядочные, – продолжает Александр Булко.
- Я веду к тому, что если говорить о пресловутых европейских ценностях – то начинать надо не с изменения тюрем, а изменений в самом обществе, потому, что тюрьма – это отображение того состояния, в котором находится наше государство. Вы же посмотрите на тех же людей в Верховной Раде – они находятся на пике власти, обеспечены всеми возможными льготами и материальными благами, но даже на заседания не все приходят. Если у них такое отношение к работе, то, что говорить об остальных? Люди попадают к нам из таких слоев общества, что понятия чистота и порядок, им в принципе, не знакомы, и если их поместить в самую идеальную тюрьму, где проведен дорогой ремонт и есть все условия, они за три месяца сделают из нее сарай.
- А зачем?!!
- Помимо порчи имущества спецконтингент постоянно обращается к администрации для решения своих медицинских проблем. Многие из них на воле употребляли наркотики и алкоголь, нигде не лечились, а попадая сюда, они вспоминают о всех своих болезнях, требуют дорогостоящих обследований, таких как УЗИ, МРТ и прочее. Часть врачей работают у нас в штате, часть – на полставки. Дня не проходит, чтобы мы не вывозили кого-то из наших подопечных на медицинские консультации. Все это проходит через начальника медчасти, он договаривается с медучреждениями города. Кто-то при этом идет на встречу, кто-то отказывает - не хотят бесплатно оказывать свои услуги.
- Тот бюджет, что выделяют нам на медицинские потребности – его хватает на самый минимум, и конечно, туда не включена такая графа расходов, как осуществление МРТ и подобные исследования состояния организма. Но сейчас все грамотные, требуют бесплатное медицинского обслуживания, которое у нас, вроде как, и прописано в Законе, да только и обычные люди на свободе вынуждены за все платить в больницах. Хорошо если есть родственники и платят за них – это без проблем, а если родственников нет? Нередко человек врет и заявляет, что у него приступ острой сердечной недостаточности. В таких случаях вызывается «скорая». За последний год врачи со скорой помощи настолько привыкли к таким симулянтам, что уже не так с ними носятся, как мы.
- Что представляет из себя столовая СИЗО?
- Что входит в меню?
- В каптерке на весь режимный корпус имеется 2 больших холодильника, по виду они такие, как в супермаркетах, где стоят напитки. В камерах холодильники запрещены. Заключенные могут сдать в эти 2 холодильника подписанные продукты в пакетах. Пока такой выход из ситуации.
- А с чем связано то, что заключенные готовят себе еду в камерах?
- Как функционирует ваша библиотека?
- Помимо библиотеки имеется компьютерный класс, где установлены два компьютера. Пользоваться ими могут лишь те, кто уже осужден и приговор вступил в законную силу, под эту категорию подпадают 20 человек нашей хозобслуги, которые находятся на тех условиях, что в колонии.
- В свое время приняли норму, по которой заключенные имеют право на пользование компьютерами, звонки с мобильных телефонов, а дополнительный штат под это не выделяется, вся нагрузка идет на тех сотрудников (в основном, это начальники отделений), которые и так имеют уже немало обязанностей. И они вынуждены по полдня сидеть и смотреть за тем, кто кому куда звонит и на какие сайты заходит, формировать очередь и график таких звонков и пользования компьютером. Нормы новые вводят, а практическая их реализация – не продумана. Почему человек с образованием психолога, должен вместо воспитательной работы выполнять обязанности айтишники или телефониста?
- Если люди поступают с туберкулезом, их как-то отделяют от остальных?
- Чем отличаются те, кто приезжают судиться и провели до этого несколько лет в местах лишения свободы от тех, кто только попал под следствие?
- По каким статьям чаще всего попадают в ваше заведение люди?
- Были случаи, что между заключенными и сотрудниками возникали романтические связи, и сколько супружеских пар есть внутри коллектива?
- Если в СИЗО попадает друг, родственник, сосед нашего сотрудника, то люди сразу приходят и докладывают об этом мне, начальнику или оперативникам. У нас так заведено, да и в любом случае, это все равно всплывет. Эти моменты отслеживает полиция и СБУ, помимо нашего руководства. Причем вовлечь в неслужебные связи попавший в стены СИЗО родственник сотрудника может даже не по своему желанию. Его могут об этом попросить сокамерники, и он сам того не ведая, может поспособствовать тому, чтобы сотрудник этот затем с позором лишился работы.
- Что самое сложное в вашей работе?
- Иногда создается впечатление, что чем больше прав предоставляется заключенным, - тем меньше они стремятся исправиться, чтобы стать потом полноправными членами общества. Раньше основной упор был на труд и хорошее поведение, сейчас этого все меньше. С другой стороны, как можно приучать человека к труду, если он понимает, что по выходу из тюрьмы, в лучшем случае сможет рассчитывать на минималку в 3200 и должность грузчика, учитывая, что не каждый работодатель будет в восторге заполучить сотрудника, который отсидел в тюрьме.
- Чтобы вы изменили в системе, обустройстве тюрем и так далее, если бы у вас было неограниченное финансирование и возможности?
- Я считаю – это основное, потому, что та текучка кадров, которая имеет место быть на постоянной основе, она напрямую отражается на работе. Помимо текучки контингента – на фоне всего этого и за кадры голова постоянно болит. Человек новый приходит, и ты думаешь: а хватит ли у него моральных качеств устоять от соблазна вступить в неслужебные связи или нет? Под неслужебными связями я подразумеваю – передачу запрещенных предметов.
- Моральные срывы на заключенных у неподготовленных людей тоже имеют место быть. Хочется быть уверенным в сотрудниках на все 100. А когда он ходит подавленный тем, что и зарплата низкая, и работа такая, что не каждый выдержит, то и ты как начальник – расстраиваешься. А он еще и с оружием на смену заступает. Если у человека что-то в семье случилось, я тоже должен об этом знать, чтобы не поставить его с автоматом на вышку.
- Второе. Чтобы я взял из европейской практики, так это, что у них для младших инспекторов и офицеров – есть так называемые школы первоначальной подготовки. Но не такие как у нас, где им еще по совдеповскому образцу, читают курс нормативно-правовой базы в течение 3-х месяцев и на этом все. В Европе человек, которого берут на такую службу проходит обучение от 3 месяцев до полугода, для того, чтобы понять, как работать в такой системе. И они изучению нормативно-правовой базы посвящают лишь 15-20% времени, а остальное – своим функциональным обязанностям. Начиная от порядка применения спецсредств/оружия и заканчивая психологической работой с заключенными.
- Очень серьезное внимание уделяется проведению тренингов с психологами-практиками, которые имеют большой опыт работы в пенитенциарных заведениях. Чем больше с будущим сотрудником тюрьмы проводится такого рода тренингов, где идет моделирование и разбор различных ситуаций – тем он больше будет готов попасть в такую среду и в стрессовой ситуации отреагирует правильно. Они приходят на 80% готовыми к такой работе.
- А возьмем ту же нашу Академию. Студентам за 5 лет начитывают сплошную теорию, а какой от этого толк? Поинтересуйтесь, есть ли среди преподавательского состава те, кто имеет хотя бы 5-летний опыт работы в местах лишения свободы. Да, таких почти нет. Все – теоретики, они ничему полезному научить не могут. И хорошо, если по окончанию Академии курсанту попался толковый наставник на период стажировки. А, если нет? Ведь он и не обязан ничем помогать и пояснять. Мне повезло, мне такой человек попался в Херсоне, он мне по-человечески, простым языком рассказал в каких ситуациях как себя вести, а нюансов таких в работе с заключенными очень много. Самое первое, что он мне сказал: «Ты офицер, и если ты пообещал кому-то, что будет так и так, ты должен кровь из носа это выполнить. Если хоть раз обманешь, то зэки сразу перестанут тебя уважать, и ты просто не сможешь ими руководить».
- В большинстве своем приходилось всему учиться на своих ошибках, и чтобы стать полноценным офицером – на это уходит лет 5 практической работы. Только тогда человек начинает понимать, как себя правильно вести и работать.
- Мне бы хотелось, чтобы ко мне приходили такие кадры, которым нужно было бы объяснять определённые нюансы, но основные азы, в них уже были бы заложены. А этого и близко нет.
- Третье, чтобы я изменил – это расширил диапазон поощрений-наказаний. В Европе этот перечень длиннее, чем у нас в три раза. Если они видят, что человек стремится к процессу ресоциолизации , уделяет время труду, хорошо себе ведет – то его постоянно поощряют, вплоть до того, что он на выходных может посещать близких у них дома. Но и крайние нормы наказаний бывают жесткие, которые применяются к отпетым негодяям. Наша топорная и устаревшая система взысканий и поощрений не может вызывать особого энтузиазма у заключенного к исправлению. А личность необходимо реально стимулировать, чтобы она менялся в правильную сторону.
- В-четвертых, повысил бы степень криминальной ответственности, в случае нападения заключенного на сотрудника тюрьмы. В нашем СИЗО, на моей памяти, было два таких случая. В Европе и США существует такая практика, что если заключенный совершает преступление внутри тюрьмы, то проводится расследование, а затем на усмотрение администрации ему могут продлить срок по суду. Также у них существуют такие правила, что если подопечный за весь свой срок заключения ничем полезным не занимался, не работал, систематически нарушал режим, не проявлял какого-либо желания исправиться, – то они тоже могут ходатайствовать о продлении срока заключения для него. Ведь, если такой человек выйдет в общество, он 100% пойдет вновь грабить и убивать.
- Расскажите о каких-то профессиональных приметах.
- Примет особых нет, я лучше расскажу о нюансах и сложностях работы нашего заведения в психологическом аспекте.
- Так, ежедневное общение со спецконтингентом серьезно и негативно отражается на персонале. Чем больше провел за день времени за общением с нашими подопечными - тем больше принял на себя этой плохой энергии. На выходных голова от этого абсолютно отдыхает, а приходишь на работу и снова в это окунаешься.
- Стабильно, раз в месяц-два, заключенный вскрывает себе вены, потому что, расстроился из-за решения суда или еще по какой-то причине. В 90% случаев - это делается ими, как форма демонстрации своего несогласия с установленными порядками, в какой-то мере шантажа. Думают, что это поможет обратить на них особое внимание следователя, судей, администрации.
- Нередко преступники, которые поступают к нам, в обычной жизни ежедневно употребляли до 700 грамм алкоголя в день. Соответственно, приходится вывозить таких в клинику в Халявие, прокапывать по несколько дней, чтобы привести его в приемлемое состояние. И это все – нагрузка на персонал, ведь вместо того, чтобы заступать на смену, им приходится решать эти медицинские проблемы заключенного.
- Ранее существовала серьезная проблема постсовдеповской практики в плане подхода к работе прокуратуры. К примеру, если человек в здании тюрьмы/СИЗО совершил по отношению к себе членовредительство или акт суицида обязательно проводится соответствующая проверка. По результатам такой проверки обязательно подлежит наказанию сотрудник, что стоял в тот день на посту, оперативника – потому, что недосмотрел и недоузнал. Но, ведь, если подойти с логической точки зрения, то отсутствуют нормы, согласно которым работник тюрьмы может предсказать подобную ситуацию и предотвратить ее.
- Если брать наше СИЗО – в коридоре расположены 10 камер, по 5 с каждой стороны. На двери каждой камеры небольшой глазок, через который просматривается 50-60% всего помещения. При этом в каждой камере находится от 4 до 10 человек, то есть всего надо контролировать в среднем 40-50 человек. Дежурный на смене находится с 8 до 8 вечера, как он может всех их проконтролировать физически и предупредить ситуацию, когда-то кто-то из этих 50-ти человек сломает одноразовый станок и порежет себе руку? Да, это просто невыполнимая задача. Максимум, что может сделать младший инспектор – это в случае шума/драки нажать тревожную кнопку и вызвать резервную группу, которая дальше обязана реагировать. Раньше в такой ситуации наказывали минимум троих человек: младшего инспектора, дежурного и меня, как заместитель по оперативной работе и соблюдению режима.
- Человек, когда поступает к нам, подписывает документ, о том, что членовредительство – есть нарушение режима. Но, ведь, это его личное дело, почему мы должны отвечать за такое решение заключенного? Наша задача, если такое произошло – оказать ему своевременную медицинскую помощь. Вот, и получается, что с сотрудников требуют, гораздо больше положенного и практически невозможного.
- Также существует проблема психологической поддержки в тюрьмах для заключенных. У нас в штате эту функцию выполняет один психолог. Один на 400 человек. А один практический психолог не может одновременно вести 3-4 человек с акцентуациями. Практически все люди, которые попадают в СИЗО – находятся в состоянии акцентуации, потому, что они получили стресс от того, что изолированы от общества, они обижены на государство, суд, следствие и так далее. То есть у каждого из них есть нерешенная психологическая проблема. Они каждый день пребывания здесь думают о том, какой получат срок и получат ли, накручивают себя, если после суда ему, к примеру, дают, 5, а не 3 года, то у человека начинается еще большее нервное расстройство.
- А приглашать на практику студентов из того же педуниверситета вы не пробовали? Чтобы как-то разгрузить вашего психолога, да и молодежи полезно было бы получить опыт.
- В нашей Академии готовят фактически юристов, а нам нужны такие вот психологи. А то приходит такой студент 21-летний и против него зэк, у которого 21 год отсидки, так кто кого перевоспитывает и подавит морально?
- Какие «звезды» прошли через стены Черниговского СИЗО? Мы слышали, что сейчас в его стенах находится известная банда, которая гремела в середине 2000-х и композитор, которого обвинили в растлении.
- Сейчас, в связи с тем, что идет война, то авторитет армии несколько возрос в глазах общества, в том числе и на патриотической волне.
- Что касается моего лично отношения и к работе и к должности. Главный недостаток, пожалуй, состоит в том, что не видишь – отдачи и конечного результата. СИЗО – это, по сути, перевалочная база. Если начальство колоний еще как-то может отслеживать дальнейшую судьбу своих подопечных, то здесь – этого нет. Возьмем для примера обычного мебельщика – он собрал диван, или кухню – и он сам, его коллеги и заказчик могут оценить результат его работы и творчества, в моей же работе – этого нет. В преподавательской работе – это тоже есть, часто педагог, если вложил в своего воспитанника душу и усилия, то потом, когда справляется о его успехах и карьерном росте, может гордиться собой. А я, даже если и повлиял на кого-то положительно, в чем-то помог, то какую это роль сыграло в дальнейшем в жизни человека, скорее всего, никогда не узнаю. И такая ситуация не может удовлетворять человека в плане честолюбия…
- Работа в СИЗО для меня, - не является пределом творческих и моральных амбиций. Я нередко ловлю себя на мысли, что мне бы хотелось заниматься чем-то таким, что несет людям позитив, добро и красоту и главное, чтобы можно было видеть конечный результат. Свою деятельность воспринимаю, как долг и службу государству, это не то, чем можно гордиться и хвастать перед друзьями.
- Как вы оцениваете политическую ситуацию в Украине?
- Какая у вас мечта?
Gorod.cn.ua
Позиция правозащитников
Алла Лепеха с 2012-го года - является региональным представителем уполномоченной Верховной Рады Украины по правам человека Валерии Лутковской в Черниговской области. Несмотря на громкую формулировку своей должности, сама Алла Григорьевна признает, что реальных полномочий и рычагов влияния, в случае, с проблемами заключенных – у нее практически нет. Понимают, это черниговские адвокаты и сами заключенные, и остается лишь верить, что со временем ситуация изменится к лучшему, а права человека в нашей стране перестанут быть пустым звуком.
С Аллой Григорьевной наш корреспондент встретился в опорном пункте полиции, который находится на ул.Толстого, 120, именно там располагается кабинет Регионального представительства секретариата уполномоченного ВРУ по правам человека в Черниговской области. Сама она регулярно посещает местное СИЗО и тюрьмы черниговского региона, поэтому не понаслышке знает, как проводится следствие, фабрикуются уголовные дела и в каких, порой, нечеловеческих условиях отбывают многолетние наказание осужденные.
- В случае с тяжким преступлением, как правило, все делается в первые три дня, - поясняет Алла Лепеха. Человека сломали, обманули, пообещали привилегии, он все поподписывал, а потом звонит мне и просит помощи. А чем я после этого могу помочь, если он все подписал?! Да, ничем. Доказать, что он не совершал инкриминируемое преступление и признание выбито под давлением – практически невозможно. Нередко жертвами нашей милиции становятся жители сел, особенно те, кто выпивает, малообразованные. На таких повесить любое преступление – дело техники. Ко мне такие люди обращаются после первого решения суда, перед подачей в апелляцию, когда до них наконец-то доходит – что никаких льгот не будет, а будет срок и тюрьма.
- Помню, один был сирота из Куликовского района, молоденький совсем, после суда порезал себе вены прямо в коридоре СИЗО. Его обвинили в краже, а он был не согласен ни с обвинением, ни с приговором суда. Статья была, если не ошибаюсь, 185-я, но его попросили взять на себя больше 20 нераскрытых краж – как результат – 6 лет лишения свободы. Руководство СИЗО при этом мне объяснило, что вены порезал из-за того, что проигрался в карты, но как это проверить?
- Еще один мой подопечный был обвинен в поджоге. С его слов милиция схватила его посреди улицы в родном селе и начали утверждать, что это он сделал. Чтобы вы понимали, он местный чудак, отстает в умственном развитии – и это тоже идеальный кандидат на роль преступника, который подпишет, все, что угодно.
- Одного из последних, кто ко мне обратился, обвинили в том, что он бегал по селу с ружьем и угрожал, приговор – 7 лет лишения свободы. По его версии, это к нему пришли с ружьем, он его выхватил, но так как до этого никогда оружие в руках не держал – произвел 2 выстрела в печь, в своем же доме, затем ружье выбросил.
- Так, и сейчас выбивают показания?
- Я считаю, что да, и просила двух наших девочек омбудсменов обращать на это самое пристальное внимание. В нашу милицию-полицию много молодых кадров пришло, не хватает опыта работы, знаний, а раскрыть преступление кулаками проще, чем мозгами. Потому так и живем…
- Согласны с вами, по опыту общения с черниговской милицией, можем сказать, что умные там надолго не задерживаются, - отмечает наш корреспондент.
- Сколько обращений в среднем к вам поступает от осужденных и какой характер этих жалоб?
- В среднем за квартал – до 50-ти заявлений. В основном они приходят из ИК-44 (женская тюрьма), Менской колонии и СИЗО. Номером первым в списке обращений от заключенных идут заявления по нарушению их прав по льготам, на то же УДО и прочее. Дать или нет льготу, - решает специальная комиссия при колонии. Жалуются на несправедливые взыскания со стороны администрации. Если брать ту же женскую колонию, то их наказывают, за то, что заключенная накрасила губы, не повязала платок, покурила не в том месте, употребила матерные слова в общении, - то есть за нарушение режима. У мужчин взыскания могут быть за то, что не вышел на проверку или на зарядку. В основном, - мелочи, если проступок более серьезный, то разбирается прокуратура, проводит служебные проверки по указанным фактам.
Примеры жалооб от заключенных
- Помимо письменных обращений от заключенных ко мне поступает 2-3 звонка каждый вечер. По электронной почте мне писать они не имеют возможности. В СИЗО прихожу по жалобам, для обсуждения ситуаций с заключенными 1-2 раза в месяца. Как правило, за день успеваю пообщаться, в среднем, с 5-ю людьми. Встречи проходят в следственных комнатах – их три, одна - для пожизненников, две другие – для всех остальных. Все эти люди со мной ведут себя абсолютно адекватно, открыто и не стесняются, рассказывают, все как есть. Помимо того, что они видят во мне того, кто поможет решить правовые вопросы, воспринимают, еще и как обычного человека, даже друга, кому можно высказаться, поделиться проблемой. Сокамернику или администрации их проблемы и волнения не интересны, поэтому, так и выходит…
- Вы часто посещаете Черниговское СИЗО, опишите состояние камер.
- Очень страшные условия. Фото я не могу вам показать, так как подписала документ о неразглашении этой конфиденциальной информации, но в киевский офис я регулярно высылаю отчеты с фотографиями, но если это опубликовать, то меня в следующий раз туда никто не пустит.
- Но ведь, эти люди содержаться на наши налоги, они такие же граждане, как и остальные, почему налогоплательщики не имеют права знать, какие там условия содержания? Ведь, по большому счету, эти заведения ничем не отличаются от больниц, школ и детсадов.
- Ну, вот как-то так. Если вас лично пустят – другое дело. В целом же минусы следующие: во-первых старое здание, со стенами 1.5 метровой толщины. Высокий уровень влажности, нет теплой воды. Камеры надо переделывать – по нормативам в СИЗО приходится 2.5 квадратных метра на человека, а это очень мало, по международным стандартам – должно быть минимум 4 метра. Есть такие камеры, где стены обложены плиткой до самого потолка, и вот представьте, в 7-ми квадратных метрах сидят 3 человека, дикая влажность – это же с ума сойти можно. Я когда заходила на несколько минут, мне уже плохо становилось. Более-менее сносные условия созданы для несовершеннолетних и существует несколько хороших камер для женщин.
- На данный момент в СИЗО существует проблема перенаселенности – недавно жаловались женщины, что спать приходится по очереди. Баня в целом нормальная, там люди моются 1 раз в неделю, в этом помещении проведен ремонт. Комнаты свиданий во всех колониях и СИЗО – очень хорошие.
- В тоже время приезжали на экскурсию мои коллеги з других регионов, и оценили условия нашего СИЗО – как средние, в масштабах Украины. Но я считаю, что люди в таких условиях жить не должны, ведь, некоторым приходится там проводить от 6 месяцев до 5 лет. Тот же туберкулез заработать – раз плюнуть.
- Что касается пожизненно заключенных. То если брать женщин, их по последним данным – 22 в Украине. В начале 2000-го - 8 из них содержались в ИК-44, я тогда работала директором благотворительной организации «Черниговский женский правозащитный центр». Юристом в нашей организации работала Валентина Андреевна Бадыра, в прошлом она была начальником этой женской колонии. Вместе с ней мы боролись за то, чтобы улучшить условия содержания для этой категории женщин. Когда я их первый раз увидела, для меня это было настоящее шоковое состояние: их выводили на территорию колонии в оранжевых робах, в цепях, под присмотром собак. Что само по себе было нарушением всех возможных конвенций по правам человека. Это сейчас я уже ко многому привыкла, а на то время, долго не могла прийти в себя после увиденного. Воевали мы за них 1.5 года. Однажды ночью их всех вывезли, перевели в Харьков. И в Харькове для них созданы такие хорошие условия, что таких нет ни в одной колонии Украины. Можно сказать, что это чуть ли единственное место в стране, где все максимально приближено к европейским и международным стандартам.
- У мужчин-пожизненников мы бывали в Новгород-Северском, последний раз в марте прошлого года, когда 50 из них взбунтовались (главных зачинщиков было четверо) и объявили голодовку.
- Сама форма такого наказания, как пожизненное заключение – это жизнь в рассрочку. Почти все они медленно, но верно сходят с ума.
- Один молодой парень по имени Сергей из Марьинки Донецкой области, когда мы их посещали, после первого бунта в 2012-м году, мне запомнился больше всего. При встрече он попросил у нас учебник французского языка и сделать его фото. Мы ему выслали и книгу и фотографию, он пояснил, что фото нужно для того, чтобы познакомиться с женщиной. Прошло несколько лет и мы снова встретились, он на то время нашел таки женщину, на которой собрался жениться и даже завести с ней общих детей (с супругой пожизненникам разрешены длительные 3-дневные свидания – прим.авт.). Он с таким душевным подъемом об этом нам сообщил… А Валентина Андреевна, с которой я приезжала, и которая до этого долгие годы проработала в пенитенциарной системе, возьми, да и ляпни: "А кто ребенка будет растить, если ты в тюрьме? Ведь родить – это не значит вырастить и помогать матери своего ребенка".
- С ним после этого вопроса случился нервный срыв. Поэтому, я с тех пор стараюсь не задавать такой категории заключенных никаких некорректных вопросов и тем более делать замечания.
- И что этот парень из Марьинки, он реально был виноват в том преступлении, за которое его осудили?
- Читала его дело. Первый раз попал в тюрьме по малолетке, а потом у него было изнасилование и разбой, там целый «букет» статей. Он мне сказал, что изнасилования не было, и раз он в тюрьме имел нормальные отношения с сокамерниками, значит, он им смог это доказать. Так как заключенные относятся к тем, кто заходит по статье по изнасилованию очень и очень плохо.
- Там же в Новогород-Северске отбывает наказание двукратный чемпион мира по боям без правил - харьковчанин Станислав Левенец. Этот парень при помощи своей девушки Алины Богомол написал в тюрьме книгу «Эра Водолея. Код древних» (под псевдонимом Доминик Адамян). С этим Стасом в камере еще один парень – они оба такие продвинутые мальчики, - тут Алла Григорьевна поясняет, что под словом «продвинутые» она понимает начитанные и такие, с которыми можно пообщаться на равных. Так, вот этот парень, я не знаю, правда или нет, говорит, что его милиция сделала виновным в преступлении, из-за того, что не хотел отдавать свой бизнес. У него была сеть магазинов, где продавались меховые изделия. У него просили отступных 50 тысяч долларов, он не согласился и его подставили.
- И после таких историй, я сижу и думаю, а что на самом деле представляет собой нашей государство, если посадить можно даже таких? Которые заслуженные спортсмены, у которых бизнес с магазинами… Одно дело обвинить в преступлении неграмотного пьяницу из глухой деревни и другое дело – молодые парни из крупных городов, с деньгами и каким-никаким весом в обществе.
- Вы наверно и за заключенного по фамилии Старенький слышали, - уточняет Алла Лепеха. Он из Крыма, мы помогали ему с адвокатами центра безоплатной правовой помощи. .
- Слышали, - отвечает наш корреспондент, - черниговские адвокаты, что его защищали рассказывали, что человек, за убийство которого Старенькому присудили к пожизненному – жив здоров, живет в России, даже видео его показывали на суде. А прокурор все равно поддерживал обвинение…
- Ну, вот и я про что. Посмотришь на эти поломанные судьбы, послушаешь людей и домой приходишь разбитый, ничего не хочется. Тяжелая работа…, - вздыхает Алла Лепеха.
- Одно дело их выслушать – что само по себе почти подвиг, а если еще ознакомиться с личным делом, собрать все в кучу, взвесить и сделать и выводы, то это очень сложный вопрос получается, и государство им никак не занимается. Есть – как есть, без каких-либо перспектив.
- А как по условиям содержания в Новгород-Северске, нормально?
- Разрешено, все, что по регламенту, но он безнадежно устарел! Не понимаю, почему нельзя держать при себе те же флешки, а в обычных колониях больше одного холодильника. Кому станет хуже от того, что у людей будет дополнительный купленный за их же деньги холодильник? Начальство колоний, возможно, и шло бы на уступки, но при проверке прокуратуры – они же и будут виноваты и наказаны за эти лишние холодильники, микроволновки и прочее.
- Вы проводите мониторинг судебных заседаний, это каким-то образом влияет на исход решения суда?
- В какой-то степени да, я слежу за тем, чтобы права заключенного соблюдались и судьи ведут себя в целом более внимательно, в моем присутствии, но с двух закрытых заседаний по изнасилованиям – меня попросили остаться за дверью. По своему опыту работы скажу, что наибольшие деньги крутятся, как раз в процессах, что касаются уголовных дел. Прокуратура, милиция, суды и многие адвокаты, в эту сферу влияния никого со стороны (общественников, СМИ и прочих) стараются не допускать.
- Побывав во многих тюрьмах не только нашего региона, но и страны, я часто ловлю себя на мысли, что люди после этих заведений выходят такими, что иметь их в роли соседа – просто страшно. А общество, вообще тема заключенных – мало интересует. Они не понимают, что сегодня он - зэк, а завтра выйдет на свободу и поселится в доме напротив, на одной с ними улице. Но это придет искалеченный морально, обозленный на весь мир человек. И это надо менять, но процесс подобных изменений сложный и трудоемкий. Посадить человека – дело нехитрое, а кому от этого станет хуже или лучше?, – вот, в чем вопрос. В обществе сейчас столько злобы, ненависти, ожесточения, без личной выгоды для себя – никто и пальцем не пошевелит. Вроде бы, украинцы неплохие люди, а как доходит дело до прощения и понимания пороков и проблем других, взаимопомощи – пиши пропало. Да, и в каком государстве мы живем? Все реформы – только на бумаге, милицию, превратили, вообще не понятно во что… Средний класс уничтожается, становится все больше нищих материально и духом людей – а это готовые, слепые, ничем не интересующиеся, рабы для тех, кто у власти. На сегодняшний день такая ситуация – когда гражданин своей же страны – просто беззащитен перед всем.
- А что нам, как журналистам необходимо делать для решения этой проблемы?
- Прежде всего, поднимать эту тему для обсуждения, чтобы люди хотя бы понимали, чем являются места лишения свободы, как туда попадают люди в каких условиях там содержаться и к чему все это в итоге приводит.
Позиция надзирателя
В роли представителя от пенитенциарной системы (теперь входит в состав Государственной криминально-исполнительной службы Украины) любезно согласился выступить замначальника по режимной охране и оперативной работе Черниговского СИЗО 40-летний Александр Степанович Булко. Александр Степанович, несмотря на то, что в данное время находится в отпуске, согласился приехать в редакцию Gorod.cn.ua и очень подробно ответил на все интересующие нас вопросы.
Александр Булко прошел службу во внутренних войсках сперва, в Киеве, затем в Тернополе. После армии закончил училище при МВД, теперь оно называется Академией пенитенциарной службы. Когда шел 2-й или 3-й курс в системе отдельно выделили из подчинения МВД Криминально-исполнительную службу (позже она стала называться пенитенциарной), соответственно, выпускники училища не имели права идти служить в милицию, а распределились на службу в тюрьмы и СИЗО по всей стране.
- Вы не расстроились, что вместо работы, к примеру, следователя пришлось идти в надзиратели?
- Не особенно, потому, что это основное направление – служба в правоохранительных структурах мною уже было выбрано, и принципиальной разницы, я в таком перераспределении не видел. Лично меня направили на служить в Херсон, в 90-ю Северную колонию строго режима где я прослужил 5 лет. По старому колонии делились на общий, усиленный, строгий и особый режим. На общий режим попадают лица, которые впервые совершили преступление, которое не является при этом тяжким. Усиленный режим – для тех, кто совершил более тяжкое преступление (в том числе грабежи, разбои и убийства) и тоже впервые. Тюрьмы строгого режима – предназначены для тех, кто совершил преступление уже не в первый раз, независимо от того, какой оно тяжести. Особый режим – для неоднократно судимых, за особо тяжкие преступления.
- Вернулся в Чернигов, потому, что были сложности со съемом жилья. За 5 лет, что мы там прожили с женой, пришлось сменить 7 квартир. Хозяева без предупреждения постоянно поднимали цену, это же Южный регион. В родном городе у наших родителей был частный дом, где с комфортом можно было разместиться, чтобы не жить в режиме постоянных переездов.
- Проблема заключается еще и в том, что наша Академия ежегодно набирает курс под 300 человек, среди них – примерно 100 человек из Чернигова. Учитывая, что в нашей области лишь 6 подразделений (Черниговское СИЗО, Новгород-Северское УИН № 31, Черниговская ИК № 44, Менская ИК № 91, Домницкий ИЦ № 135 и Прилукская ВК) и каждое из них способно за год принять не более 2-3 молодых специалистов. Академия выпускает офицеров, а не младших инспекторов, и они должны быть устроены, а на всех этих должностей – не хватает.
При этом, учтите, что выпускникам по 21-му году, и ехать трудоустраиваться в другой регион при зарплате 4.5 тысяч гривен – затруднительно. Одна аренда квартиры, даже если ее делить с кем-то, будет съедать половину заработка, а государство компенсацию за этот самый съем жилья не предоставляет. Поэтому немало таких сотрудников увольняются со службы в первые год-два.
- Прокурор по надзору в выводах после очередной проверки, каждый раз указывает, что 2 поста, а это 1/3 территории здания СИЗО, которая находится в полуподвальном помещении – не соответствует температурному режиму и уровню влажности воздуха. Но, все при этом прекрасно понимают, что в здании, которому 200 лет и не может быть по-другому. В советское время по чьей-то гениальной задумке, оно внутри и снаружи было обложено плиткой, что совершенно недопустимо, в случае с жилыми помещениями. И получается, что здание теперь – как, своего рода, термос. Если бы там хотя бы принудительная вентиляция была обустроена – было бы еще сносно и сырости меньше. Мы просчитывали стоимость проекта вентиляции, когда доллар был еще по 8 гривен – и это составило 1.5 млн., сейчас эту цифру надо умножить на три.
- Вы куда-то жалуетесь по этому поводу?
- Конечно, ежемесячно и ежеквартально передаем документацию для Минюста. 2 раза в год составляется акт комиссионного обследования зданий и сооружений, где указывается степень изношенности помещений, электрических и канализационных систем. Но старых тюрем по стране много, и никто не спешит делать в них капремонт или заново перестраивать. Мы не являемся прямыми распорядителями бюджетных денег – что нам выделили на то и существуем. Из городского бюджета тоже не предусмотрены выделения средств. Почти все подобные нашему учреждению построены еще в советский период. Знаю, что Макошинскую колонию возводили в 90-х, но все равно по прототипу советских проектов тюрем.
- Сейчас Минюст взял курс на Европейские стандарты и вроде как должен приводить к определенным нормам, как условия содержания, так и сами помещения, где отбывают наказание люди. Но евростандарт – это комната на 1-2 человек, с унитазом, душкабиной и так далее, нам до этого пока далеко.
- Вы хоть раз были в тюрьме в Европе?
- Нет, перенимать опыт ездят за границу люди из Киева, нам пока такая возможность не предоставлялась.
- Вы помните свой первый рабочий день?
- Это было в 2000-м году, но мы приступаем к работе не сразу. Сперва, все курсанты проходят практику, а затем 3-месячную стажировку с наставником. Это было в Херсоне. После 5 лет службы в Херсоне, служил месяц в Домницком исправцентре, а затем меня забрали в Управление ДПТС Украины в Черниговской области в отдел режима где прослужил 5 лет и только после этого пришел на свою нынешнюю должность в Черниговское СИЗО, в 2010-м.
- Из запомнившихся ситуаций на первых годах работы еще в Херсоне, когда я был молодым лейтенантом, могу рассказать, как зэки пробовали меня прощупать. Стук в дверь, заходят в кабинет, человек 12, один шеей хрустит, второй костяшки на пальцах разминает. Пытались запугать, выдвигать свои условия, следили за моей реакцией. Они бы на самом деле ничего не смогли сделать, так как я успел бы тревожную кнопку нажать, и как-то среагировать, но есть такое выражение «Хороший понт – большое дело», так и в этом случае.
- А еще один пытался угрожать моей семье, сказав, что мне стоит опасаться ходить по тому району, где мы жили. Но, так как я армию прошел и никогда не боялся подраться, то и эта проверка прошла нормально. Ответил, что это ему стоит опасаться, и если я увижу, что он хотя бы мимо Шуменского (район Херсона – прим.автора) пройдет, то даже говорить не буду, а сразу разобью голову. И в этом случае буду прав, так как за стенами тюрьмы – я без формы, и мы будем на равных. Зэк выслушал и ответил мне: «Ну, Степаныч, вы безбашенный…» и пошел.
- В целом, такие угрозы, практически никогда не доводятся до конца. Если сотрудник дает слабинку перед зэками – это прямой путь на увольнение, они, в конце концов, его дожмут. Сперва, в ход идет подкуп, потом угрозы и прямой шантаж. Если брать тот же Чернигов – а это город маленький, даже если ты от чистого сердца кому-то сделаешь поблажку, об этом сразу узнают остальные и поставят в упрек. Так, что необходимо вести себя со всеми ровно и отстраненно, обращаться по имени отчеству, независимо от вашего статуса и статуса заключенного, который по правилам внутреннего расслоения криминального мира может быть блатным, обиженным или мужиком. Шутки в общении со спецконтингентом со стороны офицерского состава тоже недопустимы.
- В СИЗО нередки ситуации, когда человек собирает с камеры деньги, пообещав, что выбьет у начальства какую-то поблажку, к примеру, чтобы родители передали домашнюю еду. После отказа он эти деньги (которые он уже запланировал забрать себе) вынужден возвращать, плюс обещание не выполнил – что обозлило сокамерников. Нам же потом приходится его «прятать», переводить в другую камеру. Такие психологические «клубки» приходится распутывать постоянно и это тоже морально утомляет.
- В наших стенах идет постоянное «перетягивание каната» и конфликт интересов между заключенными и администрацией. Они постоянно пытаются выбить какие-то поблажки для себя, любыми путями, мы – проанализировать и понять, кому стоит идти навстречу, а кто привык действовать нахрапом, и использовать в своих целях нечестные методы. Если я вижу, что человек нормальный, поддерживает порядок и чистоту в камере, не нарушает режим, а таких около 20%, то и я к таким отношусь хорошо и иду навстречу, если наоборот – то какой в этом смысл? При всем при этом, учтите, что те, кто не получил желаемое, распускают в отместку неимоверные слухи про администрацию и рядовых сотрудников, среди сокамерников и родственников. И если все это послушать, то можно подумать, будто у нас тут все коррумпировано, а весь персонал – миллионеры.
- Что входит в ваш круг обязанностей?
- Я отвечаю непосредственно за охрану следственного изолятора. У нас имеется отдел надзора и охраны, куда входят младшие инспектора (около 100 человек) и офицеры (10-12 человек), которые непосредственно осуществляют охрану. Женщины при этом несут службу, в основном, на контрольно-пропускных пунктах. Я контролирую расстановку охраны на внутренних постах (там, где персонал контактирует с осужденными и заключенными) а также оперативную работу.
- Чем занимаются оперативники в СИЗО?
- Разбирают конфликты, осуществляют рассадку заключенных по камерам, принимают явки по тем преступлениям, которые еще не выявила милиция. Приведу пример по закону Савченко. Если человека обвиняют в одной краже, то пока идет следствие, ему засчитывается день за два, как только суд это рассмотрел – отсчет идет снова – день за день. Если он сознался во второй краже, начинается новое разбирательство, в ходе которого, вновь идет день – за два. Бывает так, что человека за совершенное преступление по его статье должны осудить на 5 лет, но если он их отбудет и затем всплывет по окончанию этого срока, что за ним числится что-то еще, то ему уже по новой придется отбывать за скрытое преступление. В случае же признания – все засчитают за совокупностью преступлений.
- Расскажите подробнее о процессе подбора сокамерников.
- Если просто рассадить людей по принципу общего и строго режима, не взирая на персоналии, – то начнется хаос и ежедневное членовредительство. Есть отдельная категория осужденных, которых «прячут» отдельно от основной массы – те же насильники, растлители малолетних.
- Основная часть персонала – черниговцы, но когда мы перешли на график работы сутки-трое, то начали подтягиваться люди из близлежащих сел.
- Кто может устроиться к вам на работу?
- Младшим инспектором может устроиться любой, у кого нет судимости. При этом надо пройти ВЛК (врачебно-лечебная комиссия) в поликлинике МВД. У нас постоянный некомплект 10-15%. Основная причина текучки – низкая заработная плата, которая на начальном этапе составляет 3500-3800 грн. За год до 30 человек – оборот персонала, которые приходят и уходят. Эта работа предполагает постоянный контакт со спецконтингентом, простым языком – преступниками, а это стресс для обычного человека с улицы. Если брать тех же патрульных, у которых зарплата 8.5 тысяч гривен и которые ездят в комфортных условиях на Тойотах по городу, то они контактируют за смену в лучшем случае, с 5-10% людей от общего потока, которых можно назвать преступниками. А у нас сотрудник – заступая на дежурство, целый день находится в такой среде. И если СИЗО, это система закрытого типа и младший инспектор находится в коридоре, то в обычных колониях, они целый день пребывают среди заключенных. Раз суд изолировал этих людей от общества – то это все они опасные личности, а залезть в голову к каждому – невозможно. Поэтому не все такое выдерживают.
- Какие есть помещения и отделы в Черниговском СИЗО, какова его наполняемость?
- Режимный корпус нашего СИЗО поделен на 6 постов. На каждом из них по 12-14 камер. Камеры рассчитаны на одновременное пребывание 8-10-12 и 14 человек. В Киевском СИЗО бывают помещения и на 50 человек…
- Сейчас у нас находится около 400 человек (из них женщин – 20-30, несовершеннолетних - 3-4), а рассчитано на 370. Из-за закона Савченко наполняемость возросла за последние 1.5 года на 20%, очень много людей приезжает судиться, чтобы по максимуму оставаться в СИЗО и им засчитывали - день за два. И эта проблема существует по всей Украине. В среднем человек проводит у нас от 3 месяцев до полугода. Есть такие, что находятся и судятся годами, но это скорее исключение из правил. Максимально принимали до 800 человек в 2000-х, в том числе и людей из Киевской области, чтобы разгрузить столичные СИЗО.
- Самое первое, с чем сталкиваются родственники осужденных – это пункт передачи посылок. Передачи сейчас передаются без ограничений, за исключением скоропортящихся продуктов и консервации. В среднем в день передается 20-40 посылок. За полгода в числе посылок были около 20 раз обнаружены наркотики, в основном травка. Передают и пропитки – бинт вываривается в опии/ширке, потом его размачивают и вываривают обратно.
- А почему этот пункт передач совсем без ремонта? Такое впечатление, что он там не проводился со дня основания, а ведь туда приходят родственники осужденных, которые не преступали закон и для них такая обстановка может быть моральным стрессом…
- У нас и дня не проходит, чтобы где-то не проводили ремонт. Весь объект занимает 600 метров квадратных, это немалое количество зданий и сооружений. И чтобы все привести в порядок необходимо время и финансы. Мы пытаемся выкручиваться за счет наполнения спецфонда. Выращиваем свиней и продаем, за месяц это приносит 10-12 тысяч гривен. Так, в прошлому году был отремонтирован помывочный зал, комната длительных свиданий, практически всю столовую тоже отремонтировали.
Отметим для наших читателей, справедливости ради, что даже личный кабинет Александра Степановича, в котором мы побывали в мае месяце, поразил нас своей скромной обстановкой. Ни шикарных аквариумов, ни кресел с обивкой из кожи питона – там замечено не было. Все в стиле советского периода. Автомобиль, тоже самый обычный, что говорит об отсутствии коррупционной составляющей в его работе.
- Имеются прогулочные дворики – их 10, по размеру каждый, как 2 комнаты (2 из них немного поменьше, 1 отдельный для несовершеннолетних, мы даже пригласили специалиста по граффити, который его красиво разрисовал, но, к сожалению, заключенные все испортили и разрисовали поверху), в которой мы сейчас с вами находимся. На случай дождя предусмотрен козырек из шифера, который накрывает 1/3 дворика, есть урны для мусора, лавочка, турник, брусья. Во двориках люди могут общаться и курить, брать с собой личные вещи. На прогулку заключенных выводят младшие инспекторы, которые работают посменно по 12 часов в режиме 2 через 2. 7 дней в неделю все камеры выводятся на прогулку на 1 час каждая по графику.
- Раньше стены двориков были облицованы «под шубу», заставили снять ее, поштукатурить и побелить, чтобы это соответствовало европейским нормам. И что вы думаете – раз в 3 месяца приходится белить. Заключенные обрисовывают стены, портят имущество. Рвут простыни, которые им выдаются, чтобы из них плести специальные веревки, через которые передаются сообщения-записки между камерами. На замечания – никто не реагирует, женщины, кстати, по сравнению с мужчинам, более резко реагируют в ответ. Но есть и нормальные люди, у которых и в камерах порядок и ведут себя всегда корректно и не доставляют никаких проблем. Как в любом большом коллективе, имеются и свои негодяи и порядочные, – продолжает Александр Булко.
- Я веду к тому, что если говорить о пресловутых европейских ценностях – то начинать надо не с изменения тюрем, а изменений в самом обществе, потому, что тюрьма – это отображение того состояния, в котором находится наше государство. Вы же посмотрите на тех же людей в Верховной Раде – они находятся на пике власти, обеспечены всеми возможными льготами и материальными благами, но даже на заседания не все приходят. Если у них такое отношение к работе, то, что говорить об остальных? Люди попадают к нам из таких слоев общества, что понятия чистота и порядок, им в принципе, не знакомы, и если их поместить в самую идеальную тюрьму, где проведен дорогой ремонт и есть все условия, они за три месяца сделают из нее сарай.
- Те же приемные боксы наши, где люди ожидают транспорт, чтобы поехать на суд. Ремонт там живет вообще неделю. Заключенные могут с разбегу бить ногой в стену и так далее…
- А зачем?!!
- Такой народ у нас, людям нечем заняться, выпускают наружу свою агрессию.
- Помимо порчи имущества спецконтингент постоянно обращается к администрации для решения своих медицинских проблем. Многие из них на воле употребляли наркотики и алкоголь, нигде не лечились, а попадая сюда, они вспоминают о всех своих болезнях, требуют дорогостоящих обследований, таких как УЗИ, МРТ и прочее. Часть врачей работают у нас в штате, часть – на полставки. Дня не проходит, чтобы мы не вывозили кого-то из наших подопечных на медицинские консультации. Все это проходит через начальника медчасти, он договаривается с медучреждениями города. Кто-то при этом идет на встречу, кто-то отказывает - не хотят бесплатно оказывать свои услуги.
- Тот бюджет, что выделяют нам на медицинские потребности – его хватает на самый минимум, и конечно, туда не включена такая графа расходов, как осуществление МРТ и подобные исследования состояния организма. Но сейчас все грамотные, требуют бесплатное медицинского обслуживания, которое у нас, вроде как, и прописано в Законе, да только и обычные люди на свободе вынуждены за все платить в больницах. Хорошо если есть родственники и платят за них – это без проблем, а если родственников нет? Нередко человек врет и заявляет, что у него приступ острой сердечной недостаточности. В таких случаях вызывается «скорая». За последний год врачи со скорой помощи настолько привыкли к таким симулянтам, что уже не так с ними носятся, как мы.
- Что представляет из себя столовая СИЗО?
- Туда входят: варочный цех, овощной цех, мясо-рыбный, где есть холодильники, помещения для выпекания и хранения хлеба, подсобные помещения и зал для помывки посуды. Обслуживают столовую хозобслуга, посменно. Из столовой хозобслуга в больших термосах разносит первое и второе в корпусах по камерам.
- Что входит в меню?
- Суп, борщ. Каша, в основном, ячневая и кукурузная крупа, на гречку и рис денег не выделяют. Картошку закупаем, куриное мясо, рыбу. Я считаю, что с учетом того, что питание бесплатное – то оно вполне приемлемое. У нас командуют этим распорядители из Минюста – что завезли, из того и готовим. Продукты питания поставляются по выигранным тендерам. Мы, свою очередь, в зависимости от количества людей, подаем заявки на продукты, при этом прогнозируем насколько это количество, может возрасти либо уменьшиться. Если, к примеру, у нас сейчас 400 человек, то подаем заявку на плюс-минус 10 человек от этого количества. У нас есть около 20 человек, которым положено диет-питание, и для них предусмотрены мед, орехи и сухофрукты. Сами делаем соленья – квасим капусту, консервируем огурцы и помидоры.
- В каптерке на весь режимный корпус имеется 2 больших холодильника, по виду они такие, как в супермаркетах, где стоят напитки. В камерах холодильники запрещены. Заключенные могут сдать в эти 2 холодильника подписанные продукты в пакетах. Пока такой выход из ситуации.
- А с чем связано то, что заключенные готовят себе еду в камерах?
- На самом деле, таких очень мало. Они пытаются своими методами одомашнивать ту еду, которую выдают от столовой, ну, так это и не запрещено, в тюремный суп добавляют приправы, сало и так далее. Если брать условия питания в той же армии, больничных и заводских столовых, то там тоже, - вроде бы и поел – а через 2 часа снова кушать хочется. Если же есть домашнюю еду, то чувство голода пропадает надолго, ведь, дома человек готовит на свой вкус и с учетом индивидуальных потребностей в калорийности.
- Как функционирует ваша библиотека?
- Библиотечный фонд в основном старый, за ней закреплена одна сотрудница. Она каждый день принимает заказы у заключенных на литературу по каталогу, на каждого заводится карточка. Заключенные предпочитают детективы, но в тоже время, в последнее время, читают очень мало. Больше смотрят телевизор. Телевизоры есть в 90% камер, разрешен 1 на камеру, даже если там находится 14 человек.
- Помимо библиотеки имеется компьютерный класс, где установлены два компьютера. Пользоваться ими могут лишь те, кто уже осужден и приговор вступил в законную силу, под эту категорию подпадают 20 человек нашей хозобслуги, которые находятся на тех условиях, что в колонии.
- В свое время приняли норму, по которой заключенные имеют право на пользование компьютерами, звонки с мобильных телефонов, а дополнительный штат под это не выделяется, вся нагрузка идет на тех сотрудников (в основном, это начальники отделений), которые и так имеют уже немало обязанностей. И они вынуждены по полдня сидеть и смотреть за тем, кто кому куда звонит и на какие сайты заходит, формировать очередь и график таких звонков и пользования компьютером. Нормы новые вводят, а практическая их реализация – не продумана. Почему человек с образованием психолога, должен вместо воспитательной работы выполнять обязанности айтишники или телефониста?
- Если люди поступают с туберкулезом, их как-то отделяют от остальных?
- Конечно. Те, у которых активная форма этой болезни содержаться в Областном противотуберкулезном диспансере, где есть 2 отдельные палаты с зарешечёнными окнами, при которых выставлена охрана. Те, кто незаразный находятся у нас – выделено для этого 2 камеры. Женщины с туберкулезом в последнее время не попадают к нам.
- Чем отличаются те, кто приезжают судиться и провели до этого несколько лет в местах лишения свободы от тех, кто только попал под следствие?
- Ничем, мы просто их рассаживаем по камерам, согласно данному фактору. Вообще, согласно ст. 8-й есть целый перечень, где описано, кто должен от кого содержаться отдельно, но сюда накладывается еще много других факторов, которые учитываются оперативниками, дабы избежать конфликтов между заключенными и поддерживать приемлемый психологический климат в стенах СИЗО.
- По каким статьям чаще всего попадают в ваше заведение люди?
- 185-я, 307-я и 309-я – то есть за наркотики, кражи, грабежи и разбои. Процентов 10 – за убийства.
- Были случаи, что между заключенными и сотрудниками возникали романтические связи, и сколько супружеских пар есть внутри коллектива?
- Супружеские пары, между сотрудниками, как в любом коллективе есть – если не ошибаюсь, таких – четыре. Что касается случаев, когда между заключенной и сотрудником возникала бы симпатия, то сотрудник либо признается и увольняется сам по собственному желанию, либо до того, как признался, подпадает под пристальное наблюдение со стороны коллег. Бывает, что страсть проходит сама собой.
- Если в СИЗО попадает друг, родственник, сосед нашего сотрудника, то люди сразу приходят и докладывают об этом мне, начальнику или оперативникам. У нас так заведено, да и в любом случае, это все равно всплывет. Эти моменты отслеживает полиция и СБУ, помимо нашего руководства. Причем вовлечь в неслужебные связи попавший в стены СИЗО родственник сотрудника может даже не по своему желанию. Его могут об этом попросить сокамерники, и он сам того не ведая, может поспособствовать тому, чтобы сотрудник этот затем с позором лишился работы.
- Что самое сложное в вашей работе?
- Процесс общения с людьми. С недавних пор в нашей системе в ходу такое направление, как ресоциализация. Оно подразумевает – создание для человека таких условий, которые будут способствовать тому, что он после отбывания срока наказания вышел в общество нормальным человеком. Раньше ориентировались на такое понятие, как перевоспитание, но психологи озвучили теорию, что такого понятия, по отношению к уже сформировавшейся личности в принципе не существует. Процесс ресоциализации, который проводится, в основном в колониях, подразумевает под собой, чтобы психологи раскрывали перед заключенным мир положительных качеств и устоев, принятых в здоровом обществе. Человеку поясняют, как важно трудится, ценить семью, близких и так далее. На практике часто бывает, что у осужденных даже желания нет, чтобы с ними проводили такую работу…
- Иногда создается впечатление, что чем больше прав предоставляется заключенным, - тем меньше они стремятся исправиться, чтобы стать потом полноправными членами общества. Раньше основной упор был на труд и хорошее поведение, сейчас этого все меньше. С другой стороны, как можно приучать человека к труду, если он понимает, что по выходу из тюрьмы, в лучшем случае сможет рассчитывать на минималку в 3200 и должность грузчика, учитывая, что не каждый работодатель будет в восторге заполучить сотрудника, который отсидел в тюрьме.
- Чтобы вы изменили в системе, обустройстве тюрем и так далее, если бы у вас было неограниченное финансирование и возможности?
- Самое первое – это поднятие уровня заработной платы, до уровня хотя бы патрульных полицейских или даже выше. Соответственно, под эту зарплату в течение определенного времени, можно было бы провести отбор качественных сотрудников и убрать людей, которые не хотят работать. При достойном финансировании любой коллектив, при таком количестве можно сделать стойким. Когда люди будут мотивированы, а при сегодняшнем времени, они могут быть мотивированы лишь в денежном эквиваленте, то проще будет работать с персоналом. Когда человек уверен в завтрашнем дне и обеспечении своей семьи, он не будет проявлять агрессию и более качественно подходить к своей работе.
- Я считаю – это основное, потому, что та текучка кадров, которая имеет место быть на постоянной основе, она напрямую отражается на работе. Помимо текучки контингента – на фоне всего этого и за кадры голова постоянно болит. Человек новый приходит, и ты думаешь: а хватит ли у него моральных качеств устоять от соблазна вступить в неслужебные связи или нет? Под неслужебными связями я подразумеваю – передачу запрещенных предметов.
- Моральные срывы на заключенных у неподготовленных людей тоже имеют место быть. Хочется быть уверенным в сотрудниках на все 100. А когда он ходит подавленный тем, что и зарплата низкая, и работа такая, что не каждый выдержит, то и ты как начальник – расстраиваешься. А он еще и с оружием на смену заступает. Если у человека что-то в семье случилось, я тоже должен об этом знать, чтобы не поставить его с автоматом на вышку.
- Второе. Чтобы я взял из европейской практики, так это, что у них для младших инспекторов и офицеров – есть так называемые школы первоначальной подготовки. Но не такие как у нас, где им еще по совдеповскому образцу, читают курс нормативно-правовой базы в течение 3-х месяцев и на этом все. В Европе человек, которого берут на такую службу проходит обучение от 3 месяцев до полугода, для того, чтобы понять, как работать в такой системе. И они изучению нормативно-правовой базы посвящают лишь 15-20% времени, а остальное – своим функциональным обязанностям. Начиная от порядка применения спецсредств/оружия и заканчивая психологической работой с заключенными.
- Очень серьезное внимание уделяется проведению тренингов с психологами-практиками, которые имеют большой опыт работы в пенитенциарных заведениях. Чем больше с будущим сотрудником тюрьмы проводится такого рода тренингов, где идет моделирование и разбор различных ситуаций – тем он больше будет готов попасть в такую среду и в стрессовой ситуации отреагирует правильно. Они приходят на 80% готовыми к такой работе.
- А возьмем ту же нашу Академию. Студентам за 5 лет начитывают сплошную теорию, а какой от этого толк? Поинтересуйтесь, есть ли среди преподавательского состава те, кто имеет хотя бы 5-летний опыт работы в местах лишения свободы. Да, таких почти нет. Все – теоретики, они ничему полезному научить не могут. И хорошо, если по окончанию Академии курсанту попался толковый наставник на период стажировки. А, если нет? Ведь он и не обязан ничем помогать и пояснять. Мне повезло, мне такой человек попался в Херсоне, он мне по-человечески, простым языком рассказал в каких ситуациях как себя вести, а нюансов таких в работе с заключенными очень много. Самое первое, что он мне сказал: «Ты офицер, и если ты пообещал кому-то, что будет так и так, ты должен кровь из носа это выполнить. Если хоть раз обманешь, то зэки сразу перестанут тебя уважать, и ты просто не сможешь ими руководить».
- В большинстве своем приходилось всему учиться на своих ошибках, и чтобы стать полноценным офицером – на это уходит лет 5 практической работы. Только тогда человек начинает понимать, как себя правильно вести и работать.
- Мне бы хотелось, чтобы ко мне приходили такие кадры, которым нужно было бы объяснять определённые нюансы, но основные азы, в них уже были бы заложены. А этого и близко нет.
- Третье, чтобы я изменил – это расширил диапазон поощрений-наказаний. В Европе этот перечень длиннее, чем у нас в три раза. Если они видят, что человек стремится к процессу ресоциолизации , уделяет время труду, хорошо себе ведет – то его постоянно поощряют, вплоть до того, что он на выходных может посещать близких у них дома. Но и крайние нормы наказаний бывают жесткие, которые применяются к отпетым негодяям. Наша топорная и устаревшая система взысканий и поощрений не может вызывать особого энтузиазма у заключенного к исправлению. А личность необходимо реально стимулировать, чтобы она менялся в правильную сторону.
- В-четвертых, повысил бы степень криминальной ответственности, в случае нападения заключенного на сотрудника тюрьмы. В нашем СИЗО, на моей памяти, было два таких случая. В Европе и США существует такая практика, что если заключенный совершает преступление внутри тюрьмы, то проводится расследование, а затем на усмотрение администрации ему могут продлить срок по суду. Также у них существуют такие правила, что если подопечный за весь свой срок заключения ничем полезным не занимался, не работал, систематически нарушал режим, не проявлял какого-либо желания исправиться, – то они тоже могут ходатайствовать о продлении срока заключения для него. Ведь, если такой человек выйдет в общество, он 100% пойдет вновь грабить и убивать.
- Расскажите о каких-то профессиональных приметах.
- Примет особых нет, я лучше расскажу о нюансах и сложностях работы нашего заведения в психологическом аспекте.
- Так, ежедневное общение со спецконтингентом серьезно и негативно отражается на персонале. Чем больше провел за день времени за общением с нашими подопечными - тем больше принял на себя этой плохой энергии. На выходных голова от этого абсолютно отдыхает, а приходишь на работу и снова в это окунаешься.
- Стабильно, раз в месяц-два, заключенный вскрывает себе вены, потому что, расстроился из-за решения суда или еще по какой-то причине. В 90% случаев - это делается ими, как форма демонстрации своего несогласия с установленными порядками, в какой-то мере шантажа. Думают, что это поможет обратить на них особое внимание следователя, судей, администрации.
- Нередко преступники, которые поступают к нам, в обычной жизни ежедневно употребляли до 700 грамм алкоголя в день. Соответственно, приходится вывозить таких в клинику в Халявие, прокапывать по несколько дней, чтобы привести его в приемлемое состояние. И это все – нагрузка на персонал, ведь вместо того, чтобы заступать на смену, им приходится решать эти медицинские проблемы заключенного.
- Ранее существовала серьезная проблема постсовдеповской практики в плане подхода к работе прокуратуры. К примеру, если человек в здании тюрьмы/СИЗО совершил по отношению к себе членовредительство или акт суицида обязательно проводится соответствующая проверка. По результатам такой проверки обязательно подлежит наказанию сотрудник, что стоял в тот день на посту, оперативника – потому, что недосмотрел и недоузнал. Но, ведь, если подойти с логической точки зрения, то отсутствуют нормы, согласно которым работник тюрьмы может предсказать подобную ситуацию и предотвратить ее.
- Если брать наше СИЗО – в коридоре расположены 10 камер, по 5 с каждой стороны. На двери каждой камеры небольшой глазок, через который просматривается 50-60% всего помещения. При этом в каждой камере находится от 4 до 10 человек, то есть всего надо контролировать в среднем 40-50 человек. Дежурный на смене находится с 8 до 8 вечера, как он может всех их проконтролировать физически и предупредить ситуацию, когда-то кто-то из этих 50-ти человек сломает одноразовый станок и порежет себе руку? Да, это просто невыполнимая задача. Максимум, что может сделать младший инспектор – это в случае шума/драки нажать тревожную кнопку и вызвать резервную группу, которая дальше обязана реагировать. Раньше в такой ситуации наказывали минимум троих человек: младшего инспектора, дежурного и меня, как заместитель по оперативной работе и соблюдению режима.
- Человек, когда поступает к нам, подписывает документ, о том, что членовредительство – есть нарушение режима. Но, ведь, это его личное дело, почему мы должны отвечать за такое решение заключенного? Наша задача, если такое произошло – оказать ему своевременную медицинскую помощь. Вот, и получается, что с сотрудников требуют, гораздо больше положенного и практически невозможного.
- Также существует проблема психологической поддержки в тюрьмах для заключенных. У нас в штате эту функцию выполняет один психолог. Один на 400 человек. А один практический психолог не может одновременно вести 3-4 человек с акцентуациями. Практически все люди, которые попадают в СИЗО – находятся в состоянии акцентуации, потому, что они получили стресс от того, что изолированы от общества, они обижены на государство, суд, следствие и так далее. То есть у каждого из них есть нерешенная психологическая проблема. Они каждый день пребывания здесь думают о том, какой получат срок и получат ли, накручивают себя, если после суда ему, к примеру, дают, 5, а не 3 года, то у человека начинается еще большее нервное расстройство.
- А приглашать на практику студентов из того же педуниверситета вы не пробовали? Чтобы как-то разгрузить вашего психолога, да и молодежи полезно было бы получить опыт.
- А кто за них будет отвечать, если вдруг что? Наш психолог – штатный сотрудник, он ознакомлен с правилами безопасности, знает как себя вести и прочие нюансы. Если привести из педа девочек-мальчиков, они не в состоянии будут разобрать проблемы наших подопечных. В системе образование пенитенциариев такой предмет, как пенитенциарная психология и вовсе отсутствует, как таковой. В той же европейской практике, как я уже упоминал выше, проводится обучение таких кадров, моделируются ситуации, которые могут происходить с сотрудниками и заключенными. А в обычной психологии разбирают совсем другое. И как гражданский психолог, не зная особенностей общения и поведения заключенных, сможет правильно применить свои навыки?
- В нашей Академии готовят фактически юристов, а нам нужны такие вот психологи. А то приходит такой студент 21-летний и против него зэк, у которого 21 год отсидки, так кто кого перевоспитывает и подавит морально?
- Какие «звезды» прошли через стены Черниговского СИЗО? Мы слышали, что сейчас в его стенах находится известная банда, которая гремела в середине 2000-х и композитор, которого обвинили в растлении.
- Звезда – здесь понятие относительное. Тот, кто на свободе имел статус и деньги, в тюрьме быстро может стать банальным шнырем… Единственное, что людей совершивших политические, экономические преступления и ДТПшников мы стараемся содержать отдельно от основной массы спецконтингента, дабы уберечь их от негативного влияния. Даже если это два «первохода» недопустимо помещать в одну камеру человека, что совершил преступление, будучи за рулем, и наркомана, который, пусть попался и впервые, но долгое время до попадания в тюрьму мог воровать и грабить. Ведь если человек состоятельный, из него всеми правдами и неправдами начнут вымогать деньги или материальные блага более «продвинутые» на криминальной ниве сокамерники.
- Как к вашей работе относится ваша семья, и как реагируют на то, что вы называете свою должность знакомые?
- Я 20 лет служу, и уровень уважения к профессии со стороны общества, безусловно, менялся с годами. Еще в 2000-х годах – это считалось престижным. До 4-5 человек стояло в резерве, даже для младших инспекторов. Потому что была хорошая зарплата, пайки, бесплатное медобслуживание на базе МВД, люди не стыдились того, что работают в системе. Когда государство пошло на убыль, военные стали выглядеть так, что все с них просто смеялись, вместе с этим нивелировалось и понятие офицерского престижа.
- Сейчас, в связи с тем, что идет война, то авторитет армии несколько возрос в глазах общества, в том числе и на патриотической волне.
- Что касается моего лично отношения и к работе и к должности. Главный недостаток, пожалуй, состоит в том, что не видишь – отдачи и конечного результата. СИЗО – это, по сути, перевалочная база. Если начальство колоний еще как-то может отслеживать дальнейшую судьбу своих подопечных, то здесь – этого нет. Возьмем для примера обычного мебельщика – он собрал диван, или кухню – и он сам, его коллеги и заказчик могут оценить результат его работы и творчества, в моей же работе – этого нет. В преподавательской работе – это тоже есть, часто педагог, если вложил в своего воспитанника душу и усилия, то потом, когда справляется о его успехах и карьерном росте, может гордиться собой. А я, даже если и повлиял на кого-то положительно, в чем-то помог, то какую это роль сыграло в дальнейшем в жизни человека, скорее всего, никогда не узнаю. И такая ситуация не может удовлетворять человека в плане честолюбия…
- Работа в СИЗО для меня, - не является пределом творческих и моральных амбиций. Я нередко ловлю себя на мысли, что мне бы хотелось заниматься чем-то таким, что несет людям позитив, добро и красоту и главное, чтобы можно было видеть конечный результат. Свою деятельность воспринимаю, как долг и службу государству, это не то, чем можно гордиться и хвастать перед друзьями.
- Как вы оцениваете политическую ситуацию в Украине?
- Если коротко и одной фразой, то страна – это громко сказано... Всем от самого верха до самого низа нужно еще очень много трудиться.
- Какая у вас мечта?
- Пожить в государстве, в котором ты не будешь беспокоиться и переживать за судьбу своих детей. У меня много знакомых и родственники живут за границей, которые рассказывают, как там все устроено и какие обеспечены условия для каждого гражданина. Мне тоже, когда-нибудь, хотелось бы ощутить на себе – каково это жить в стране с европейскими ценностями, где соблюдаются законы.
Gorod.cn.ua
Хочете отримувати головне в месенджер? Підписуйтеся на наш
Telegram.
Теги: заключенные, тюрьма, СИЗО, церковь, правозащитник, Литвин, Лепеха, Булко, Бадыра
Добавить в:
Новостные разделы
Экспорт новостей
