"А вы все о курах, о гусях, о Хриповке"
Чернигова Валентина Лукьяненко — жена Александра Лукьяненко. Родного брата Героя Украины, народного депутата четырех созывов верховной Рады, известного диссидента Левка Лукьяненко. Белоруска. Родом из Терюхи Гомельской области.
Валентина Тимофеевна и Александр Григорьевич прожили вместе 43 года. Александр Лукьяненко работал на «Химволокне». Ремонтировал контрольноизмерительную аппаратуру, был художником. Работал также в МЧС, и там был, по словам Валентины Тимофеевны, художником всех пожарных города. Делал мебель, практически все умел по строительству.
— В доме все сделал своими руками, — говорит Валентина Тимофеевна.
— Двери, полы, лестницу. Только потолок подвесили сыновья. А мы с Зиной (сестрой Левка и Александра) стены поштукатурили.
Дом, в котором живет Валентина Тимофеевна (Александр Лукьяненко умер), — в Певцах, пригороде Чернигова. По соседству с коттеджем известного хирурга Владимира Фриза, возглавляющего центр эндопротезирования в Черниговской горбольнице №2.
В доме Лукьяненко два этажа и мансарда (помещение под чердаком). На втором этаже в просторной комнате на стенах живописные работы Александра Григорьевича. Посреди комнаты длинный обеденный стол. Напротив, через коридор, — светлая кухня. Рядом с ней ванная комната. В зелёном уголке, между ванной и лестницей, ведущей на первый этаж, — высокие растения в кадках. На втором этаже есть комната Зинаиды Григорьевны (она живет в Седневе). Есть специальная комната для лечения, ухода. Валентина Тимофеевна разбирается в травах, квалифицированно делает массаж, в том числе медовый очищающий массаж лица. На первом этаже дома — мастерские.
У Александра и Валентины Лукьяненко трое сыновей — Михаил, Роман, Тарас.
— Миша — художник-дизайнер в Киеве, — рассказывает мама. — Рома в Чернигове, у него свое дело, связанное с машинами, ремонтом. Тарас работает в «Эпицентре», он начальник отдела. У Тараса две дочки, и у Романа две дочки. Миша не женат, детей нет.
Левко Лукьяненко крестил у меня всех троих — Михаила, Романа и Тараса, — показывает фотографию, на которой молодой Левко с кумой Катей (сестра Валентины Тимофеевны) стрижет в годик маленького Мишу.
— Я родила сына Мишку через несколько дней, как Левко вернулся после первого заключения, — вспоминает Валентина Тимофеевна.
— С возвращением Левка кэгэбисты наставили прослушек.
С Сашком спим, диван стоит в углу, а над нами висят вот такие проводки сверху. Выслушали, что мы будем крестить Мишку в Хриповке. Завербовали священника, прислали его служить в Хриповку. Тот священник с Левком так подружился, что, выпивши, лез к нему целоваться. Это отец Петр из Чернигова, на Пяти Углах жил по улице Тельмана, его весь Чернигов знал.
В Чернигове мы с Левком рядом жили, на улице Рокоссовского, у него дом 41-а, у нас — 49, — продолжает Валентина Лукьяненко. — Я работала в статуправлении. Саша завербовался на стройку. Мы вступили в кооператив, получили квартиру в девятиэтажке возле детской поликлиники, жили там 18 лет.
Надежда Никоновна, первая жена Левка Лукьяненко, работала инженером в институте «Гипроводхоз», в Чернигове возле танка. Жила в таком же доме, как и мы (их было два в Чернигове, по чехословацкому проекту). Левко, вернувшись из тюрьмы, балкон застеклил, сделал стеночку на кухне. Надо были инструменты, к нам все время приходил.
У нас обыск и у них обыск. У них обыск и у нас обыск. То судят где-то Горыня, то судят Стуса, то Тихого (известные диссиденты), то еще кого — у нас обыск. Приходят, а у нас же книг — страх. Становится кэгэбист, открывает шкафчик и начинает выбрасывать книги на середину комнаты. Как-то сына Романа (он с 1970 года) посадили кэгэбисты под стол на саночках. Обыск был с семи утра до семи вечера, и все это время он под столом сидел. Приходили на работу ко мне: «Вот, скоро Сашка арестуют». Саше на работе: «Скоро Валю арестуют». То Сашу разбирают на работе. То меня.
— Не упрекали мужа, что из-за его брата такая жизнь?
— Они меня до такой степени обозлили, что я была злее на них, чем муж.
Валентина Лукьяненко лично знала многих диссидентов, знакомых Левка Григорьевича. Перевозила в Киев документы, которые потом отправляли на Запад.
— Если я везла документы, я так меняла образ, что меня никто не мог вычислить. У меня были косы длинные, — поправляет густые волосы. — Ровно килограмм кос я обрезала. Вся переписка шла через мои косы, через мою голову.
Сашко с Надей всю ночь печатают, делают фото писем, обращений, жалоб, памфлетов. Фотографировали Сашковым фотоаппаратом «Киев». Затем пленочки скручивались, и я их клала в косы на голове, заворачивала, делала прическу. И везла в Киев Оксане Мешко.
Оксана Мешко — это известный во всем мире человек. Ее называли казацкая мать. Передавала на Запад сведения о диссидентах. Она жила в Киеве на улице Верболозной, в частном секторе. А напротив кэгэбисты купили дом. Идешь по улице, голову высоко, делаешь вид, что никуда не будешь заходить. А потом — раз, и в калитку. У Оксаны никогда калитка во двор не была закрыта.
У нее мы практически не разговаривали.
Для общения была дощечка с палочкой и экран, как для рисования детям. Напишешь, потрусишь, написанное рассыпается, опадает.
Как в фильме: «Я вам денежки принес, за квартиру, за январь».
«Ну, спасибо, хорошо, положи их на комод».
Точно так и мы. Только рот откроешь, чтобы сказать что-то, Оксана толкает, мол, ничего не говори, пиши. Выскочишь — кэгэбисты за тобой, до вокзала провожали. Они никогда в форме не ходили. К нам на обыск приходили обычные ребята.
Заподозрили, что информация идет через Чернигов. Прислали контрразведчика. Он сидел в квартире над нами. Катю, соседку, выселяли на месяц, а контрразведчик заселялся. В квартире над нами были прослушки, провода. Я их потом порубила топориком этим, что мясо рубят.
Прошло чуть более года, Левка снова загребли в 1977 году. А в 1986-ом его прислали в черниговскую тюрьму. Нам сказали ходить к нему, обрабатывать, чтобы он написал прошение о помиловании. Чтобы агитировали: «Левко, не ломай свою жизнь, напиши на помилование, выходи из тюрьмы». Я помню, мы ходили в тюрьму, так хоть немножко его подкормили. Ел же, как птичка. Пюре картофельное, творог. Что принесем, назад забираем. Так две недели. Потом забрали его или в Пермь, или во Владимир.
После этого вызывает нас в КГБ Иван Федорович Наумчик. Его жена была директором школы №9. «Вам же было сказано, на какую тему говорить. Чтобы он просил о помиловании. А вы все о курах, о гусях, о Хриповке».
Наумчик и сам приезжал к нам в Хриповку. Свекруха поехала к Ковпаку просить за Левка. А тот сказал, что не будет таким пощады, как Левко. Долго у Ковпака сидела, ей уже надо на ночлег идти. Пошла на ночь к сестре Ивана Светличного, Надежде.
В это время убили Аллу Горскую, жену художника Виктора Зарецкого. Там было такое загадочное убийство. Алла пошла к отцу Виктора Зарецкого и, говорят, что кэгэбисты ее убили топором, в погреб затянули. И отца Виктора убили, занесли на железную дорогу и под поезд положили. Сказали, это он Аллу убил и под поезд бросился. Но в деле было много нестыковок.
Свекровь приехала на ночлег, а там как раз диссиденты собрались. И Светличный. И Зарецкий. Свекровь так была растрогана. Приехала домой в Хриповку, все об этом рассказывала.
А я была в это время в декретном отпуске, жила в Хриповке. После того как свекровь у Светличных побывала, Наумчик из Чернигова заехал в Седнев, забрал Зину с работы, привез в Хриповку. Все о Светличных меня расспрашивал.
С Александром Лукьяненко Валентина Тимофеевна познакомилась у его сестры Зинаиды Лукьяненко. Она в Седневе работала агрономом. Валентина Тимофеевна после техникума (фитопатолог, училась в городке Красный Берег под Минском) тоже приехала на работу в Седнев. А в это время в гости к Зинаиде приезжает брат.
— Я знала, что у нее есть брат, мы ездили и в гости в Хриповку, но все больше были сосредоточены на Левку, письма его читали, — вспоминает Валентина Тимофеевна. — А о Саше мало и разговоров было. Нурекскую ГЭС начали строить, он в тех местах обитал. Работал водителем. Ездил с геологами. Много рисовал. В Средней Азии был шесть или семь лет.
Приехал Саша в отпуск. А мы с Зиной вместе живем в одной комнате. Я увидела Сашу. У меня внутри что-то дернулось. Будто образ декабриста сошел с экрана. У него вытянутое лицо дворянского типа. Бакенбарды. Глаза голубые, как небо. Загорелый. Высокий. Худощавый.
Я как раз ходила коврики вытряхивать. А он в это время зашел к Зине в комнату. Я вытряхнула коврики, положила и иду. Увидела его и думаю: откуда такой красавец появился в нашей комнате одинокой? Зина меня лет на 10 старше. Где Зина его подцепила? Не знала, что это брат. И мы пошли вечером в кино. Приходим, сели в старом доме культуры. И тут я слышу — Саша так ищет мою руку в темноте. Нашел, положил себе на колено. А Зина, она такая диковатая, глядь — рука моя у Саши. Отвернулась, будто ничего не видит.
Сашко в меня влюбился. Первая встреча до сих пор перед глазами. Глаза закрою и вижу — стоит, к дверному косяку прислоненный, и вот так нога за ногу.
Кроме брата Александра и сестры Зинаиды, у Левка Григорьевича был брат Виктор. Он жил в Городнє, умер в 52 года.
— У Вити сын и дочка
— Дима и Наташа, — рассказывает Валентина. — Дима в Городнє работает инженером в РЭСе, там, где отец работал. А Наташа закончила Славянский институт и работает логопедом в Прилуках, в приюте «Надія».
Зинаида Григорьевна живет в Седневе, детей нет. Была замужем, брак с красавцем Феодосием был недолгим, муж пил. Больше замуж не выходила.
Левко Григорьевич со второй женой живет в селе Хотов под Киевом.
***
"Нация, которая не готова посылать сыновей на смерть, не выживет. Левко Лукьяненко". Эти слова — одна из последних записей на страничке в социальных сетях 23-летнего Сергея Байдовского, работника системы магистральных нефтепроводов «Дружба». Погиб от огнестрельного ранения в легкое 20 февраля 2014 года. Слава Украине!
***
Тамара Кравченко, "Весть" №11 (583) от 13 марта 2014
Хочете отримувати головне в месенджер? Підписуйтеся на наш
Telegram.