Победил в себе войну

— Те, кто начал её на Донбассе, не ожидали, что в Украине окажется так много патриотов, — говорит 28-летний Денис Мостович из Корюковки. Он пошёл в АТО добровольцем в апреле 2014-го.



Ему было 23. До этого работал на местной фабрике технических бумаг. Любил рыбалку, охоту, музыку, общение с друзьями. А больше всего — свободу.

— Бабушкино воспитание. Она (Татьяна Давидовна Шикалова. — Авт.) первой рассказала мне о запорожских казаках. Была моей учительницей. И в начальных классах, и дома. «Украина свободна и независима» — это отложилось в голове ещё с детства.

Воевал в составе 13-го отдельного мотопехотного батальона «Чернигов-1». Был гранатомётчиком, снайпером. Боевым крещением стали Старобельск и Станица Луганская — самый ад. 5 месяцев ада — без ротации. Совсем другая реальность. После отдыха в начале 2015-го — снова на войну. И опять то же самое. Теперь уже в Дебальцево. Контузия (под Углегорском, когда прыгал в блиндаж, рядом разорвалась мина). Госпиталь. Возвращение в Корюковку в апреле. Потом ещё одно — очень непростое — возвращение: к нормальной жизни — без ночных кошмаров, навязчивых воспоминаний, постоянной тревоги. Денис называет это дорогой домой. Таким будет и название книги, которую он сейчас пишет. Пишет для того, чтобы помочь людям с посттравматическим синдромом преодолеть свою беду, как сделал это он.

Специалисты называют этот синдром долговременной реакцией на стрессовую ситуацию или катастрофу. Произошедшие в прошлом потрясения не отпускают. Пережитое переносится в настоящее время, заставляя снова и снова чувствовать угрозу, боль, страх. Если удаётся уснуть, ужасы проникают и в сны. От этого не лечит ни время, ни алкоголь, ни наркотики — доказано и Вьетнамом, и Афганистаном.

— Мучило ощущение, которое всегда возникало при артобстрелах, когда «утюжит» чужая артиллерия, а ты не можешь ответить. Сидишь в окопе, ждёшь, когда закончится. Это такое давление на психику... — сейчас Денис уже может говорить о подобном. Раньше избегал даже упоминаний о войне.



Был перенасыщен ею. И от этого не было спасения.

— Еду на Милейки (околица Корюковки. — Авт.). Дорогу знаю как свои 5 пальцев. Уверен, что никакой угрозы нет. А приближаюсь к «зелёнке» (на армейском сленге — кусты, лесополосы, лесные массивы лиственных деревьев. — Авт.) — включается другая картинка. Она заслоняет собой всё, что только что видел. Перед глазами снова - война. Ловлю себя на том, что начинаю лихорадочно искать оружие.

Я никогда не перекладывал свои проблемы на других. Но тут почувствовал: один не справлюсь. Нужен был человек, который бы выслушал меня, понял и научил что делать.

Он нашёл такого в Киеве — в Центре травмотерапии «Возвращение». Олег Новак — практический психолог, с 2014 года волонтёр психологической кризисной службы Украины, научил Дениса вытеснять войну из воспоминаний.

— В своей рукописи я детально описываю наши разговоры, его рекомендации. И как это действует. Хочу достучаться до ребят. Ведь большинство, вернувшись с войны, игнорируют психологов. Не верят. Считают, что обращаться к ним — слабость.

Это ошибка. Олег мне очень помог. Всё начало становиться на места.

А потом я влюбился. Впервые в жизни. Накрыло с головой. Такого мощного стимула жить у меня ещё не было.

Его Юлия тоже из Корюков-ки. Но до середины 2015-го судьба разводила их пути. После школы она поехала учиться — окончила столичный медуниверситет. Потом работала в Киеве.

Приехала домой на встречу одноклассников. Дениса друг попросил быть на этой встрече «трезвым водителем», так как он не употребляет алкоголь.

И парня «накрыло». Как оказалось, не только его. Через год с небольшим была свадьба. Юлия вернулась в Корюковку. Пошла работать в ЦРБ врачом-рентгенологом.



У них подрастают сын и дочь. Владиславу — 3 годика, Марьянке недавно исполнился год.

...Только поговорили о них — звонит телефон.

— Жена, — светлеет лицом Денис. У него даже голос меняется.

После разговора вместо привычного «пока» — «люблю тебя».

— А говорят, что война делает мужчин жёсткими и грубыми.

— Наверное, и я бы таким стал без Юли. Она меня понимает, она меня вдохновляет. Ради неё я готов горы свернуть.

— Как это проявляется в повседневной жизни?

— Разгружаю от быта - для этого есть техника. Часто встаю раньше и готовлю завтрак. И ещё много всякой всячины.

Лучше всего, по его словам, получается запечённая рыба. Научился её готовить, когда убегал от своих кошмаров на природу. Рыбачил, а потом просто сидел у костра и смотрел на огонь.

Часто готовит карасей в сметане. По казацким рецептам. И возрождает одно из их ремесел — ковку.

Кузницу обустроил в бабушкином сарае, выселив оттуда бройлеров. Дома негде — у Мостовичей квартира в многоэтажке.

— Цветочки, листочки — это не моё. В детстве я делал арбалеты и сабли. Теперь — ножи. Это по-мужски.



Первые (3 года назад) были из напильников и обойм из-под подшипников. Первое оборудование — из металлолома: подходящий удалось отыскать на приёмном пункте. Всё делал сам. Без проектов и чертежей. Говорит: дед был местным Кулибиным, наверное, от него унаследовал.

Не всё получалось сразу.

Первую конструкцию пресса разорвало пополам, кузнечный горн слабо нагревался. Но неудачи только добавили азарта.

— Вот последний горн. Уже третья версия. Работает на пропане. От угля много копоти. Нагревается до тысячи и больше градусов.



Сначала покупал для ножей готовые клинки, но вскоре это стало неинтересно.

Начал изучать древние кузнечные технологии. Комбинировал стальные заготовки с разным содержанием углерода, сваривал их, скручивал спиралью, снова проковывал — и так множество раз, пока на материале для ножа не получался желаемый рисунок. Об этом пишет другую книгу.

Со временем научился ламинировать сталь: покрывать её с обеих сторон другой сталью.

Не всё самодельное оборудование подходило. Но процесс уже было не остановить — купил нужное. Вложил в кузню не менее 100 тыс. грн. Средства начали понемногу давать отдачу, когда появились богатые заказчики. Один хотел, чтобы рукоять была из бивня мамонта, другой — чтобы нож легко перерезал канат (материалы пришлось заказывать по всему миру), третий пожелал иметь эксклюзив — взял с мастера обещание, что такого ножа тот больше ни для кого не сделает. Заплатил 600 долларов.



— Это был самый дорогой нож, который удалось продать. Но главное было не в деньгах. Ковка работала против войны. Теперь мне снились не артобстрелы и изуродованные тела, а мозаика на клинках ножей. Даже гидравлическая жидкость.

Война отступила ещё дальше, когда у Дениса появился последователь. Научиться кузнечному делу захотел его друг — тот самый, который пригласил его побыть «трезвым водителем» на встрече одноклассников, а теперь ещё и кум (крёстный Марьянки) Андрей Барабаш.

По диплому он инженер (Денис — электросварщик). В Корюковке работы по специальности не было. Занимались с женой приготовлением и доставкой пиццы и суши. Сейчас она в декретном отпуске. Андрей работает на фабрике технических бумаг.

А Денис уволился. Говорит: целую смену упаковывать обои и ждать, когда появится время для следующего ножа — слишком большое надругательство над собой. Юля поддержала мужа: жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на то, что не приносит удовлетворения.

По этой причине Мостович не заманивает сына в кузницу. И свои мастер-классы он проводит исключительно для тех, кто сам этого хочет.

— Это должен быть его выбор. Ничего не надо навязывать. Дети должны расти свободными.

Анна Ефименко, «Гарт» №35 (2943) от 29 августа 2019

Хочете отримувати головне в месенджер? Підписуйтеся на наш Telegram.