Озеро НЮ

   И что это за лето, когда проведёшь все погожие дни в четырёх стенах! А на улице нанюхаешься испарений разомлевшего на жарком солнце асфальта, и уши завянут от беспрестанного визга и скрежета автомашин!

    
  В такие ясные, ведренные дни тянет, неудержимо тянет за город, на вольную волю – чтобы полной грудью вобрать в себя упоительно свежий, до головокружения, воздух задеснянских лугов, густо замешанный на пряном запахе разнотравья. В подобную минуту безумно хочется исчерпать его весь, без остатка, чтобы всецело слиться с окружающим безмолвием и ликующе раствориться в синеве безмерного простора над головой. И всё потому, что испытываешь большую потребность остудить свои чересчур напряжённые эмоции от стремительного напора крутотекущего бытия. И к тому же, не грех подзарядиться на лоне природы крепкой житейской силой на долгую нудную зиму, с глухими бесконечными ночами, грязным снегом и вечными оттепелями.

   
  Пять часов утра, но уже светло. Ещё не поднялось солнца, и его лучи не багрянятся в стёклах многоэтажек. Ещё не зашелестели первые троллейбусы…

  
   Серые отроги косматых облаков застыли высоко в небе. Над крышами домов стремительными зигзагами расчёркивают рассветное небо темные быстрокрылые точки-ласточки. Вставать не хочется, понежиться бы ещё лишний часок в постели, но всё же, усилием воли решаюсь на «героический» поступок – прогуляться ранним утром за Десну, на озеро…

   
  Через подземный переход поднимаюсь в парк. За спиной осталась «стройка века». Часть парка огородили, снесли деревья и стали рыть котлован. Это городские власти решили облагодетельствовать горожан новым подземным комплексом. Хотя горожане такой заботе властей почему-то не очень обрадовались.

   
  В парке, вытянувшемся на несколько кварталов вдоль центральной улицы и разделившем её на две оживлённые трассы, сейчас пустынно, нет даже уборщиц, этих неутомимых блюстителей городской чистоты. И всюду возле скамеек в тени каштанов и отживших свой век тощих кустов сирени открывается взору грустная картина. Одноразовые стаканчики и полиэтиленовые пакеты, пёстрые обёртки из-под закуски да грязные клочья газетной бумаги, как поникшие в сече воины, устилают траву.

   
  Задумчиво смотрит в сторону Киева гранитный Владимир Ильич. На чёрном мраморе подошвы памятника продолжение боя…. Это славно погуляла с вечера молодёжь! Глядя на это безотрадное следствие битвы с родным городом (и с кем-то сражаются!), невольно думается, что лучше жить по понятиям – «где живут - там не с…» - чем по принципам элементарного бескультурья: что хочу, то и ворочу, а после меня хоть потоп.

 
    Красная площадь в такой ранний час пустынна и замерла в ожидании разгорающегося трудового дня. На аллее Героев оскалились в небо частоколом сухих труб фонтаны. Памятники нашим славным землякам застыли в грустном немом ожидании: толи ещё будет, ой-ёй-ёй.

 
  Возле златоглавой Екатерининской церкви стоит большая брезентовая палатка, а вблизи под тенью раскидистого каштана притаился милицейский «уазик». Конфликт между православными конфессиями за церковь длится почти два года и не видно ему конца и края. И хотя страсти изрядно уже охладели, палатка давно стала неотъемлемой частью пейзажа возле церкви. А неусыпное око милиции всё ещё бдит, оберегает пикетчиков от хулиганских выходок их оппонентов.

   
   Асфальтированная дорожка от Екатерининки ведёт к подножию Вала и выходит на трассу – въезд в город со стороны Киева. До революции где-то в этом месте стояла триумфальная арка. Интересно, за какие заслуги горожан она была установлена, или это была просто дань времени – ставить такие арки во всех приличных городах? Ведь сохранилась же до нашей поры триумфальная арка в Новгороде-Северском.

    
  С Вала грозно смотрят на Кавказ старые чугунные пушки. О пушках среди горожан бытует лукавая, с «гарбузовым» подтекстом, легенда: если девушка хочет отказать парню, она назначает ему свидание возле 13 пушки, а их всего-то на Валу -– 12.

   
 Прохожу древним Подолом, по улице Новой. Уже давно этот район называется – Кавказ, хотя почему так – не совсем понятно. И тут приходит на ум пушкинское: «Кавказ подо мною…». Быть может, кто-то из экзальтированных почитателей поэта смотрел в высоты Вала на раскинувшийся под ним старый район города и с иронией произнёс эту строчку из известного стихотворения Александра Сергеевича? И пошло гулять в народе это название, прижилось и дошло до наших дней. «Всё может быть, всё может статься…».

   
  Улица Новая тенистая, и вовсе она не такая уж и новая. Старые, кирпичные и деревянные одно- и двухэтажные дома. Половина окон одного деревянного дома наглухо забита досками. По улице бегают подозрительные дворняжки, которые могут облаять тебя ни за что, ни про что – так просто, за здорово живёшь, только потому, что ты проходишь мимо. Но вот улица заканчивается, и с правой стороны мозолит глаза долгострой. Вот уже много лет кто-то возводит на сыром месте двухэтажный, из красного кирпича, особняк. Уже вырос у меня сын, а дом всё строится, и не видно этой стройки конца и края… А слева открывается примечательный вид на пешеходный мост через Десну, тот рубеж, который отделяет оседлую, городскую жизнь от вольной жизни природы, задеснянских заливных лугов.

   
  Сквозь серую пелену на горизонте пробивается солнце, птичьим гамом шумит прибрежный лес, и в этой разноголосице выделяется щёлканье соловья. Противоположный песчаный берег реки густо усеян вороньём. Сегодня что-то они очень тревожные – резко и громко галдят. Крик этих неугомонных птиц преследует всю дорогу, от самого дома. Упругий южный ветерок приятно холодит грудь. А далеко внизу под мостом быстро струятся мутные, вперемешку с песком, воды  Десны.

 
    По обеим сторонам моста, над металлическими перилами, возвышаются двурогие столбы. Почему-то они ассоциируются с грозными украшениями на шлемах немецких рыцарей времён Александра Невского. По замыслу проектировщиков эти рога были предназначены для светильников, но очень уж быстро фонари побили, и теперь без стеклянных кожухов рогатины смотрятся просто архитектурным излишеством. Серая ворона сидит на роге и, приподняв крылья и переминаясь с лапки на лапку, бесстыже всматривается в подходящего к ней человека. Узрев, что человек ничем ей не угрожает, она смело остаётся сидеть.

    
  Ограждения моста исчерканы юными любителями «прикладного искусства». Холодному железу и всему свету здесь поверяют тайны своей безумной любви и делятся совсем уж непристойными сексуальными откровениями. Незакомплексованные Лены – Люды - Тани оставили на этой импровизированной доске бесплатных объявлений даже номера своих мобильных телефонов. Ведь «Мужчина – царь, Мужчина – Бог, Но он всегда у женских ног! – так высказано в одной из многочисленных сентенций на перилах. К левому ограждению прикреплён большой металлический контур сердца, переплетённого цепочками с висящими на них замками. А как же… Свою любовь нужно закрывать от посторонних на замок, чтобы не сглазили, а ключ выбрасывать с моста в Десну. Это зародилась новая традиция у черниговских молодожёнов, и замки, как шрамы на любвеобильном сердце, всё прибавляются.

  
   Но жизнь внесла свои жёсткие коррективы в этот светлый и красный праздник юности и любви. Скорбной нотой смотрится траурный венок, привязанный с правой стороны моста. Сказывают, с этого места, не удержав равновесия на узком ограждении, упал в воду и погиб молодой человек.

  
   Тропинка сбегает с крутой насыпи и проходит мимо куртины величественных серебристых тополей. И опять кучи мусора, оставленные «любителями» природы. Петляет всё дальше по лугу, ныряет в густые заросли ежевики, пробегает по бетонной плите через пересохшую канаву и снова поднимается на луг. Глазам открывается конечная цель моей утренней прогулки.

   
  - Здравствуй, озеро!

 
    Одинокая верба растёт на пологом левом берегу. Противоположный берег крутой и густо зарос деревьями и кустарником.

     Дно в озере песчаное и твердое, вода чистая и прохладная, перемешана тёплыми и холодными слоями. Тут на дне бьют ключи. Это чувствуется, когда плывёшь, и ноги попадают в студёную воду, а грудь и руки остаются в тёплой.

  
   На середине озера поворачиваюсь на спину и смотрю ввысь. На небе рельефно, в розовом и чёрно-белом тоне, прорисована гряда мелких кучевых облаков. Такое ощущение, что попал в ирреальную, написанную художником-импрессионистом картину. А озеро и его берега, небо над головой и ты на середине озера, – всё это является неотъемлемой частью фона этой гениальной картины. Дух захватывает! А кругом необъятная тишина. Только слабый ветерок, не нарушая величественного безмолвия, тихо шелестит листвой деревьев на противоположном берегу, пробуждая в груди чувство безмятежности и полного умиротворения. Вот, она, идиллия раннего утра на озере, ради чего и стремился сюда!

  
   Но пора одинокого созерцания скоро заканчивается. Возле вербы появился новый любитель раннего купания. Мужчина приветливо махнул рукой, осторожно вошёл в воду, и поплыл саженками, весь в серебряном нимбе брызг вокруг тела.

 
    И уже после освежающей, почти ритуальной процедуры омовения в водах озера встречаемся на берегу. И он, энергично обтираясь полотенцем:

   
  - А вы знаете, как называется это озеро?

  
   - Озеро, да и озеро. Я уже много лет изредка похаживаю сюда, а вот над названием его как-то не задумывался.

    
 - Вообще-то это левый край Магистратского, которое большой вытянутой подковой раскинулось на лугу. Но для меня это озеро существует как бы самостоятельно. Я его называю «озеро НЮ».

  -Наверное потому, что там, дальше, обосновались нудисты7

 
- Совершенно верно. Нудисты загородились от нескромных взглядов песчаным валом. Потому что раньше…

    
  Что было раньше, я убедился ещё много лет назад, когда пришёл сюда с сыном. Ребёнок плескался в тёплой воде «Папа, смотри, как я научился плавать!». А рядом загорали на травке степенные две женщины. И вот пришлось мне увидеть довольно пикантную картинку. Стояла жаркая пора, на лугу косили траву. Рядом с нами проехал молодец верхом на лошади. И чтобы вы подумали? Перед ним на холке жеребца, свесив ноги на одну сторону, сидела обнажённая молодая девица. Представляете контраст этой картинки? Парень то был одетый, а она – абсолютно нагая! Прокатив по лугу молодую нудистку, он посадил её подругу. Эта откровенная картина шокировала пожилых женщин. Они поносили девиц, на чём свет стоит, и плевали им вслед. А в другой раз пришлось увидеть, как в кустах сидели подвыпившие мужички и в большой бинокль рассматривали нудисток.

 
    А мужчина всё продолжал рассказывать:

     - А этой весной кому-то понадобился песок для стройки, приехали на технике и ковшом выбрали вал. Теперь им негде прятаться от излишне любопытных взоров.

    - Да, по-моему, это им и не к чему. Отдыхающие здесь уже привыкли к нудистам, и ажиотаж вокруг них уже давно пошёл на убыль. Дело привычки. Да и мы вот купаемся-то с вами в стиле НЮ! И не комплексуем по этому поводу. Не нужно быть фарисеями!  А вообще-то у них там чистота и порядок, чего не скажешь о нашем месте!

  
   А вокруг нас всё тот же бардак, что и на всём пути моего сегодняшнего путешествия – всё те же пустые бутылки, пакеты и прочий мусор, да чёрные пятна на траве от кострищ.

    
Любит наш народ «активно» отдыхать на природе! Ох, как любит!

 
    Когда возвращался, в парке усердно работали мётлами женщины в оранжевых жилетах. Солнечные блики ярко хороводили в стёклах многоэтажек. И уже зашелестели по улицам первые троллейбусы.

    
      А вечером испортилась погода. Не зря утром так настырно кричало вороньё. Ненастье продлилось двое суток.