Юрьев день

 
Поручик вышел из собора Святого Феодосия, перекрестился, одел фуражку, приложив к кокарде указательный палец и направился по тропинке в сторону Гимназической площади. Вид у него был радостный. Почти восторженный.

Ноябрь 1919 года выдался теплым и на редкость мирным, что способствовало расслаблению уставших от стрельбы и бомбежек горожан опять почувствовать себя людьми, еще способными выходить на прогулки просто, без цели.
Свободные от дежурства или легко раненные солдаты и офицеры-белозерцы, истребившие окопных вшей, в добротно выстиранных гимнастерках, так же фланировали в парке недавно блистательно освобожденного Чернигова.

Рядом с памятником Пушкина, поручик увидел штабс-капитана Синельника и подпоручика Мочалова. Синельник был как всегда с походным мольбертом, в котором, как он сам говорил «содержались акварельно-летописные комиксы тупопохода против красных лепиздронов».

Мимо проходили две хорошенькие барышни, любопытно заглядывая через плечо рисовавшего, силясь рассмотреть, что же такого изображает офицер.

- Юрий, - окликнул поручика Синельник.- Куда же вы так стремительно наступаете. Город уже взят, герои уже не спешат и ждут почестей от восхищенных жительниц.

Синельник обернулся и подмигнул барышням. Девицы оглянулись и засмеявшись ускорили шаг.

Юрий улыбнулся и подошел к товарищам. Синельник и Мочалов были легко ранены при взятии Чернигова, но в силу своего характера в лазарете предпочитали не лежать, а пользовались всяческими предлогами, чтобы вырваться в город. Сегодня патруль в городе был как раз из роты штабс-капитана Синельника.

- Что слышно в штабе? – спросил его Молчалов.

- А, - Юрий махнул рукой. – Опять прибыла комиссия из штаба генерала Бредова, описывают автомобильные мастерские. Бесконечные посетители с жалобами на грабеж большевиков, просящие подаяние учителя и служащие, выдача пайков местному дворянству, все как всегда, господа.

- Короче, блогогон, - подытожил штабс-капитан вытирая кисточку куском бинта.

- Что слышно с фронта? – спросил поправляя повязку на руке Мочалов.

- Слыхали, как наши дали им у железного переезда под Халявином?

- Да в госпиталь прибыло много раненых, - Синельник старательно выписывал кисточкой осенние листья парка. - Но чувствую не это, вселило радость на ваше лицо, дорогой Юрий, тут замешана женщина. Признайтесь поручик, шерше ля фам?

- Ну что вы господа, - Юрий задумался, и глаза его сверкнули блеском.- Хотя отчасти вы правы.

Мочалов хитро посмотрел на улыбающегося Синельника и стукнул по плечу Юрия.

- Нет, господа, не подумайте превратно. Да я действительно искал женщину... – Поручик смутился и поправил портупею. - Вернее не я . Я всего лишь выполнял поручение полковника Штейфона.

- Да бросьте вы притворяться поручик, - не унимался Мочалов.

- Наш славный командир 13-го пехотного Белозерского полка уже стал интересоваться женщинами? – Синельник оторвался от мольберта и посмотрел на Юрия. - Она хорошенькая?

- Как ее зовут? – Мочалов заинтересовано подошел ближе к поручику. - Вы нашли ее?

Синельник и Мочалов поглядели друг на друга и слегка улыбнулись.

Юрий набрал в грудь воздуха и с силой выпустил его.

- Да нашел. Ее зовут Юлия Гордеевна. Ей пятьдесят три. Она тяжело больна. У нее паралич рук и ног. Ее скрыли от большевиков в местной богадельне.

- Боже мой, кто же это? – Мочалов улыбнулся.

- Старшая сестра генерала Дроздовского.

Синельник привстал с табуретки и внимательно посмотрел на поручика.

-Не может быть?

-Того самого?

- Да того самого.

- Я слышал она была сестрой милосердия в русско-японскую?

- Да. Она даже была награждена серебряной медалью. Многие раненые, за которыми она ухаживала до сих пор шлют ей письма.

Юрий достал из кармана несколько писем и протянул их товарищам. Синельник и Мочалов покраснели. Синельник, достал из сапога тряпку , вытер руку, взял в руки письма и стал их перебирать.

- По этим адресам я и узнал где она проживала прежде. А когда пришли большевики, ее спрятали в богадельне и никто, господа, повторяю ни кто из знавших её, её покойного батюшку и её младшего брата, ни кто не выдал ее красным.

-Боже мой, но я слышал генерал Дроздовский скончался от ран, - сказал Мочалов.

- От легкого ранения в ступню ноги? – Синельниквсе еще перебирал письма. - Как бы не так, его уморил екатеринодарский еврей, профессор Плоткин, которому заплатил Романовский.

- Да это все чушь, господа, - искренне возмутился Юрий. - Чтоб заместитель Деникина был повинен в смерти своего же командира дивизии, не плодите слухи. Между штабом армии и командованием дивизии всегда бытовали конфликты. Вон у нас…

- Господи, царствие небесное, - Мочалов снял фуражку и перекрестился. - Воистину сказал о нем Главнокомандующий - рыцарь без страха и упрека.

- Что же будет с нею поручик? – Синельник посмотрел на поручика.

- Я дал телеграмму в штаб 3-й дивизии, обещали прислать дивизионную сестру милосердия и эвакуировать Юлию Гордеевну в Крым. Вчера ее навещал полковник Штейфон и распорядился перевести ее в лучшую палату частной больницы Чернигова. Я только что оттуда, все устроились в лучшем виде, за ней пока смотрит наша полковая сестра.

Синельник друг встрепенулся, улыбнулся Мочалову и протянул конверт поручику.

- Позвольте, поручик, но это письмо адресовано вам, а не Юлии Гордеевне.
Мочалов заглянул в протянутый конверт и засмеялся.

- И кажется, написано женским почерком.
- Наверное, это та ваша демоническая женщина, преследующая вас еще с Петербурга? – Синельник прищурился и внимательно смотрел на Юрия.

Поручик смущенно забрал конверт и быстро переложил его в карман галифе.

- Я подозреваю, господа, что это чья-то мистификация. Господа офицеры балуются.

А еще, я вам хотел сказать, господа, завтра прибывает начальник дивизии, для награждения Георгием отличившихся при взятии Чернигова личного состава 9-й и10-й рот в полном составе. А поручика Радченка приказом Главнокомандующего переводят в следующий чин.

Синельник и Мочалов переглянулись и посмотрели на Юрия.

- Здесь на площади перед храмом состоится торжественное построение. Скажу вам по секрету, господа, я то же в списках.

Юрий улыбнулся еще шире, быстро щелкнул каблуками и кивнул головой.

- Честь имею, господа. Выздоравливайте, как говорится,


 нашу блогосферу.