Сергей Бутко:"В архивах МВД хранится полмиллиона дел"

Сергей Бутко

Украинскому обществу  предоставилась возможность познакомиться со страницами  истории, до того закрытыми в архивах СБУ под грифом «секретно». О новом прочтении украинской истории беседуем
с Сергеем Бутко, представителем Украинского института национальной памяти в Черниговской  области.

— Сергей Владимирович, по какому принципу открываются архивы СБУ?
— Становятся известными практически все разделы истории советского периода 1917—1921 годов репрессии в отношении деятелей украинского государства, дела периода Украинской Народной Республики. С материалами по 20-м годам раньше знакомились только специалисты в закрытом архиве. Сейчас обнародовано, в частности, дело Михаила Грушевского, которому, судя по открывшимся обстоятельствам, власти «помогли» умереть на операционном столе.
Но еще не начиналась исследовательская работа в архивах МВД,  а по приблизительным подсчетам там хранится полмиллиона дел. 
— Но там ведь содержатся уголовные дела?
— Это как смотреть. НКВД (Народный комиссариат внутренних дел) был одним из   подразделений госбезопасности, занимались они одним и тем же. Как разделить эти ведомства, например, в делах «о пяти колосках», которые проходили, с одной стороны, как хозяйственные — «хищение социалистического имущества», но при этом это — репрессии.
— Неужели открываются все ключевые моменты украинской истории?
—  Насколько я знаю, открыты материалы, не запрещенные законодательством,  за период от начала Октябрьской революции по 80-е  годы. В информационно-справочной базе архива СБУ  есть сборник документов с 1939 по 1941 год, только эта часть  занимает 1311 страниц. Чтобы из архива извлечь всё, нужны годы и мощное финансирование.
Открыты материалы по войне, в том числе 95 томов спецсообщений органов госбезопасности, содержащих сотни тысяч документов. Каждый том содержит порядка 500—700 старых страниц, которые даже просканировать трудно для подачи их на электронные носители.  Открыта информация о борьбе советской власти с украинским национально-освободительным движением — известно, что в Западной Украине  в 1939—1940 годах репрессировали каждого десятого.
Сейчас, с обнародованием информации о  действиях военного командования в годы войны, стали возможными дискуссии на эту тему, ведь до 1991 года эта информация  открывалась только частично. 

— Война на основе открытых документов рисуется по-другому?
— В принципе, усилиями украинских и российских историков часть основных документов в общих чертах была прояснена еще раньше. Российским историкам  до 2000 года, еще при Борисе Ельцине, была предоставлена возможность познакомиться с архивными материалами, после чего они открыли для себя много нового и подтвердили  точку зрения об ответственности за развязывание Второй мировой войны не только Гитлера, но и Сталина.
Но до сих пор много неясного по событиям войны. Нужно, например, уточнять информацию —  фамилии и обстоятельства — о так называемых «маршевых батальонах», сформированных в 1943 году из оставшихся в оккупации. Их потом нещадно бросали без оружия в бой, особенно при форсировании Днепра и под Белоруссией.  
— Как вы относитесь к теориям  Виктора Суворова, в частности, к его книге   «Ледокол»?  
— Главная заслуга Суворова в том, что он первым поднял непростые вопросы о начале войны вразрез с советской историографией и мобилизовал всех историков на глубокие исследования в этом направлении. Хотя в одной из своих публикаций покаялся за некоторые категоричные выводы, в частности, об идеализации Красной Армии. Но наши украинские историки, например Виктор Коваль, доказали, что состояние Красной Армии было критическим, и это было одной из причин столь значительных потерь в людях и технике. 

— Что собой представляли украинские диссиденты?
— Это были  «инакомыслящие» — люди, имевшие смелость открыто высказывать критические убеждения о советской системе, в отличие от сотен тысяч других, высказывавших такую же критику, но таясь, на кухнях. На каком-то этапе жизни они находили в себе смелость открыто высказывать то, что думали в действительности. А так как в советские времена каждая организация  имела осведомителя КГБ, то за свои слова расплачивались потерей карьеры, общественного положения, вплоть до тюремного заключения. Расправлялись с ними по-разному: организовывая избиения, увольнения с работы, бичевание посредством комсомольских или партийных организаций. В 1981—1984 годах  отбывал заключение Николай Малиновский, занимавший прежде спокойную должность старшего инженера Черниговского облздрава. Но однажды он, вместе с женой, отказался участвовать в фиктивных выборах в Верховный Совет Украины.
Всему миру известен наш земляк из села Хриповка Городнянского района, несгибаемый диссидент Левко Лукьяненко, первый посол Украины в Канаде. После создания  «Украинского рабоче-крестьянского союза», выступавшего за конституционное отделение Украины от СССР, был приговорен к  расстрелу «за антисоветскую агитацию и пропаганду». Приговор заменили тюремным заключением сроком на 15 лет, но и это не остановило его. Лукьяненко вышел на свободу и стал одним из основателей Украинской Хельсинкской группы — правозащитной организации, целью которой был развал СССР и достижение независимости Украины. Снова  был арестован и приговорен к 10 годам тюремного заключения и 5 годам ссылки. Таким образом, он провел 26 лет своей жизни в заключении.
— Как относитесь  к указу Дмитрия Медведева о создании  Комиссии по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России? 
— Это их решение, им с ним жить. Мы это проходили до 1991 года. Но вряд ли это решение будет реализовано. Я знаю от своих коллег из Российской  Федерации о конфликте в историческом сообществе между теми, кто выполняет государственную политику, и историками, стоящими на позициях научной объективности. Например, историк Леонид Млечин в своем интервью высказал пожелание о том, чтобы болезненный вопрос о Голодоморе 32—33 годов  оставили историкам. Что поделаешь — каждое общество по-своему трактует одни и те же события.

— Против кого СБУ возбудила уголовное дело о геноциде в Украине?
— Этот процесс должен стать юридическим доказательством факта совершения преступления против человечности. Так же как, например, Нюрнбергский процесс стал доказательством преступлений не только конкретных палачей, но и фашизма вообще. Во избежание подобного преступления в будущем, независимо от национальной окраски, ведь Голодомор не пощадил ни украинцев, ни русских, ни белорусов.
— Сергей Владимирович, кому на государственном уровне принадлежала инициатива раскрытия архивов СБУ?
 — Вообще-то, есть соответствующее законодательство по рассекречиванию архивов. Но его можно выполнять формально, а можно — по максимуму. До 2004 года тоже шла эта работа,  но с 2005-го она, конечно, интенсифицировалась.  Мы благодарны президенту Украины за то, что при нем был создан департамент по рассекречиванию архивов для их дальнейшей систематизации.  Но Виктор Ющенко — один из тех, кто оформил то движение, которое происходило в украинском обществе,  украинской патриотической элите и среди интеллигенции. Если бы не он — другой бы это делал, это было требованием  общественности.

СПРАВКА

Директор Украинского института национальной памяти Игорь Юхновский отметил, что возбужденное уголовное дело о геноциде в Украине в 1932—1933 годах, скорее всего, не будет касаться каких-то конкретных лиц. «Мы не сможем этого сделать, потому что в тех событиях были задействованы тысячи людей, иные из которых сами стали жертвами тогдашнего режима».

* * *
Закон «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперативов и укреплении общественной (социалистической) собственности», основанный на совместном постановлении ЦИК и Совнаркома СССР, принят 7 августа 1932 года. За хищения грузов на железнодорожном и водном транспорте закон предусматривал расстрел с конфискацией имущества, который, при смягчающих обстоятельствах мог быть заменён на лишение свободы на срок не менее 10 лет. За присвоение колхозной собственности предусматривалось лишение свободы на срок от 5 до 10 лет с заключением в «концентрационный лагерь». Закон получил название «закон о колосках», поскольку часто по нему осуждали крестьян, занимавшихся ручной сборкой остатков зерна с колхозного или совхозного поля.

Лариса Добрынина, еженедельник "Взгляд" №28 (109)

Хочете отримувати головне в месенджер? Підписуйтеся на наш Telegram.