Яна Кулилда-Байдакова потеряла ребенка в Черниговском роддоме

Врача-акушера, бывшую заведующую родильным отделением 66-летнюю Екатерину Савосту 6 октября прошлого года Деснянский суд Чернигова приговорил к двум годам лишения свободы (условно). Лишил права заниматься врачебной деятельностью два года. А также постановил взыскать с Черниговского роддома 150 тысяч гривен за моральный ущерб. Все это — за ненадлежащее выполнение профессиональных обязанностей, повлекшее тяжелые последствия (смерть плода).



Потерпевшая — 27-летняя черниговка Яна Кулилда-Байдакова. Она потеряла первенца. Сейчас уголовное производство находится на рассмотрении в Апелляционном суде.

— Известие о моей беременности обрадовало нас с мужем и наших родителей. УЗИ показало, будет мальчик, — рассказывает Яна Васильевна. — Беременность протекала без осложнений. Все анализы были хорошие, я сдавала их регулярно. Ни разу не лежала на сохранении. Когда ушла в декрет, стал вопрос, кто будет принимать роды. Нам порекомендовали Екатерину Анатольевну Савосту, как профессионала с большим стажем. Мы договорились о встрече. Она посмотрела меня. Сказала, все хорошо. Начнутся схватки — звони.

23 ноября 2014 года вечером у меня появились выделения. Забеспокоилась. Позвонила Савосте. Она: «Давай завтра, в 9 утра жду». Я пришла. Екатерина Анатольевна посмотрела меня на кресле. Сказала: «Ничего не вижу, будем наблюдать».

— Я хотела домой, но мне сказали: «Вдруг ночью начнутся схватки, ты оформлена, оставайся» — продолжает Яна Васильевна. Утром 25-го Савоста с бригадой меня посмотрела и сказала, что я буду рожать. И направила на УЗИ. Врач сказал, ребенок — 3600-3700, головой лежит вперед, пуповиной не обмотан. Позвонила мужу. У нас были назначены партнерские роды. Муж рядом, чего переживать. Слышу, врачи между собой переговариваются. Савоста сказала: «Будем колоть пузырь». Берет тоненькую иглу Я же тогда не знала, что это такое. Считала, колет, значит, надо. Пробила околоплодный пузырь. Через пять минут мне поставили капельницу с окситоцином, чтобы матка сокращалась. Начались схватки. Мне больно, ходить нельзя, в голове кружится. Смотрят, матка открылась только на два пальца. Мне нехорошо. Дали таблетку под язык. Полегчало, потом скова состояние ухудшилось надолго.

Я просила: «Сделайте что-нибудь, обезбольте». Савоста дала добро на эпидуральную анестезию. Ног не чувствовала, но от боли попустило. Зашла врач Светлана Печевская. Стала слушать сердцебиение плода через трубочку еще советских времен. Подняла глаза и молчит. Я спрашиваю:
«Почему молчите? Что. случилось?» —- «Все нормально». И сказала мужу, чтобы позвал Савосту. Пока она шла, в возрасте, тучная, мне эти минуты казались вечностью. Печевская засунула руку мне во влагалище и не вынимала.

— Что случилось? — спросила Савоста.

— Выпали петли пуповины.

— Ты их держишь?

— Да.

— Готовьте операционную, — закричала Савоста.

И меня на каталке повезли на другое крыло. Лифты, двери, капельница и рука Печевской там. Наркоз. Очнулась я в реанимации.

— Где муж, сын? — спрашиваю у медперсонала. Молчат.

Через некоторое время заходит Савоста: «Яночка, такое бывает, так получилось. Через три года ты снова сможешь родить ребенка. Мы не смогли спасти». Я закричала: «Сын умер?» Плакала и не могла поверить. Плакали со мной родители и муж. Они не решились первыми сообщать. Мне было настолько плохо, что не брало ни успокоительное, ни снотворное. А на утро меня перевели туда, где мамы с детками. Представляете, какой я пережила стресс? — Яна закрывает лицо руками и плачет. — Те дни были, как страшный сон. Чтобы меня еще больше не травмировать, родные сами после вскрытия забрали сына. Захоронили на кладбище «Яцево».

Я написала заявление в полицию. Жизнь после выписки из больницы стала для меня еще одним испытанием. Моими лучшими друзьями были антидепрессанты. Пришла на работу, каждый подходит и спрашивает: «Ты уже вышла, а как же малюнок?» Я понимала, они это делали без злого умысла. А я буквально выла от душевной боли. Эти страдания длились месяцами. Никому такого не желаю. Я и сейчас страдаю, вожу на кладбище сыночку конфетки, цветочки, игрушки.

Шло следствие, была назначена экспертиза. Она показала, что действия Савосты стали причиной гибели моего ребенка. Екатерина Анатольевна говорила, что мы купили эту экспертизу. И суд назначил провести повторную. Ее вывод: «Смерть плода наступила в следствие асфиксии... К дистрессу плода и выпадению пуповины могли привести снятие оболочек плодного пузыря, прокол пузыря и введение окситоцина». Семь профессоров из Главного бюро судмедэкспертизы подписали. Служебное расследование управления здравоохранения показало, что этот случай можно было предотвратить.

Я это все затеяла не для того, чтобы наказать, а чтобы в будущем предотвратить подобные случаи. Несчастными историями пребывания в Черниговском роддоме поделилось со мной 11 мам. Среди них Ирина Войцеховская, у которой отнялись ноги.

— Яна, как вы решились снова забеременеть?

— При поддержке родных я поняла, если зациклюсь на своем горе, к добру это не приведет. Поехали на консультацию в Киев, в клинику репродуктологии «Надія». Там врачи посмотрели меня. Внешне зашито было похабно. Но, к счастью, внутри все зажило хорошо. И специалисты сказали, что я могу беременеть через полгода. Весь период наблюдалась в Киеве. Рожала в столичном седьмом перинатальном центре. 29 марта 2016 года у нас появился сыночек Давид. Когда он подрастет, я расскажу, что у него был братик.

Василий Гусак: «Как суд решит, так и будет»

Екатерина Савоста и Черниговский роддом подали апелляции.

— Екатерина Анатольевна более 30 лет проработала заведующей родильным отделением. По моему мнению, она профессионал и вины ее нет, — говорит главврач 52-летний Василий Гусак.

— Она уже более полугода у нас не работает. В ситуации, которая сложилась, много несоответствий. Я не эксперт и не судья. Есть суд, как он решит, так и будет.

«Коллектив меня предал»

— Меня обвиняют в ненадлежащем исполнении профессиональных обязанностей. Это притом, что у меня 43 года стажа, из них 32 — работы заведующей родильным отделением. В чем проявилась моя халатность? Я лично осмотрела пациентку, составила план родоразрешения. Она все время находилась под наблюдением. Роды велись согласно клиническим протоколам, — говорит Екатерина Савоста. — Да, петли пуповины выпадают, такое бывает в нашем роддоме 5-10 раз в год. Но дети не умирают, если помощь оказана своевременно и правильно, как было в этом случае. Через 10 минут ребенок был извлечен путем операции кесарево сечение. Как вел себя другой врач, отдельная тема.

Меня мучил вопрос, почему так случилось? Еще в девять утра УЗИ показало, что с ребенком все хорошо. И тут такое. Когда пришла вторая экспертиза, я нашла для себя ответ. Острое нарушение плацентарного кровообращения обусловлено тромбозом вены пуповины. Но гистология еще показала и наличие внутриутробной инфекции. Ее наличие не исключает причинной связи с образованием тромбоза. Инфицирование УЗИ не показывает. Ребенок мог умереть от него до родов, во время и после.

Меня заставили уйти сначала с должности, а через несколько месяцев вообще из роддома. Хотя коллеги в отделении поддерживали. В заявлении об увольнении я указала причину: «Потому что коллектив меня предал». Моей вины в том, что случилось с
ребенком, нет.

Валентина Остерская, «Весть» №11 (739) от 16 марта 2017

Хочете отримувати головне в месенджер? Підписуйтеся на наш Telegram.