Чиtая Пелевина

Читая последнее произведения Пелевина  «t», наткнулся на такую интересную цитату:  «Главная культурная технология двадцать первого века, чтобы вы знали, это коммерческое освоение чужой могилы. Трупоотсос у нас самый уважаемый жанр, потому что прямой аналог нефтедобычи. Раньше думали, одни чекисты от динозавров наследство получили. А потом культурная общественность тоже нашла, куда трубу впендюрить. Так что сейчас всех покойничков впрягли».

Первым всплыл из подсознания Акунин (думаю, автор именно на него и грешил в первую очередь). Интересно, что сам Акунин называет это аллюзией (некий намек на литературное произведение) или реминисценцией (как бы неявная,  «раскавыченная» цитата) и полагает что нельзя считать плагиатом простое заимствование фабулы. Ссылаясь на А. Толстого, Шекспира, использование литературных образов (брендов) Дон Жуана, Фауста и т.п.

 Противники творчества Акунина называют это компиляцией ( создание произведения из многих уже готовых источников, собственно то что требуют в школе от учеников называя это реферат).

Сразу же всплывает модное слово ремейк, как новая интерпретация произведения, и уж совсем крупным планом затмевает ужасной тенью и несмываемой печатью, впредь до уголовной слово плагиат (присвоение авторства).

 Интересно. Как много слов выражающих по сути одно и то же явление.

 Имея такое количества слов можно с большим успехом жонглировать их значениями и отстаивать право на признании собственной гениальности (божественности если исходить от Творца в смысле Бога).

 Впервые это поняли постмодернисты (тут чисто литература, художников не берем в расчет) Сорокин, Пригов, Пелевин, Паперштейн, Ануфриев и с тех пот компиляция названная постмодернизмом не считается компиляцией, а есть отдельное художественное произведение. Потом пришли другие, типа Дмитрия Емца, автора серии книг о Тане Гроттере (издатели назвали это пародией и отмели обвинения критиков в плагиате).

  Интересно, что сам Пелевин лепит реальность из пластилина собственных суждений вперемешку с восточными, превращая их в причудливые формостроения название которым критики еще не придумали.

 В книге которую читаю, например, использования раскрученного имени типа Достоевский это только игра с брендом, ничего общего в великим писателем не имеющая, однако пелевинский Достоевский ругается словом «идиот», имеет боевой топор и т.п., что уже есть аллюзии в творчестве автора Достоевского. Не говоря уже про главного героя графа Т, сбежавшего из своего имения Ясная Поляна на поиски мифического сакрального места Оптина Пустынь.

Коммерческое освоение чужих могил сегодня приняло повсеместный оборот, причем не зависимо от того, читал ли автор до этого отсосанное произведения или нет. Всегда найдется критик, которой читал и нашел трупопровод. 

Тут Пелевин прав, хотя и грустно это признавать.