Демоническая женщина – 7 или соседка Воланда и любовница Ильича.
Собственно говоря информация эта общедоступна и более чем изучена, просто сложил пазлы, для получения более менее внятной картинки (опять таки сегодня пятница13-е).
Сами эти картинки (узники Акатуйской ссыльной каторги) в виде открыток, продавались по всей России, для пополнения бюджета революционной кассы. Поэтому о них известно много, но пробелы все же встречаются.
Когда Керенский издал свой знаменитый указ от 3 марта 1917 года об амнистии ссыльных и политзаключенных, не дожидаясь начавшихся по стране сборов средств на доставку бывших узников домой, из Акатуя выехали четверо - Настя Биценко, Маня Спиридонова (об этих барышнях я уже писал //www.gorod.cn.ua/blogs/Recruter_12408.html), Вера Штольтерфорт и Дора.
Дора крайняя справа в среднем ряду (с какими то бусами на груди), выше с пробором Спиридонова. Март 1917 года .Акатуй.
Именно тогда Маня Спиридонова и отдала мерзнувшей под холодным мартовским ветерком Доре свою пуховую шаль, ставшую в последствии, роковой.
12 марта прибыли в Ново-Николаевку (ныне Новосибирск) и сидя в кафе согреваясь, горячим чаем и опьяняющей свободой, весело хохотали над тем, что возможно в этом самом кафе ровно 20 лет назад (2 марта 1897 г.) пил чай по пути в ссылку сам Владимир Ульянов.
Вся родня Доры еще в 1911 году эмигрировала в Америку и за десять лет ссылки связь с ними прекратилась вовсе. Ехать, собственно говоря, было не куда. Спиридонова звала включаться в революционную борьбу, но здоровье Доры было сильно подорвано прошлым ранением и ссылкой. От контузии падало зрение. Нужен был отдых и лечение.
В апреле Дора выехала в Москву к своей бывшей сокамернице-караимке 33-х летней Анечке Пигит и поселилась в доме ее дяди, бывшего владельца табачной фабрики «Дукат» на улице Большой Садовой дом 10, квартира 5 (в 1921 году только в 50-й квартире в этом доме будет жить М. Булгаков, а еще позже Воланд со свитой).
Тот самый дом.
В мае Временное правительство выдало Доре путевку в Евпаторию в Дом политкаторжан.
Боже, это было блаженство. После холодного Забайкалья, бурлящего Петрограда Дора впервые в жизни окунулась в пьянящую атмосферу теплого и солнечного курорта.
28-летней Доре и приехавшей с ней 23-летней Фаине Ставской все было в диковинку - свободные нравы стриженных революционерок, «афинские вечера» свободной любви , бегавшие нагишом пропагандисты общества «Долой стыд!». Местные жители и куротники просто дурели от свободы. «От некоторых старых политкаторжан беременели даже молодые мартовские социалистки" – писал будущий муж Фаины Виктор Баранченко.
Хотелось любви и Доре.
И не заметить во всем этом великолепии тонкую красавицу с длинными пышными волосами и жаждущими любви глазами было просто не возможно. За Дорой впервые в ее жизни начали ухаживать мужчины.
Курировал Домом каторжан ординатор 2-го севастопольского военного госпиталя, бывший капитан медицинской службы, веселый пьяница, балагур и бабник Дмитрий Ильич Ульянов. Он то и стал сначала уделять знаки внимания Доре, потом мило ухаживать, а затем просто пригласил в романтическое путешествие на Тарханхут. Предположительно считается, что тогда они заночевали в имении вдовы Поповой в Оленевке.
Дмитрий Ульянов
Надобно сказать, что когда Дмитрий Ильич перебрался в Крым в 1911 году он был женат на Антонине Нещеретовой, которая имела дочь от первого брака. Но жена проживала в Феодосии, а муженек пил горькую, влачился за барышнями и служил в Севастопольском военном госпитале, куда перевелся по собственному желанию. Затем в 1916 году "их отношения стали формальными, поэтому считать себя мужем и женой не было смысла», но Дмитрий Ильич сразу же женился второй раз, на Александре Федоровне Карповой, проживающей в Севастополе. Брак так же оказался больше формальным, поскольку долг службы не терпел оседлости. А потом случилась революция. Супруги встретились только в 1921 году в Москве где и родилась их единственная дочь Ольга (умерла в прошлом году).
Дмитрий Ильич со второй женой.1916 год.
Роман Дмитрия Ильича и Доры проходил при всех. Они появлялись вместе в коммунах, на набережной, в танцевальных залах – новые революционные свободные отношения, вполне дозволяли такие вольности.
Именно по рекомендации Дмитрия Ильич,а Дора выехала в Харьков, к знаменитому на весь мир офтальмологу доктору Леопольду Гиршману. Она загорела, поправилась. Появилась какая то надежда на будущее. Она гуляла по городу улыбаясь своему новому миру.
Тут в толпе она увидела знакомое лицо.
Витя!?
Мика!?
Мужчина оборачивается.
Да это был он.
Она вспомнила родную Волынь, когда ей было только 16. Милого мальчика Виктора с премилой партийной кличкой Мика (потом Тома, потом"Реалист"), в захлеб рассказывающего о анархических идеях, о терроризме, о бомбах, о новом дивном мире.
Дора влюбилась с первого взгляда и без колебаний последовала за ним в Одессу, вступив в партию анархистов-коммунистов, а затем и в Киев, где он готовил покушение на генерал-губернатора Сухомлинова.
Целых пять дней они жили вместе в местной гостинице «Купеческая», в одном из самых дорогих номеров (Мика бомбил- экспроприировал одесские банки), занимаясь любовью на кровати под которой лежала приготовленная бомба.
22 декабря 1906 года запал бомбы разъела кислота и она самопроизвольно взорвалась. Мика вбежал в комнату, увидел окровавленную Дору (два ранние в голень, одно в ягодицу, контузия), стремительно подложил ей в сумочку свой пистолет («меня могут обыскать на выходе»), заверил – что-нибудь придумает и скрылся.
Дору взяли, допрашивали. Она, конечно, не сдала своего подельника ("не спалила - любила"), ей впаяли сметную казнь, потом ввиду ее несовершеннолетия заменили бессрочной каторгой, заковали в кандалы и отправили в Акатуй.
А Яков Шмидман, как тогда назывался Мика, вернулся в Одессу где при ограблении банка был пойман и получил 10 лет тюрьмы. Освобожденный в марте 1917 года Яков опять стал Виктором Гарским, получил должность председателя объединенного профсоюза в своей родной Бессарабии, в Харьков приехал по делам.
Тогда в Харькове Дора как безумная бросилась к нему в объятья, но Мика уже утратил былые чувства, был сух и холоден. Она еле уговорила его о встрече в гостинице вечером.
Дора побежала на рынок, срочно надо было мыло (!!!) «Хорошего. Просили очень дорого, и я продала шаль. Я купила это мыло. Потом... утром... он сказал, что не любит меня и никогда не любил, а произошло всё сегодня оттого, что от меня пахнет духами Ванды. Я вернулась в больницу, села в кресло и хотела закутаться в свою шаль, потому что я всегда в ней пряталась от холодной тоски… Но шали у меня больше не было, а было это мыло... и я не могу простить себя... не прощаю...»
Там в Харькове Дора узнала о разгоне Учредительного собрания и приходе к власти большевиков. Местные эсеры негодуют, Дора вместе с ними.
Впавшая в меланхолию Дора возвращается в Крым. Но Дмитрий Ильич уже занят другими пациентками, тем более ему предложили пост накома здравоохранения новопровозглашенной Республики Таврия и он убыл в Симферополь.
Что происходило потом неизвестно. Целый год Дора провела в Севастополе. Наверное, страдала. Вся ее любовь, вся ее жизнь разбилась о революцию, которую похитили большевики, единственный любимый ей человек бросил ее второй раз, Ильич разлюбил. Нервы расшатывались. Росла злоба.
Крымские эсеры были возмущены предательством большевиков. Дора сама была на грани помешательства. Впереди у нее ни чего уже не было.
Известно, что Дора в августе 1918 года возвращается в Москву. Живет у Ани Пегит (в том самом доме по соседству с Воландом). А потом…
"Приехала я на митинг часов в восемь. Кто мне дал револьвер, не скажу. У меня никакого железнодорожного билета не было. В Томилине я не была. У меня никакого билета профсоюзного союза не было. Давно уже не служу. Откуда у меня деньги, я отвечать не буду. Я уже сказала, что фамилия моя Каплан одиннадцать лет. Я подтверждаю, что я говорила, что я приехала из Крыма. Связан ли мой социализм со Скоропадским, я отвечать не буду. Я никакой женщине не говорила, что "для нас неудача". Я не слышала ничего про организацию террористов, связанную с Савинковым. Говорить об этом не хочу. Есть ли у меня знакомые среди арестованных Чрезвычайной комиссией, не знаю. При мне никого из знакомых в Крыму не погибло. К теперешней власти на Украине отношусь отрицательно. Как отношусь к Самарской и Архангельской власти, не хочу отвечать. В Ленина стреляла по убеждению. Сколько раз не помню. В Кремле я была один раз. Биценко никогда не просила, чтобы попасть к Ленину. Откуда у меня деньги не скажу. Решилась на этот шаг в феврале. Эта мысль назрела в Симферополе. С тех пор готовилась к этому шагу.
(Следственное дело № 2162).
О следствии писали много и еще столько же напишут. Но выяснится ли правда? Ведь в деле вырваны десятки страниц. Что в них? Связь с братом вождя? Связь с эсерами? Связь со Свердловым?
Все смешалось в эти дни. Убийство Мирбаха, отставка Дзержинского, левоэсеровский мятеж Спиридоновой, убийство питерского чекиста Урицкого.
Какая-то непонятная череда личностей участвовавших в допросе – интеллигент Луначарский, думающий на английском Петерс, очная ставка с Робертом Брюсом Локкартом (помните любовника Закревской?), испуганный Свердлов, следователи Юровский (да тот самый палач царской семьи) и Кингисепп, наркомюст Курский, председатель Московского ревтрибунала Дьяконов, Аванесов ("На вид сумасшедшая какая-то. Или экзальтированная" ), Дзержинский…
3 сентября Дору вывели в дворик Кремля. Там уже стояла заведенная машина. Матрос Мальков скомандовал – «К машине»! Дора обернулась… и тут он выстрелил ей из маузера в голову.
Пролетарский поэт Демья Бедный (прообраз Булгаковского Бездомного) единственный, кто сам просил лично присутствовать на казни - «для получения импульса в творчестве».
Как то прочитал пост одного российского блогера (уже не помню где, в ЖЖ где то), так вот его статья меня тогда заинтересовала и я скопировал ее. Пусть он станет эпилогом.
На прошлой неделе в своем почтовом ящике нашел муниципальную газетенку с новостями моей округи. На последних страницах таких газет обычно печатают список младенцев, которые справляют свой первый День Рождения. Однако, я живу в центре, а тут все дети умерли давно, поэтому на последней странице печатают имена пожилых юбиляров, отмечающих 85, 90 и 95 лет со дня своего рождения.
В списке 85-летних юбиляров была Каплан Фаня Юделевна.
Спустя 85 лет, я был восхищен юмором, мужеством и гражданской позицией Юделя Каплана, который в 1924, спустя 6 лет после роковых выстрелов, назвал свою дочь в честь террористки, которая стреляла в Ленина.
Безумно интересна судьба Фани Каплан, которая наша современница (судьба террористки мне известна)). Тяжело ли ей жилось с таким Ф.И.О. в СССР?
Сами эти картинки (узники Акатуйской ссыльной каторги) в виде открыток, продавались по всей России, для пополнения бюджета революционной кассы. Поэтому о них известно много, но пробелы все же встречаются.
Когда Керенский издал свой знаменитый указ от 3 марта 1917 года об амнистии ссыльных и политзаключенных, не дожидаясь начавшихся по стране сборов средств на доставку бывших узников домой, из Акатуя выехали четверо - Настя Биценко, Маня Спиридонова (об этих барышнях я уже писал //www.gorod.cn.ua/blogs/Recruter_12408.html), Вера Штольтерфорт и Дора.
Дора крайняя справа в среднем ряду (с какими то бусами на груди), выше с пробором Спиридонова. Март 1917 года .Акатуй.
Именно тогда Маня Спиридонова и отдала мерзнувшей под холодным мартовским ветерком Доре свою пуховую шаль, ставшую в последствии, роковой.
12 марта прибыли в Ново-Николаевку (ныне Новосибирск) и сидя в кафе согреваясь, горячим чаем и опьяняющей свободой, весело хохотали над тем, что возможно в этом самом кафе ровно 20 лет назад (2 марта 1897 г.) пил чай по пути в ссылку сам Владимир Ульянов.
Вся родня Доры еще в 1911 году эмигрировала в Америку и за десять лет ссылки связь с ними прекратилась вовсе. Ехать, собственно говоря, было не куда. Спиридонова звала включаться в революционную борьбу, но здоровье Доры было сильно подорвано прошлым ранением и ссылкой. От контузии падало зрение. Нужен был отдых и лечение.
В апреле Дора выехала в Москву к своей бывшей сокамернице-караимке 33-х летней Анечке Пигит и поселилась в доме ее дяди, бывшего владельца табачной фабрики «Дукат» на улице Большой Садовой дом 10, квартира 5 (в 1921 году только в 50-й квартире в этом доме будет жить М. Булгаков, а еще позже Воланд со свитой).
Тот самый дом.
В мае Временное правительство выдало Доре путевку в Евпаторию в Дом политкаторжан.
Боже, это было блаженство. После холодного Забайкалья, бурлящего Петрограда Дора впервые в жизни окунулась в пьянящую атмосферу теплого и солнечного курорта.
28-летней Доре и приехавшей с ней 23-летней Фаине Ставской все было в диковинку - свободные нравы стриженных революционерок, «афинские вечера» свободной любви , бегавшие нагишом пропагандисты общества «Долой стыд!». Местные жители и куротники просто дурели от свободы. «От некоторых старых политкаторжан беременели даже молодые мартовские социалистки" – писал будущий муж Фаины Виктор Баранченко.
Хотелось любви и Доре.
И не заметить во всем этом великолепии тонкую красавицу с длинными пышными волосами и жаждущими любви глазами было просто не возможно. За Дорой впервые в ее жизни начали ухаживать мужчины.
Курировал Домом каторжан ординатор 2-го севастопольского военного госпиталя, бывший капитан медицинской службы, веселый пьяница, балагур и бабник Дмитрий Ильич Ульянов. Он то и стал сначала уделять знаки внимания Доре, потом мило ухаживать, а затем просто пригласил в романтическое путешествие на Тарханхут. Предположительно считается, что тогда они заночевали в имении вдовы Поповой в Оленевке.
Дмитрий Ульянов
Надобно сказать, что когда Дмитрий Ильич перебрался в Крым в 1911 году он был женат на Антонине Нещеретовой, которая имела дочь от первого брака. Но жена проживала в Феодосии, а муженек пил горькую, влачился за барышнями и служил в Севастопольском военном госпитале, куда перевелся по собственному желанию. Затем в 1916 году "их отношения стали формальными, поэтому считать себя мужем и женой не было смысла», но Дмитрий Ильич сразу же женился второй раз, на Александре Федоровне Карповой, проживающей в Севастополе. Брак так же оказался больше формальным, поскольку долг службы не терпел оседлости. А потом случилась революция. Супруги встретились только в 1921 году в Москве где и родилась их единственная дочь Ольга (умерла в прошлом году).
Дмитрий Ильич со второй женой.1916 год.Роман Дмитрия Ильича и Доры проходил при всех. Они появлялись вместе в коммунах, на набережной, в танцевальных залах – новые революционные свободные отношения, вполне дозволяли такие вольности.
Именно по рекомендации Дмитрия Ильич,а Дора выехала в Харьков, к знаменитому на весь мир офтальмологу доктору Леопольду Гиршману. Она загорела, поправилась. Появилась какая то надежда на будущее. Она гуляла по городу улыбаясь своему новому миру.
Тут в толпе она увидела знакомое лицо.
Витя!?
Мика!?
Мужчина оборачивается.
Да это был он.
Она вспомнила родную Волынь, когда ей было только 16. Милого мальчика Виктора с премилой партийной кличкой Мика (потом Тома, потом"Реалист"), в захлеб рассказывающего о анархических идеях, о терроризме, о бомбах, о новом дивном мире.
Дора влюбилась с первого взгляда и без колебаний последовала за ним в Одессу, вступив в партию анархистов-коммунистов, а затем и в Киев, где он готовил покушение на генерал-губернатора Сухомлинова.
Целых пять дней они жили вместе в местной гостинице «Купеческая», в одном из самых дорогих номеров (Мика бомбил- экспроприировал одесские банки), занимаясь любовью на кровати под которой лежала приготовленная бомба.
22 декабря 1906 года запал бомбы разъела кислота и она самопроизвольно взорвалась. Мика вбежал в комнату, увидел окровавленную Дору (два ранние в голень, одно в ягодицу, контузия), стремительно подложил ей в сумочку свой пистолет («меня могут обыскать на выходе»), заверил – что-нибудь придумает и скрылся.
Дору взяли, допрашивали. Она, конечно, не сдала своего подельника ("не спалила - любила"), ей впаяли сметную казнь, потом ввиду ее несовершеннолетия заменили бессрочной каторгой, заковали в кандалы и отправили в Акатуй.
А Яков Шмидман, как тогда назывался Мика, вернулся в Одессу где при ограблении банка был пойман и получил 10 лет тюрьмы. Освобожденный в марте 1917 года Яков опять стал Виктором Гарским, получил должность председателя объединенного профсоюза в своей родной Бессарабии, в Харьков приехал по делам.
Тогда в Харькове Дора как безумная бросилась к нему в объятья, но Мика уже утратил былые чувства, был сух и холоден. Она еле уговорила его о встрече в гостинице вечером.
Дора побежала на рынок, срочно надо было мыло (!!!) «Хорошего. Просили очень дорого, и я продала шаль. Я купила это мыло. Потом... утром... он сказал, что не любит меня и никогда не любил, а произошло всё сегодня оттого, что от меня пахнет духами Ванды. Я вернулась в больницу, села в кресло и хотела закутаться в свою шаль, потому что я всегда в ней пряталась от холодной тоски… Но шали у меня больше не было, а было это мыло... и я не могу простить себя... не прощаю...»
Там в Харькове Дора узнала о разгоне Учредительного собрания и приходе к власти большевиков. Местные эсеры негодуют, Дора вместе с ними.
Впавшая в меланхолию Дора возвращается в Крым. Но Дмитрий Ильич уже занят другими пациентками, тем более ему предложили пост накома здравоохранения новопровозглашенной Республики Таврия и он убыл в Симферополь.
Что происходило потом неизвестно. Целый год Дора провела в Севастополе. Наверное, страдала. Вся ее любовь, вся ее жизнь разбилась о революцию, которую похитили большевики, единственный любимый ей человек бросил ее второй раз, Ильич разлюбил. Нервы расшатывались. Росла злоба.
Крымские эсеры были возмущены предательством большевиков. Дора сама была на грани помешательства. Впереди у нее ни чего уже не было.
Известно, что Дора в августе 1918 года возвращается в Москву. Живет у Ани Пегит (в том самом доме по соседству с Воландом). А потом…
"Приехала я на митинг часов в восемь. Кто мне дал револьвер, не скажу. У меня никакого железнодорожного билета не было. В Томилине я не была. У меня никакого билета профсоюзного союза не было. Давно уже не служу. Откуда у меня деньги, я отвечать не буду. Я уже сказала, что фамилия моя Каплан одиннадцать лет. Я подтверждаю, что я говорила, что я приехала из Крыма. Связан ли мой социализм со Скоропадским, я отвечать не буду. Я никакой женщине не говорила, что "для нас неудача". Я не слышала ничего про организацию террористов, связанную с Савинковым. Говорить об этом не хочу. Есть ли у меня знакомые среди арестованных Чрезвычайной комиссией, не знаю. При мне никого из знакомых в Крыму не погибло. К теперешней власти на Украине отношусь отрицательно. Как отношусь к Самарской и Архангельской власти, не хочу отвечать. В Ленина стреляла по убеждению. Сколько раз не помню. В Кремле я была один раз. Биценко никогда не просила, чтобы попасть к Ленину. Откуда у меня деньги не скажу. Решилась на этот шаг в феврале. Эта мысль назрела в Симферополе. С тех пор готовилась к этому шагу.
(Следственное дело № 2162).
О следствии писали много и еще столько же напишут. Но выяснится ли правда? Ведь в деле вырваны десятки страниц. Что в них? Связь с братом вождя? Связь с эсерами? Связь со Свердловым?
Все смешалось в эти дни. Убийство Мирбаха, отставка Дзержинского, левоэсеровский мятеж Спиридоновой, убийство питерского чекиста Урицкого.
Какая-то непонятная череда личностей участвовавших в допросе – интеллигент Луначарский, думающий на английском Петерс, очная ставка с Робертом Брюсом Локкартом (помните любовника Закревской?), испуганный Свердлов, следователи Юровский (да тот самый палач царской семьи) и Кингисепп, наркомюст Курский, председатель Московского ревтрибунала Дьяконов, Аванесов ("На вид сумасшедшая какая-то. Или экзальтированная" ), Дзержинский…
3 сентября Дору вывели в дворик Кремля. Там уже стояла заведенная машина. Матрос Мальков скомандовал – «К машине»! Дора обернулась… и тут он выстрелил ей из маузера в голову.
Пролетарский поэт Демья Бедный (прообраз Булгаковского Бездомного) единственный, кто сам просил лично присутствовать на казни - «для получения импульса в творчестве».
Как то прочитал пост одного российского блогера (уже не помню где, в ЖЖ где то), так вот его статья меня тогда заинтересовала и я скопировал ее. Пусть он станет эпилогом.
На прошлой неделе в своем почтовом ящике нашел муниципальную газетенку с новостями моей округи. На последних страницах таких газет обычно печатают список младенцев, которые справляют свой первый День Рождения. Однако, я живу в центре, а тут все дети умерли давно, поэтому на последней странице печатают имена пожилых юбиляров, отмечающих 85, 90 и 95 лет со дня своего рождения.
В списке 85-летних юбиляров была Каплан Фаня Юделевна.
Спустя 85 лет, я был восхищен юмором, мужеством и гражданской позицией Юделя Каплана, который в 1924, спустя 6 лет после роковых выстрелов, назвал свою дочь в честь террористки, которая стреляла в Ленина.
Безумно интересна судьба Фани Каплан, которая наша современница (судьба террористки мне известна)). Тяжело ли ей жилось с таким Ф.И.О. в СССР?
Добавить в:
