Валентин Макар: «Поверьте, в любых сценах у актера никаких «особых» желаний не возникает. Просто выполняешь свою работу…»

Валентин Макар, ведущий актер Черниговского молодежного театра, который играл (и играет) на сцене героев-любовников всех поколений, времен и народов, долгое время избегал общения с журналистами. По его словам, он должен был переосмыслить свои взгляды, место театра в жизни артиста и наоборот. И вот, наконец, интервью с актером для читателей «Семи дней».



- Валентин, трудно играть роли «суперменов», героев-любовников, героев-красавчиков?

- Для меня уже настало время, когда хочешь играть не лицом, а тем, что внутри тебя. Иногда мне кажется, что самая лучшая в жизни роль – без слов. Чтобы зритель почувствовал, не знаю, кожей, седьмым чувством, биополем, всю глубину, весь конфликт, все чувства, которые ты хочешь выразить. И тогда уже неважно, кого ты играешь: тигренка на подсолнухе или Гамлета. А внешность... Иду я как-то по базару, покупаю продукты. А город у нас небольшой, актеров многие узнают. Рассчитываюсь возле одного лотка и слышу. как одна продавщица говорит другой: «Смотри, ведь это Макар. Какой страшный... А на сцене тачай красавчик...» Это была самая большая похвала.

- Валентин Макар... Словно двойное имя.

- Если бы у меня родился сын, а не дочка Соломин, то я бы его так и назвал - Макар.

- У Вас с Мирославой Вытриховской актерская семья. Репетируете роли на кухне, за утренним кофе?

- Репетируем? Нет, иногда просто повторяем текст. Если начинать что-то изображать, не обойдется без советов. А роль - это всегда конфликт, нарыв. Тут и до ссоры недалеко. У нас раньше было табу: за порогом театра - ни слова о сцене. Но потом мы поняли - не говорить об этом просто невозможно. Ведь это - наша жизнь.

- Валентин, Вы в Чернигов приехали с юга Украины, Мирослава - с запада. Что впервые поразило здесь?

- Неожиданности. Они начались еще на свадьбе. Она у нас была в театре, «комсомольской». Мы выпили немного шампанского и пошли все вместе на Десну. Тогда я в первый (и в последний) раз переплыл ее туда и обратно. А в песке на пляже потерял обручальное кольцо. Все бросились искать, но тщетно. И когда уже глаза Мирославы подозрительно заблестели, наш режиссер Геннадий Касьянов вдруг выловил кольцо из песка. И спас всем настроение.

- «Какой шарман» -говорили о Макаре после «Иллюзиона Эрни»...

- Я там еще в фойе начинаю играть подвыпившего героя. Однажды на спектакль пришли курсанты школы милиции со своим командиром. Так майор набросился на меня со словами: «А ну, уходи отсюда!». Вот смеху было, когда потом они увидели меня на сцене...

- В «Зачарованому колі» у Вас с Мирославой получился чудесный дуэт.

- Я тогда был совсем молодым, и мне никак не удавалось сыграть старого колдуна из «Страшной мести» Гоголя. Тогда режиссер Елена Негреску оставила меня ночью в театре, села мне на спину, и я два часа носил ее по сцене. После этого сыграл старика без особых проблем.

- В Вашего Командора из «Кам’яного господаря» Леси Украинки влюблялись не меньше, чем в Дон-Жуана. Мне, к примеру, все время хотелось крикнуть Анне: «Ты что, слепая?»

- Это значит, что я слишком чувствительно, то есть, неправильно сыграл свою роль. Ведь Командор - это глыба, скала, айсберг. Такого вообще любить невозможно.

- А Овод?

- Сейчас - это самая любимая моя роль. Но иногда мне хочется, чтобы над Оводом зрители не плакали, а просто плюнули ему в лицо. Ведь он никакой не герой. Обыкновенный человек, который не может простить свою боль и причиняет ее другим. Он - бедный паяц, арлекин...

- А Хельмер в «Норе»?

- Когда я играю Хельмера, то в одной сцене, где говорю, что Мужу бывает очень сладко, когда он прощает жену от всего сердца, всегда смотрю в зал на реакцию мужчин. Иногда можно увидеть на их лицах т-а-а-кие чувства...

- Нора (то есть Ваша жена Мирослава) в спектакле уходит от мужа. Как Вы это воспринимаете - не как Хельмер, а как Макар?

- У нас об этом уже спрашивали. В таких случаях мы «выше ролей». Хотя Нора из пьесы мне не нравится. Она напоминает мне современных супругов, особенно женщин, которые с высоты достигнутого положения могут думать в первую очередь лишь о собственных амбициях. А ведь Нора оставляет даже детей в поисках себя самой! Но ведь есть еще такое понятие, как великодушие, милосердие. И кто, как не муж й жена, в ответе друг за друга? Разве они друг друга не приручили, как в «Маленьком принце»?

- Что бы Вы хотели изменить в театре?

- По большому счету, я желал бы, чтобы зритель приходил в театр работать душой, а не просто провести досуг. В последнее время мир изменился не в лучшую сторону в плане культуры, и в семьях часто отсутствует Театральное, музыкальное воспитание... Именно воспитание, а не образование. А в самом театре важна команда. Ведь спектакль - это процесс коллективный. И нужно видеть партнера рядом, с тобой. Я, например, постоянно борюсь с тщеславием. И знаете, очень удачно получается. Всегда нужно себя преодолевать, а не останавливаться на успешной роли и «почивать на лаврах».

- Любовные сцены, поцелуи, страсти... А если жена целуется на сцене не с тобой? Или наоборот...

- Семьи от этого не рушатся. В эротических сценах, поверьте, у актеров не возникает никаких желаний. Ты чувствуешь губы, плечи... Но - никаких эмоций. Это просто работа.

- А музы не докучают?

- Музы у меня в душе. А на улице я таких не встречал.

Интервью вела Людмила Пархоменко, еженедельник «Семь дней» №12 (176), 23 марта 2005 года

Хочете отримувати головне в месенджер? Підписуйтеся на наш Telegram.

Додати в: