Это наша семья!

11-летняя Аленка волновалась: целый год маялась по интернатам. Сначала был Нежин, потом Чернигов и напоследок Хмельница (Черниговский район). Сколько писем за это время она написала тете Тамаре! И в каждом умоляла забрать ее домой — к тете Ире и дяде Олегу. И вот сегодня наконец ее мечта осуществилась! Тетя Тамара приехала к ней.

Ожидание

— Мы ехали из интерната через Нежин, потому что там договорились встретиться с моей дочерью Ирой, — рассказывает 55-летняя Тамара Кочерга из Бахмача. — Она как раз закончила Сумской медицинский университет, а я забирала Аленку из интерната, поэтому у нас был праздник. Ира купила торт. Одно угнетало меня — Аленка была молчалива, не сказала почти ни одного слова, хотя обычно не замолкала. Ее голос звенел колокольчиком в нашем доме. Аленка была нашей любимицей. Уже в электричке мне вспомнилось, как два года назад, после второго класса, я отдавала ее в интернат: Аленка обхватила меня за шею руками и плакала: «Тетенька Тамарочка, не выгоняйте меня!» Плакала и я. Это было очень тяжелое расставание для нас, ведь за шесть лет я прикипела к Аленке душой. Она стала для меня родной, хоть и не по крови.

Тамара Федоровна вспоминает, как впервые увидела Аленку. Тогда девочке было три с половиной года:
— Мой сын Олег лежал в областной больнице, а мама Аленки, Ирина, работала там медсестрой — она родом из Полуботок Черниговского района. Они познакомились и влюбились, хотя Ира старше сына на 7 лет. Но я не была против, если они любят друг друга, то почему бы и нет? Ирина переехала жить к нам с ребенком. Очень добрая и чуткая женщина. Помню, как-то у меня прихватило спину, так она меня сама со двора в дом затащила, а затем как родная дочь обо мне заботилась: и есть принесет, и укол сделает. Каждые пятнадцать минут подбегает: «Ну что, Федоровна, ничего не нужно?» Она меня Федоровной называла. И трудолюбивая такая: и уберет, и постирает, а сыну как угождает! Такая красивая женщина! Вот только Аленка, точнее Алена, так ее мама называла, немного диковатой сначала была. Садимся мы есть, а она говорит: «Я этого не ем, я этого не хочу». Сначала я думала, что я плохо приготовила, всякое в жизни бывает, хоть у нас и было все свое, домашнее (мы, когда мой муж был еще жив, держали хозяйство: корова была, поросята, утки, гуси). На самом деле мама просто не приучила ее есть такую еду. А уже когда попробует, за уши не оттянешь!

Гривна на мороженое

Позже Ирина стала пить. Сначала немного, а затем — все больше и больше. И вскоре уже по нескольку дней не ночевала дома.
- Возможно, что-то у нее и не складывалось, но я ей в душу не лезла, а она мне ничего не рассказывала, — продолжает Тамара Федоровна. — Как я ее просила, как умоляла — все напрасно... Чем дальше, тем больше вела себя неадекватно: в окна лезла, в двери ломилась. Я постоянно писала заявления в милицию, участковый у нас уже прописался. Когда мне это все окончательно надоело, я стала просить Ирину, чтобы она уехала, а когда вылечится от алкоголизма — забрала ребенка. Но она возьмет деньги на дорогу да и пропьет все. Несколько раз сын прощал ее, а затем надоело и ему. И он сказал, что все, конец... И выгнал ее. Аленка осталась с нами, ведь она уже училась во втором классе и отрывать ее от детей и учебного процесса не хотелось. А уже летом я стала звонить старшему сыну Иры Руслану (тогда ему было 24 года) и спрашивать, где мама и не заберут ли они Аленку к себе, потому что мы едва концы с концами сводили: муж умер, дочь училась... Спрашиваю: «Руслан, как мама?», а он молчит. «Что с Аленкой делать?», опять без ответа. А тут уже сентябрь приближается. Словом, стала я бумаги на интернат оформлять, потому что никто Ирину родительских прав не лишал, а государство на таких детей денег не платит. Вы только представьте, как я чувствовала себя, когда Аленка подбегала и просила: «Тетенька Тамарочка, дайте гривну на мороженое». А у меня последняя в кошельке оставалась. Я говорю, что денег нет, а она: «А... для меня нет». Что делать, доставала, давала.

Год без семьи

Тамара Федоровна говорит: знала, что заберет Аленку к себе, но волокита по лишению Ирины родительских прав и оформление опекунства, прохождение курсов и тому подобное длилось целый год. Она отдала Аленку в интернат 1 августа 2009 года, а забрала 21 августа 2010-го.
— Когда мы с внучкой подъезжали к Бахмачу и Аленка увидела знакомые пейзажи, то чуть не потеряла сознание от счастья: «Бахмач! Бахмач! Бахмач! Наконец мы дома!» И опять защебетала. Только тогда я поняла, что внучка молчала, потому что боялась, что я ее везу в очередной интернат. Я перевела ее в другую школу, где не знали ее маму. Но целый год был потерян. Аленка не хотела учиться, говорила, что не осилит, хоть я знала — сможет! Спасибо, что с учебой нам помогла новая учительница Аленки — Людмила Ярошенко. И вот она понемножку входит в привычную колею. Сын работает охранником в Киеве, дочь там же — проходит интернатуру, а рядом со мной ребенок, который стал мне внучкой. А недавно Аленка нарисовала рисунок, от которого у меня выступили слезы: четыре руки и подпись: «Тетя Тамара, тетя Ира, дядя Олег, я», а внизу листа огромными буквами предложение: «Это наша семья!»

Ольга Мусий, еженедельник «ГАРТ» №45 (2538)

Хочете отримувати головне в месенджер? Підписуйтеся на наш Telegram.