Рецепт сексуального долголетия 73-летнего Юрия Лукьяненко

Сейчас Юрию Лукьяненко 73 года, его жене Ирине Кобезе — 35. Разница в 38 лет — не помеха их чувствам, которые не гаснут вот уже 11 лет. Их знакомство произошло в Черниговском гериатрическом пансионате (в народе — дом престарелых), где волей судьбы они оказались.

Рецепт сексуального долголетия

Юрий Антонович попал в Чернигов в 1995 году. Он инвалид II группы — после производственной травмы повреждена нога. Ходит с палочкой или костылем, иногда передвигается на коляске. Женщин много в жизни поменял. Имел жену, четверых детей. Родня большая, но к старости оказался никому не нужным.

Ирина в пансионате с 1999 года. Родом она из Луганска. Сколько помнит себя, росла по детдомам и интернатам. У нее неврологическое заболевание. Поэтому после Замглайского интерната, когда ей исполнилось 23 года, ее перевели в Чернигов. Девушка была не целованной и невинной.

Впервые Юрий и Ирина встретились в швейном цехе, где оба подрабатывали. Сначала просто беседовали о жизни, потом начали встречаться. Окружающие восприняли их отношения в штыки. Постояльцы-сексоты стучали начальству. Руководство проводило профилактические беседы.

Поцеловаться нельзя было всласть, чтобы никто не подглядывал. Темпераментный Юрий Антонович однажды пригласил Иру к себе. Там все и случилось. Ей говорили, он старый ловелас, такой-сякой, а она не верила. Ведь он посвящал ей стихи, водил на экскурсии по всем историческим местам Чернигова, говорил красивые слова.

Даже без «Виагры» Ира пробуждала в нем желание. Крепкий мужик оказался. После трех инфарктов и то не утратил мужскую силу. Любились по нескольку раз в день. Его рецепт сексуального долголетия — любовь, сметанка и молодая женщина рядом.

Ире близкие отношения тоже пошли на пользу. Она поправилась килограммов на 20. Между ними все было чудесно, и только окружающие ехидно поджидали разрыва. Через год встреч Юрий совсем бросил пить, через три — курить (хотя до этого курил лет десять), и все ради Иры. А через восемь — позвал в загс. Купил серебряные кольца, подали заявление. Лишь тогда им дали отдельную комнату. Расписывались Юрий и Ирина 2 января 2008 года в Черниговском загсе.

На церемонию их привезли на машине «скорой помощи» (пансионат предоставил ее молодоженам). Расписались скромно. Ира осталась на своей фамилии, чтобы не менять кучу документов. Юрий называл жену Ирочкой или Пупсиком, а она его — Юрик, Цемка. Они выглядели такими счастливыми... И я верила в искренность их отношений.

Врач чуть не залечил до смерти

С той поры прошло три года. Как живет нынче пара? Отправилась в гериатрический пансионат. Постучала в комнату. Дверь открыла Ирина.

— Ну, как вы тут, живы-здоровы? — с порога я.
— Чуть, было, не умер, — отвечает Юрий Антонович. — У меня остомиелит ноги. На кости свищи пооткрывались, загноение пошло. Был у нас тут врач-пьяница. Сверху гной почистил, а глубже нет. А мне плохо. Он предложил, давай сделаем шунтовку. Я, дурак, и согласился. Он стал из ран кровь выдавливать. Да так надавил, что я кровью весь изошел. Ослаб, за несколько дней потерял сильно в весе. С 58 размера стал 52.

У меня редкая группа крови — четвертая резус отрицательный. Когда-то мне делали операцию, так рядом на столе лежал донор. Вливали мне его кровь, а она свертывалась. Поэтому теперь крови не вливали. Кому я нужен? Месяц пролежал, еле отошел.

— А что с врачом?
— Уволился. После того, как одна острая на язык обитательница нашего пансионата пошла к нему на прием, а он лыка не вяжет. Тогда она привела директора, чтобы посмотрел на безобразие. Теперь у нас новый врач, хороший.

Слушая рассказ Юрия Антоновича, разглядывала скромное жилище пары. Небольшая комната, метров 14, две односпальные кровати, над ними коврики, столик, инвалидная коляска мужа, три стульчика, белоснежная тюль, за ней на подоконнике много цветов. Все, как в комнате семейного общежития. Очень чисто, никаких запахов.

— Это Ира цветы любит, — рассказывает Лукьяненко.

— А кто у вас Кличко любит? — спросила, указывая на плакат на стене.
— Я, — ответила Ира. — Блестящие победы. Жаль, последний бой не посмотрела.

— А я бокса не люблю, — говорит Юрий.— Мне по душе фигурное катание — молоденькие девочки с красивыми ножками крутятся на льду. Я чаще читаю книги об истории, телевизора-то у нас в комнате нет. Все копим, копим, и никак... У каждого из пенсии остается всего 25 процентов. А на них и покушать надо купить. Я без мяса не могу.

— А что, вас плохо здесь кормят?
— Жить можно. Но суп и борщ без мяса. Иногда какая-то шкурка из курицы, может, и попадется. Я как-то диетсестре об этом сказал, а она отвечает: «Мясо употреблять вредно». Ко второму блюду дают кислые огурцы, я их терпеть не могу. Последний ужин у нас в 18.30. А после этого ж есть хочется.

«Нам бы телевизор!»

— А мне и одеться хочется помолодежней. Нам здесь одежду новую выдают. Но в такой кофте, как предлагают, в город стыдно выйти. Раньше мы с Юрой много гуляли. Сейчас ему тяжело с костылем ходить, плюс диабет. Теперь за покупками езжу сама. Все присматриваюсь к телевизору. Так хочется свой иметь. Тот, который общий для всех, на нашем этаже, уже не работает.

Много хозяев у него завелось, где-то пульт пропал. Я хоть и подрабатываю у нас на швейке по четыре часа в день, да платят мало. Юбку пошить — З грн. 82 коп. А налоги дерут по 20 процентов. Если сотню заработаешь — это радость.

За чистку картошки на кухне у нас не платят. А когда очередь подошла, встаешь в пять утра и только на завтрак прорвешься. Если бы кто помог телевизор приобрести, хорошо было бы...

— Часто ссоритесь?
— Из-за чего? Койки у нас порознь, вещи у каждого свои.

— Юрий Антонович ревнует?
— Нет повода. Ира всегда на виду. Бывает, сам выпроваживаю из комнаты: «Иди к подругам, погуляй».

— Антонович, справляетесь с супружескими обязанностями?
— Конечно.

— О детях не думали?
— Еще когда мы только начали встречаться, 11 лет назад, директор вызвал меня к себе. Уже тогда я сказал ему. «Не волнуйтесь, детей не будет».
— О ребенке не может быть и речи, — поддерживает разговор Ирина, — ведь в пансионате не предусмотрено, чтобы кто-то рожал, растил детей. Если появится малыш, его отдадут в детдом. Какая там жизнь — на себе испытала, с полутора лет по детдомам и интернатам маялась. Это только в газетах о них пишут да по телевизору показывают красиво. Как на самом деле, знают те, кто там рос. Детский дом есть детский дом.

— За три года супружеской жизни муж дарил вам цветы, подарки?
— Нет, но на праздники всегда говорит: «Вот возьми деньги, купи себе, что хочешь».

— Юрий Антонович уже не молод. Вы не задумывались о будущем?
— Ни думать, ни слышать об этом ничего не хочу. Мы счастливы оттого, что вместе.

— Бывает, начну ей говорить: «Смотри, если меня не станет, поступай так и так. Смотри, не хлопай ушами», — присоединяется к разговору Юрий. — А она только головой качает. Я же ей и за мужа, и за отца. Кто ее жизни, кроме меня, научит? Готовить, вести домашнее хозяйство обучил. Хорошо справляется. Но наивная и доверчивая. Верит всем. Уважает старших. Думает, если люди серьезные, не соврут. Но в жизни попадается столько подлецов, которые используют доверчивых в своих целях. Много говорить, да мало слушать. Вы уйдете, а нам тут жить...

— Вам по-прежнему завидуют?
— Возможно. Хорошо, что перестали осуждать. Слава Богу, поняли, у нас все надолго и всерьез.

Валентина Остерская, еженедельник «Весть», №13 (438)

Хочете отримувати головне в месенджер? Підписуйтеся на наш Telegram.