ЮРЬЕВ ДЕНЬ

В канун столь неоднозначного дня будет уместен одноимённый рассказ, который задумывался, как дружеский розыгрыш, инспирированный "внутренним ребёнком", создавался, как притча, под контролем "внутреннего взрослого", а вышел опус, неожиданно вместивший больше дозволенного, и потому вполне резонно посвятить его "внутренней старухе", похоронившей прошлое и свободной от страхов в силу знания о том, что грядёт...

ЮРЬЕВ ДЕНЬ

Старуха щелчком ногтя подтолкнула выкатившийся уголек обратно в костер.

— Ты что, никогда не слышал про Юрьев день?

Мужчина сдвинул кепку на затылок, отхлебнул из темной бутылки, которую держал в руке, поудобнее устроился на раскладном стуле и равнодушно пожал плечами.

— Слышал, но не интересовался.

Было видно, что он здорово захмелел и хочет спать. Ни звездное небо, ни танцующее пламя костра не занимали его настолько, насколько занимало переливание ароматного напитка из темной бутылки в желудочно-кишечные потемки.

— Хорошее у тебя пиво, бабушка. Отличное. Действительно сама варила?

— А как же, — старуха кокетливо взглянула на мужчину и поправила выбившуюся из-под шляпки прядь седых волос. — На Юрьев день издавна было принято варить пиво. Да непростое, а заветное.

Она вздохнула и добавила:

— Помню, мой последний муж пивом пролетариев угощал.

Вида он был интеллигентного: седоброд, седовлас, носил очки. Всегда при галстуке, в шляпе и плаще. Если холодно, то в пальто. Если тепло, то без плаща, но обязательно в костюме. При Советсткой власти трудился в НИИ. Даже уйдя на пенсию, он всегда выходил на улицу с тростью и портфелем.

Как-то раз, в красный день календаря, когда раскрасневшиеся трудящиеся возвращались с демонстрации, он подошел к толстой торговке, скучавшей у пивной бочки, и вежливо поинтересовался, сколько стоит бочкино содержимое. Та произвела в уме несложный рассчет и назвала сумму. Муж отдал тетке десяток ассигнаций, повернулся к демонстрантам и громко объявил: «БЕСПЛАТНОЕ ПИВО! ПОДХОДИМ, ТОВАРИЩИ! УТОЛЯЕМ ЖАЖДУ! ПИВО ДАРОМ! КАЖДОМУ ПО ПОТРЕБНОСТЯМ! ПЕЙ, СКОЛЬКО ХОЧЕШЬ!».

Алчущие трудящиеся атаковали бочку не хуже матадоров, узревших ничейного бычка. Завязалась драка. Крикнули милицию. Подоспевший наряд усмирил зачинщиков. Кто-то показал на моего мужа, как на главного возмутителя спокойствия. Его вместе с наиболее активными драчунами доставили в отделение, хотя во время инцидента он просто стоял в сторонке, наблюдая за происходящим.

Дежурный миллиционер, составляя протокол, спросил у моего интеллигентного старичка, какого лешего тот устроил свое представление с бесплатным пивом.

«Дело в том, товарищ милицейский», — ответил муж, — «что я старый пионер и стою одной ногой в могиле. Следовательно, мои шансы дожить до коммунизма с каждым часом стремительно тают. И сегодня, в этот знаменательный день, мне страстно захотелось посмотреть, как же оно будет там, в светлом будущем».

Ухватив остренькими зубками последний кусок шашлыка с пластиковой тарелки, измазанной кетчупом, бабушка сделала горлом глотательное движение, похожее на то, что делает голодная кошка, проглатывающая муху, и быстро облизнула губы раздвоенным язычком.

Впрочем, мужчина решил, что последнее ему померещилось.

Выпито и съедено в эту ночь было немало. Отблески огня оживляли тени, прятавшиеся в глубоких морщинах на лице пожилой женщины, и создавали иллюзию умиротворения, в которую легко веришь, когда в уютной ночи ты сыт и пьян, благостно восседаешь перед костром, окутанный его теплом и дружелюбием новой знакомой.

Никакой угрозы, никакого напряжения. Вокруг тишина и покой. Ты расслаблен, ты спокоен, тебя клонит в сон...

«Как это я так легко решил взять ее с нами?», — лениво шевельнулась мысль и сразу рассеялась. «А, ну да, ягненок в молоке, домашнее пиво... Вкуснятина... Славный божий одуванчик», — думал он, засыпая. Слова старушки долетали откуда-то издалека, словно сквозь вату.

— Юрий Вешний, Юрий Зеленый, Юрий Голодный... Лошадиные именины, Скотский день, Красная горка... Неужто не слышал? И про Отмыкание Земли?.. Чудно... Чудные вы все... Будто без головы живете...

Ну, тогда слушай, добрый молодец. Вот она, Красная горка, где заря с зарею сходится. Мы наверху, в аккурат посерединке... Все, как положено: позади у нас лес, впереди чисто поле, по правую руку — кладбище, по левую — река.

Сегодня можно кушать, что хочешь и сколько хочешь. Сегодня такие, как мы с тобой могут пировать за одним столом. Не зря же я старалась, столько всего приготовила... Вижу, тебе понравилось и твоим друзьям тоже... Я сегодня добрая, никого из них не тронула... Отправила отсюда подальше, чтобы не мешали...

Скоро Юрий-змиеборец придет, станет Отмыкание Земли вершить. Как свершит — тут и конец. Свету конец, тьме конец — всему конец.

А мы с тобой, получается, свидетели. Ты от светлых, а я от этих... Ну да ладно, тебе сейчас не до объяснений... Ты спи, спи, добрый молодец. Я разбужу, когда начнется... Да ты и сам проснешься...

Кто нам так на роду написал — это известно. Зачем — вот вопрос...

У ваших принято свидетеля менять раз в поколение. У нас не так. Я третью сотенку годочков разменяла, по свету мыкаясь. Ваш брат никогда не знает, кто он и что здесь делает. Нам, наоборот, все известно, кроме одного — день и час. Ну, положим, про день-то я теперь знаю. А время... Думаю, до рассвета свершится...

Ты, я знаю, читать любишь. И знаю, что про меня читал. А встретились — не узнал. Немудрено. Сперва Тургенев, — тот, что Иван Сергеич, — за ним этот ваш Достоевский, следом Хармс, Платонов и прочие — все с чужих слов описывали. Поэтому у всех я разная получалась, на себя не похо...

Старухин голос утонул в вое, обнявшем каждый атом пространства. Мир растворился в звуке, похожем на тысячекратно усиленный органный аккорд. Все живое и неживое завибрировало с ним в унисон. Воздух упруго изогнулся и хлестнул по полю. Земля покатилась волной, спросонья дернула шкурой, как потревоженный лев, и ушла из-под ног.

Последнее, чему успел удивиться прозревший мужчина — звездам.

Они гроздьями срывались со своих мест, в хаотичном безумии метались по небосводу, оставляя за собой огненные зигзаги...

Сталкивались, беззвучно взрывались и тут же гасли...

Миллиарды коротких вспышек... Тысячи, десятки...

Наконец, исчезла последняя...

И воцарилась пустота.

На долгие тысячелетия.

До нового Юрьева дня.

...