Замечательный сосед

Не скажу, что сосед, о котором пойдёт речь, был чересчур докучлив или хамовит. Однако, наш агрогорожанин – он и в Африке агрогорожанин.

По этому поводу – история.

Мы с утра приехали на дачу. Сосед, завидев нас, начинает нервно курить и прохаживаться вдоль сетки, натянутой им между нашими участками. Сетка низенькая, хиленькая, руками порвать можно. От кого и нафига – непонятно. С тех пор, как существует это садово-дачное товарищество – со времён Хрущёва, – здесь никто ни от кого не отгораживался. Сосед Петя в этом плане – пионер. Поэтому ему, как первопроходцу, трудно и он нервничает.

Наконец, проведя пол-дня в бесплодном ожидании, он аккуратно зовёт моего отца.

– Женя, Женя, чуеш…слухай…а той…у тебя веник есть?
– Есть, – отвечает мой папа.
– А…дак ты это…не можешь его дать…на минутку?
– Могу, – отвечает папа. – Ты что, Петя, свой потерял?
– Да не, просто той…задевався десь, – и быстро добавляет. – Я ж тут пока сетку ставив, дак у хату нанёс…Подмести б якось…

Подметание прошло успешно и вскоре Петя вновь маячит за сеткой. Без веника.

– Женя, Женя, чуеш…в мене тут цей…пляшка есть. Не побрезгуешь?
– С чего мне брезговать, Петя? – удивляется папа. – Мы с тобой столько этих пляшек уговорили, что одной больше, одной меньше…

Вечереет. Петя сидит у нас за столом и, разливая остатки водки по стаканам, ведёт свой печальный монолог.

– Дети… А шо те дети, Женя, када я их растив, шоб отдача була! Сыну одни машины в голове, сидить весь день с пацанами в гараже, як сыч. Дочке абы токо оте моды дурнуватые. На дачу приходять, жопы на бережку вывалять – папа, не трогай нас, мы загораем. Дак ёп жеж итить твою мать! Я на цей даче загибаюсь, ты сам знаешь, як! И оце ты, падла, мени, батьке своему, таке кажеш? Де отдача я тебе пытаю? Шоб я сам тут колупався? Я шо, для цього их растив? Отжеж падло!

– Жена ще тоже, – продолжает он, – одоробло. Прыповзло воно в субботу и туды ж – на бережок, сраку греть. Я кажу, ты, 6ля, грабли в зубы и гребсти! А вона мени: ах, я на работе так устала, оставь меня в покое. Ты поняв? Воно, 6ля, устало! Шо ты там устало! Це я устав, бо от вас ниxера отдачи нема!

Постепенно сгущаются сумерки. Наконец последняя капля допита и, видя, что мой отец намерен отправиться домой, Петя собирается с духом и выпаливает:

– Женя, скажи, токо честно: ты сильно на меня обидевся?

Папа удивлённо смотрит на Петю.

– Ну, я там твоей межи може случайно захватив пару сантиметров, када сетку ставив… Дак ты как, ничё?

Идём смотреть. Выясняется, что скромняга Петя деликатно преуменьшил свои захватнические устремления. На глазок там не пара, а добрых десять пар сантиметров.

Папа делает серьёзное лицо и сурово произносит:

– И ты думал, что отделаешься одной бутылкой?

Петя смотрит на отца икономазными глазами великомученика.

– Значить на то, шо я свой сарай до вашего пристроил ты тоже обижаешься?

За пару месяцев до трюка с сеткой, на краю Петиного участка вырос сарай. Экономный Петя поставил его впритык к нашему, чтобы в качестве задней стены своего сарая использовать чужую.

– А ты сам как думаешь? – ещё суровее говорит папа. На самом деле он ироничен. Ему глубоко пофиг и дурацкий Петин сарай, и эта глупая межа. Сейчас папа ненавязчиво намекнёт о компенсации.

– Ты, Петруша, знаешь, что такое моральная компенсация?

Петя понимает с полуслова. Его лицо светлеет. Он начинает признаваться папе в вечном уважении и преданности и обещать, что на следующих выходных накроет нам такую поляну, «шо усе рестораны слюнями вмоються». Затем следует длинный перечень эксклюзивных напитков и наедков, которые Петя обещает привезти из села.

Через неделю Петя перелезает к нам через сетку с бутылкой водки и поллитровой банкой квашеной капусты. По ходу застолья звучат уже знакомые жалобы на отсутствие отдачи.

– Жлоб – он и в Африке жлоб, – резюмировал папа.



(см. окончание истории)