Страсти по Тарковскому

Где-то тут на блогах пошлись по Тарковскому, которого якобы я слишком обожествлял, а он при съемках фильмов поджигал корову, калечил лошадей и т.п. 

И что вообще позволено гению? Есть ли у него индульгенция на подобные выходки? 

Но сначала о коровах.

Мои поиски в огромных пластах информации о том, что кроме Киры Муратовой сожженной коровы никто из съемочной группы не видел, покалеченного во время съемки Андрея Рублева коня взяли больным из живодерни, на самом деле сожженную корову покрывали асбестом, а коня Тарковский ввел в храм не действующий, а музейный, ни к чему не привели.

 Одни говорят, что это происки партийной номенклатуры заставившей Тарковского сначала изменить название фильма, урезать его, а потом и вовсе запретили к показу (один из предлогов как раз был и в этой корове). Правда скрылась за потоком изобилия информации.

Дело в том, что Тарковский приступал к съемкам Андрея Рублева атеистом, а к концу работы над фильмом стал глубоко верующим человеком. Он познавал христианство вместе со своим персонажем. То есть на момент съемки эпизода с коровой, он еще мог бы ради приближения к жизни осуществить этот варварский акт, но после - вряд ли.
Я принял допущение, что таки сжигал и начал размышлять.

Значит ли, что человек, который несет высокое искусство, должен быть чистым или это самое высокое искусство живет отдельно от его творца и не касается его своим святым существованием?

Когда-то во времена молодости, мы собирались с друзьяпи-пяйсателями-поэтами на Валу и за парой тройкой бутылок портвейна вели бесконечные споры (а на природе, да под костерчик - и до утра) о творческой природе человека, его роли в истории и развитии современного общества.

Однажды в споре с друзьями-поэтами мы пришли к выводу, что пишущий человек подобен творцу.
Но.

Лишь подобен. Он так же творит как Господь Бог, но он не Бог, он просто человек. А вот произведение его носит божественный характер, оно как бы продиктовано ему свыше. Он просто передатчик, передаст.

А вот выбор передатчика и его последующее обожествление очень сильное искушение, подняться над толпой невежд и черни.
 И его попытки приблизить бездуховное общество к уровню своего понимания духовности ведет его к неизбежному конфликту с этим самым обществом (помните Христа?)

Помните, как Пикассо рисовал Гернику, а потом ее разрезал и склеил по другому? Помните революционные мазки Ван Гога? Синие деревья импрессионистов? Супрематизм Кандинского? Авангардизм ? Сюрреализм? И даже Шишкин, создавая свои пейзажи, входил в конфликт с самим Создателем, как бы намекая на то, что я тоже так могу (хотя бы повторить).

Но конфликта не возникает, когда художник (ну условно художник ) не предлагает это обществу, а просто тешится своими творческими возможностями. Но они затухают в глубинах чемоданов стихов, ворохе прозы, гектаров фотографий или видиоработ.

Сколько безвестных произведений (вполне вероятно гениальных) было спалено, уничтожено, утрачено. А сколько еще лежит, дожидаясь своего часа?

Один из товарищей той эпохи считался в нашем кругу гениальным, но поведением своим вводил, неподготовленных к проявлению гениальности в быту, в стопор. Особенно это сказывалось во хмелю. Он мог громко ругаться, защищая свою точку зрения, приставать к людям (Дак, тёмен народ или не тёмен?), цепляться к девушкам со своими гениальными (без кавычек) стихами. Требовались неимоверные усилия, чтобы успокоить его, посадить на троллейбус и отправить домой. Иногда он просто засыпал у кого-нибудь дома, иногда плакал всю ночь, иногда пытался имитировать самоубийство.

И ококолопоэтические дамы той эпохи сделали свой простой вывод – он конечно гениальный поэт и все такое, но ну его на фиг.

Сначала, этого поэта начали сторониться, потом обходить, а потом и вовсе перестали приглашать на всякие тусовки. Стихи его уже давно стали цитатами в нашем небольшом кругу (а могли бы стать и в большом).

Говорят, время лечит. Во времени сжигается и опадает как окалина вся эта бытовая шелуха. Остается только произведение. Кто из создателей произведений которые нас восхищают был не без греха? Есенин, Маяковский, Варлен, Рембо, Бодлер, Лорка, Высоцкий, Чайковский, Мусорский (помните портрет Репина – у Модеста Петровича вообще была белая горячка).

Может отсюда берут истоки извечных споров - должна ли быть у творческого человека жена? Может ли творить богатый и сытый? Может ли он умереть от голода при полном холодильнике и т.п.

Создатель и его творения, конечно, могут отличаться. Но если творение не несет в себе духовность, не обогащает нас, не ведет к Богу, тогда и творения сее есть не от Бога.

Сожжение коровы или убийство лошади ни в коей мере не оправдывает Тарковского, но и не делает картину Андрей Рублев менее гениальной.

Знаменитый диалог Андрея Рублева с Феофаном Грека оспаривался нами особенно яростно. Не удивительно, что именно этот эпизод и рассорил окончательно Канчаловского с Тарковским. 

-Ну хорошо, ты мне скажи по чести, темен народ или не темен?! А? Не слышу!
- Темен... Только кто виноват в этом?
- Греховодить, лизоблюдить, богохульствовать — вот это их дело! Да сам-то ты грехов что ли не имеешь?
- Как не иметь?..
- И я имею! Господи, прости, примири, укроти! Ну, ничего. Страшный суд скоро, все, как свечи, гореть будем! И помяни мое слово, уж такое начнется! Все друг на друга грехи сваливать начнут, выгораживаться перед Вседержителем.
- И как ты с такими мыслями писать можешь, не понимаю! Восхваление еще принимаешь. Да я бы уже давно схиму принял. В пещеру бы навек поселился!
- Я господу служу, а не людям. А похвалы? Сегодня хвалят, завтра ругают, за что еще вчера хвалили. А послезавтра забудут. И тебя забудут, и меня забудут. Суета и тлен все! Не такие вещи и то забывали. Все глупости и подлости род человеческий уже совершил, и теперь только повторяет их. Все «на круге своя»! И кружится, и кружится! Если б Иисус снова на землю пришел, его бы снова распяли!

В этом и было кардинальное различие персонажей Тарковского. Один служил Господу, другой несет идею человекобога (помните, Сын Человеческий Александра Меня?) и в то же время обвиняет Бога в жестокости перед людьми!(обвиняет Бога!)

-Вот ты тут про Иисуса говорил, так он, может быть, для того родился и распят-то был, чтобы Бога с человеком примирить. Ведь Иисус от Бога, значит, всемогущ. И если умер на кресте, значит, предопределено это было. И распятие и смерть его — дело руки Божией, и должно было вызвать ненависть не у тех, кто распял его, а у тех, кто его любил. Ежели они окружили его в ту минуту и... полюбили они его человеком, а он сам, по своей воле, покинул их, показав несправедливость или даже жестокость .
 



Это только начало пути Андрея Рублева к поиску того духовного состояния, которое позволит ему под конец фильма идти «я писать, а ты колокола лить», что бы создать Троицу, Апостола, Успение, Вход в Иерусалим, Рождество.

И это все на фоне заснеженной ( местами кустодиевской) Голгофы. Такое себе переосмысление на русский лад картины Брейгеля Несение креста (помните, я советовал посмотреть фильм Мельница и крест?) в сопровождении ангелов.

Безумно красиво.