Лучше бы с Володей в погребе...

Будущие зять и невестка не пришлись ей по душе со дня знакомства. Валентина Филипповна чувствовала: не пара это ни дочери, ни младшему сыну. Но им об этом и словом не обмолвилась. Ведь поклялась перед иконами, что никому из своих троих детей, когда решат создавать свои семьи, перечить не будет. Не станет разрушать их любовь. А дальше — как Бог даст.



- Моя молодость (родилась в 1928-м. — Авт.) выпала на тяжёлые годы. Шла война. Парней всем не хватало. Даже искалеченных на фронте - на это тогда не смотрели. Много хороших и работящих девчат так и прострадали всю жизнь в одиночестве. Кроме тех, которые не побоялись сплетен и родили.

Только меня всё это не коснулось. Мне повезло больше всех. У меня был Володя. Молодой, хороший: красивый. Любил, звал замуж. Вот только вести меня ему было некуда.

Он был из Корюковки. В 43-м каратели стёрли её с лица земли. На месте дома Володиных родителей было сплошное пепелище. Уцелел только погреб. Володя говорил: давай пока там поселимся. Или землянку выроем. А потом построимся.

Я бы согласилась - тогда многие так жили. Но родители даже слышать об этом не хотели.

Наша хата (в Маховиках — в 9 км от Корюковки. — Авт.) в войну не пострадала, но в ней и самим не хватало места - у меня было три младших сестры. Отец переживал: «Я даже хижины не смогу для каждой построить. Ищите женихов с крышей над головой».

Он вернулся домой израненным. Здоровья не было.



Но как я могла кого-то искать, если любила Володю? Тогда отец нашёл сам. Я не хотела выходить за этого мужчину. Плакала. Отец говорил: «Я, может, тоже не хотел бы для тебя такого мужа. Но лучшие парни на войне остались. А у этого хоть есть где жить. Тебе уже 18. Соглашайся. Привыкнешь. Я вас четверых не потяну».

Нынешняя молодёжь собрала бы вещи и была такова. А мне тогда и бежать было некуда.

Рассказывает: Иван Кузьминский был старше на 13 лет. Воевал. Из-за тяжёлого ранения (был повреждён позвоночник) год «пролежал бревном» в госпитале. Что когда-нибудь сможет ходить, врачи не обещали. А он со временем встал на ноги. Тогда хирург сказал: «Видно, за тебя кто-то сильно молися». Он знал: мать. Они с отцом были слепые и беспомощные. Иван после гибели брата (похоронен в Германии) был их последней надеждой.

Вернувшись домой, он искал не только жену себе, но и сиделку родителям.

Не было ни встреч, ни признаний. «Мы с ним даже ни разу не постояли вечером, — вздыхает 88-летняя Валентина Филипповна. — Перевёз меня к себе - и как будто свет заслонил».

Все заботы легли на её плечи. Свёкор со свекровью незрячие, мужу ничего тяжёлого даже поднимать нельзя — не то что делать. Был сторожем в колхозе. Молодая жена трудилась за всех.

— И хоть бы кто спасибо сказал. Все трое - больные, раздражительные. Как ни стараюсь — недовольны. Ни смеха никогда в доме нет, ни ласки. Не рада была я их крыше над головой. Лучше бы с Володей в погребе...

Признаётся (теперь уже можно): часто думала о нём. Пыталась забыть, но постоянно вспоминала. Встреч избегала. Виделись разве что мимолётно — на людях. Поздоровались, и всё. Но даже после этого сердце долго не могло успокоиться. Боялась нечаянно назвать мужа Володей: страшно и подумать, что будет. Иван ревновал её, мучил подозрениями, злился на ровном месте — без всякого повода. Хоть угождала и ему, и свёкрам (лишь бы только не было скандалов). Легче становилось только с детьми (Сергей родился в 48-м, Галина — в 52-м, Михаил — в 57-м). Они хоть немного выравнивали их с мужем кривую да с ухабами жизненную дорогу.

За работой даже выплакаться некогда было. Да и некому. Все свои печали носила в себе. Иначе ведь подумают: неудачница, не умеет жить. Но чем глубже прячешь, тем ярче обнаружится.

Ей было всего 34,когда открылась язва желудка.

— С кровотечением. Привези в больницу прямо с поля. Врачи говорили: от нервов.

Если бы не доноры, могла бы и не выжить. Иван занимал деньги и платил каждому, кто сдавал для жены кровь, по 25 рублей. (Чтобы рассчитаться с долгами, потом пришлось продать кабана.) Тогда, по словам Валентины Филипповны, она впервые почувствовала заботу мужа.

— А может, испугался, что, если умру, на троих детей никто не пойдёт. Мишке всего 5 лет было. Работы полно. И дом только начали строить.

Но после операции я была уже не та. Не могла всё тянуть на себе, как раньше. А Иван был на группе (у него - вторая). Нанимали людей.

— Володю понемногу забывали?

— Может, и хотела бы, да никак. О нём что-то постоянно напоминало.

Заходит как-то Иван и смеётся: там цыганка на улице судьбу предсказывает. Соседи собрались. Целая очередь стоит за счастьем. Сходила бы, а то не достанется.

Я пошла. Давно уже хотела. Цыганка всё про Володю выложила. Говорит: это твой суженый. А тот, кто рядом, - сброд. Все хохочут. И я с ними. А у самой душа разрывается.

Или встречаю его друга из Ко-рюковки. А он ко мне с упрёком: «Что же ты так Володю обидела?» «Как? Я ничего ему плохого не сделала», — отвечаю.

«Ничего-то ничего, но жизнь у него из-за тебя не ладится. Никак забыть не может. До сих пор любит».

Я и сама чувствовала: любит. И это было для меня единственным утешением. А когда Володи не стало, всё как будто выключилось. Ничего не осталось. Даже его фотографии нет.

— Тогда Вы и поклялись перед иконами?

— Хотела, чтобы хоть дети жили в любви.

— Они счастливы в браке?

У Сергея семья в Корю ковке. И Галя там. Вдова. А Мишки уже нет.

О том, как жили, мне всего не рассказывали. Думаю, было по-разному. Но всё равно поначалу все они были счастливы. Кто -год, кто - месяц. Сколько у кого получилось. А у меня — и дня не было.

Когда муж умер, приходили свататься. Но я ни в какую. Чтобы снова всё, как с Иваном? Я бы этого уже не выдержала. Идо таких лет, как сейчас, никогда бы не дожила.

— Могло быть и по-другому.

— Я не верила. Не знала, как это - по-другому.

На своём прошлом она поставила крест. Не хочет ни вспоминать, ни чтобы снилось. Уже около 30 лет сама себе хозяйка. Сейчас с ней в Маховиках старший сын. Он бывший военный, на пенсии.

— Серёжа тут летом из-за Маши (лошади. — Авт.), — рассказывает Валентина Филипповна. — В Корюковке её поставить некуда, а у меня сараи пустые. Сена я ей ещё принесу, а вывести пастись уже не хватает сил.

Маша возит ей дрова, катает внуков-правнуков (тех и других — по 4), когда приезжают.

Бабушка не надоедает им нравоучениями — всё равно молодёжь живёт теперь по-своему. Просит только об одном: «Как бы тяжело ни было, что бы ни случилось, не расставайтесь с теми, кого любите».

Анна Ефименко, "ГАРТ" №26 (2778) от 23 июня 2016

Хочете отримувати головне в месенджер? Підписуйтеся на наш Telegram.