Василий Лысенко: «Я наркобарон? Ерунда! Но урожаи конопли мы выращивали большие — тут никакой ошибки нет»

Наверное, Василию Ивановичу очень повезло, потому что далеко не у каждого из нас есть в жизни главное дело. А у него — было. Сейчас ему уже 84-ый год. Но когда знакомые в шутку называют его «наркобароном», он только улыбается... Его колхоз им. «Парижской коммуны» Коропского района, действительно, ставил рекорды по выращиванию конопли.

А он, председатель, так и не успел свой дом кирпичом обложить. В герои специально никогда не лез. Трижды колхоз переименовывали и реформировали. А председатель так и не научился работать вполсилы.

— Василий Иванович, Вы много лет были председателем колхоза-миллионера, а высшего образования так и не имели...

— (Улыбается) Я «карьерный рост» начал рано. В 8 лет свиней пас. Потом в школу за 3 км с ребятами ходил. Никаких автобусов не было! Зато и моды не было заболеть или прогулять. Ребятни много училось. В селе 180 дворов. Но зажиточных хозяйств — всего 14. Всех, кто упирался вступать в колхоз, семьями ссылали. Куда? Никто и не знает. А дед мой был очень крепкий хозяин. Даже молотилку свою имел.

— А почему его не сослали?

— Некрасивая тут история... Мой отец в газете должен был заявить, что осуждает всех, кто в колхоз не идет.

— Получается, сын публично от родного отца отказался?

— Да. Но дед, оказывается, сам отца и уговорил, чтобы он такую «писульку» отнес. Он эту «хитрость» придумал, чтобы детей спасти и чтобы без хагы не остаться. Стыдно? Это сейчас легко судить. А дед семью спас. Смешно сказать, но тогда хату хорошего хозяина у нас за 45 рублей можно было купить. Законный владелец далеко — возмущаться не станет. А потом война... В 15 лет я и косил, и пахал. Отец на
фронте. Я — за него. Как мы эти мешки с пшеницей таскали? Пацанята же еще...

— Зато в тренажерный зал Вам не надо было ходить?

— Это уж точно! Только сейчас уснуть ночью не могу — руки стали болеть. Раньше такого не замечал. Мы же тогда за палочку — трудодень — работали без выходных. Потом выучился на механика. А там — армия. Служил в Германии. Оттуда привез баян. Меня завклубом определили. Мы концерты выдавали — только держись! Никогда ведь роскошно не жили, а радость была. Люди на работу утром шли — пели. С работы возвращались — пели. Понимаете, в чем тут изюминка: трезвые — пели. Удивительно, да? (Улыбается) Я потом уже и председателем работал, а мы с женой все равно на репетицию хора заглядывали. И выступать ездили.

— А как в председатели попали?

— Сначала бригадиром стал. Не хотел, но люди уговорили. В бригаде же 220 человек! Почему меня -слушались? А они рады были, что я не пью. И я старался людей не обижать. О наркоманах мы в то время и понятия не имели. А государству тогда нужна была конопля. Это сырье шло на изготовление волокон для автомашин и для морских канатов... Вот и стал колхоз коноплю выращивать.

— Орден Ленина Вы тогда получили?

— Да. За успехи в труде, когда мы эту самую коноплю выращивали. Вот заметка в газете. Видите фото? Это — я. Рост — 1,80. А это — конопля: выше меня в 2 раза. В Москве даже дивились нашим урожаям! Из самой сельхозакадемии научный сотрудник приезжал. Он потом признался: «Я ведь отчетам вашим не верил. Думал, что приписки... У нас па опытных участках никогда столько не получали!». А мы из Москвы с ВДНХ всегда с медалями приезжали: то серебро привезем за нашу коноплю, то бронзу.

У меня 11 медалей в серванте лежат. А председателем я как стал? Опять же люди уговорили. Не соглашался: образование мое — ерундовое.

— А колхоз всегда самым передовым в районе был.

— Да! Но это до меня председатель толковый был. Он и вывел колхоз в миллионеры. А мы же с ним братья двоюродные. (Улыбается) Дед у нас общий. Он такие нам советы давал, что и академики позавидовать могли бы! А когда брата инсульт подкосил, то председателем стал я. Мы тогда первые в районе от трудодней перешли на деньги. Те времена сейчас критикуют. А я думаю так: и правильно ругают, и неправильно. Уважение к людям груда на высочайшем уровне было. Это разве плохо? Я бригадиром был, а мне в 38 лет орден Ленина дали, потом золотую звезду «Героя Соцтруда». И свинаркам нашим тоже вручили. Вы понимаете, что такое свинарка? Это был каторжный труд! Но уважение и почет сил им прибавляли. А льготы? Мы тогда этого не понимали. Ну, был я депутатом на съезде Украины. И что? Приехал домой, чистое снял — и в поле. У меня машина председательская в распоряжении... Но я всегда на работу пешком ходил: 3 км туда и 3 обратно. И зимой пешком ходил, и летом. Зато, говорю же, не болел никогда.

— А ругаться часто приходилось?

— Вы думаете, что в селе без  мата никто не поймет? Ерунда! Я за всю жизнь слова грязного не услышал ни от отца, ни от деда.

— Но деда можно было и понять: него «конфисковали» 6 лошадей, молотилку его — тоже забрали. А он тo добро годами наживал, так? Неужели он никогда власть не ругал?

— Я же Вам сказал, дед хозяин был. А злобы в нем не припомню, потому что он сильный человек и мудрый. Наверное, иногда что-то и проскакивало. Только мы не слышали.

— Без конфликтов не бывает работы...

— А как же без них? И анонимки были. Один «сотрудник» с образованием от зависти даже письмо настрочил в Москву. И пожаловало к нам областное начальство. Один такой, в дорогом костюмчике, как давай меня ругать: «Ты чего это надумал картофелехранилище строить? Денег девать некуда?». А я стою, слушаю. Я никогда не огрызался. Меня некоторые начальники за это не любили. Я культурно выслушаю, а потом делаю по-своему. У меня в крови, наверное, отдела и передалось: думать надо головой и каждую копеечку беречь! Люди слезами, потом и здоровьем своим за эту копеечку расплатились.

— Раньше Черниговщину называли «картофельным Донбассом». И в этом году область рекордный урожай картофеля планирует сдать государству!

— Собрать много картошки — это полдела. Вот где весной людей набрать, чтобы ее перебирать? Выбрасывать гнилье корзинами — перед людьми срам. А да у нас ведь тогда никакой механизации не было. В окнах свет горит, а бабы еще в поле картошку подбирают. И мы же построили свое картофелехранилище!

— А как Вы умудрялись больше всех в районе молока сдавать?

— Коров было больше всех в районе — вот и весь секрет! И коровник выстроили на 4 ряда, и тракторную мастерскую свою. Вот не знаете вы, какой народ в нашем селе жил! Напишите, что это были люди особой породы. Они весь день в колхозе, а потом — домой: чуть не с разбега бросались печку топить, мы не скотину кормить, огород полоть. Характеры были сильные. Бабы такие, что молчать не станут, если что не нравится — сразу в глаза скажут. Подхалимство в селе не проходило. Вы меня все спрашивали, почему люди меня слушались... А я жил на виду — вот и вся моя агитация!

Дом кирпичом не обложил? И что? Зато в глаза людям смотрю. И на свадьбы меня приглашали, и на поминки. Ходил всегда. Не отказывался. (Улыбается) Вот. ничего я вам нового и не сказал, да? А сейчас много я над жизнью думаю... Думаете, это только у меня душа болит? В войну ведь элита наша погибла. А сейчас что? У моей мамы в семье 13 детей было. Сегодня у всех — по одному или по два. (В городах вообще лучше собачку заведут вместо ребенка: с ней хлопот меньше, чем с дитем). Арифметика простая: там, где нет школы — нет и села. И церковь наша пустая догнивает...

— А Вы сейчас смогли бы нам совет хороший дать?

— Не знаю... Я сегодня, наверное, не смог бы работать. Жизнь такая выходит, что не трудиться надо, а приспосабливаться. А мы ведь без всяких будильников с солнцем вставали. Праздник или воскресный день — разницы не было. Тружеников и сейчас много, а вот справедливости — маловато... Но сегодня уже по телевизору хоть стали про село показывать! Вон Украина наша какие рекорды в этом году выдана и по картошке, и по зерну! Я тут смотрел про одно хозяйство. Мужик-немец землю там скупил. Комбайнеры у него по 7 тысяч гривен получают. И они там так стараются, что и ночью работают. Где это село? Не помню... Где-то на юге Украины. А наши — не хуже, если им работать не мешать.

Уже давно прошла мода приглашать на пионерские сборы Героев Труда. Но даже если бы Василий Иванович и пришел сейчас на такие сборы — ничего бы он особенного и не рассказал, а только смущенно улыбнулся бы: «Не умею красиво говорить. И разве я один так работал? Мы по-другому и не умели. Трудно, конечно, было. Но только я вам скажу, что если достойно жить, то легко никогда не будет! Это уж вы мне поверьте!».


Екатерина Ткаченко, еженедельник «Слово Черниговщины», №22

Хочете отримувати головне в месенджер? Підписуйтеся на наш Telegram.