Андрей Кудабеков: «Я уверен – мы воюем с Россией»

«Пожалуйста, только пишите обо мне без вот этого пафоса – «герой», «майдановец», «защитник», не надо!» - уговаривал меня мой собеседник. Я прикидывала: пафос или нет, но удержаться в рамках будет сложновато. Шутка ли: ведь речь идет об активисте-общественнике из организации «Никто кроме нас» (флаг которой, кстати, до сих пор висит на видном месте в его кабинете!), участнике Майдана и нынешнем добровольце нашей армии Андрее Кудабекове. Андрей, надеюсь, я все изложила с требуемым оттенком эмоциональности.

А если серьезно, то вот уже несколько месяцев черниговец несет службу в одном из воинских подразделений. Как сам признается – над службой в армии по второму кругу долго не раздумывал: решение принял в феврале на Майдане. Тогда же вместе с побратимами в Доме офицеров и записался добровольцем. Повестка пришла и Андрей пошел служить. Где, как, кем – военная тайна. Об этом он говорит коротко – «в одном из спецподразделений, это просто спецназ». Но немного пролить света на эту тайну удалось благодаря маленькой Полине Андреевне – любимой дочке моего собеседника. С нее, собственно, и начался наш разговор.

- Я официально охраняю Деда Мороза, - улыбается Андрей. – Поэтому и не смог приехать отпраздновать Новый год с семьей.

- Дочка не капризничала, не заказывала папе за «прогул» праздника подарки?
- Да ничего она не просила, просто ждала и все.

- Там, где вы служите, земляки есть?
- Да, есть немного черниговцев, но в принципе, там служат ребята со всей Украины. Да и какая, собственно, разница с кем служить – с киевлянами или парнями с Восточной Украины?



- Скажите, а чувствуете ли вы разницу с тем, как когда-то служили срочку и сейчас? Что изменилось?
- Поменялось, конечно, многое. Когда ты молодой – тебя волнуют одни вещи, когда постарше – другие. Хотелось бы, конечно, многое, что тебя окружает, изменить, но чтобы это осуществить в армии нужно быть как минимум в чине генерала или хотя бы полковника. И иметь для этого большое желание. Это все равно, что вы работаете на крупном предприятии и приходите туда каким-нибудь менеджером и пытаетесь изменить компанию под себя. Это нереально.

- А если бы у вас были возможности и влияние, чтобы вы улучшили в нашей армии?
- Да как бы и так есть много людей, которые этим занимаются, сейчас часто об этом пишут, нет смысла повторяться. Если я не могу что-либо изменить – я это либо принимаю, либо нет.



- А как вы оцениваете уровень подготовки нашей армии? Сейчас принято жаловаться на то, что у нас ничего нет…
- Я считаю, что наша армия хорошо успела подготовиться за крайние полгода, потому что взять ту армию, которая, извините, сдала Крым и Донецк с Луганском – я имею ввиду не только военных, но и спецслужбы, - тогда можно было это все пресечь малыми потерями, ведь не было завезено такое количество оружия… то есть, тогда не смогли победить несколько сотен диверсантов-засланцев, а сейчас танки останавливаем – поэтому, я думаю, что наша армия выросла на несколько голов.



- То есть, вы считаете, что будь у нас вся нынешняя мощь тогда – ничего бы не случилось?
- Ну, думаю, что все можно было сделать и теми силами, что были, но для этого необходимо иметь волю и людей, готовых взять на себя ответственность…

- Знаете, сейчас популярен в соцсетях тренд «Мы за мир, мы против этой ужасной войны». Как вы относитесь к таким людям?
- (улыбается) Мы тоже за мир. Только нужно сначала победить. А потом, конечно, мир. Ну, например, если к вам домой придет маньяк с топором – вы будете его уговаривать? Вам же нужно будет защищать семью, а не говорить, что я за мир. Маньяк на это заявит: «Давай твою жену изнасилую, потом тебя убью, дом сожгу»… Какой тут «я за мир». Это бред.



- Многие военные говорят, что на фронте у них обостряются инстинкты, повышенная интуиция появляется. А как у вас? Бывало ли, что это помогало спасать жизнь?
- Еще до армии летом что-то такое было. Меня когда-то просили эту историю рассказать, но я не хотел, считал, что время для этого еще не пришло… Сейчас я думаю, наверное, можно.
Летом я ездил на Восток за нашими двухсотыми ребятами. И побывал на территории сепаратистов, тесно с ними пообщался. И окончательно убедился в том, что нужно идти и служить. Мы с ними не договоримся.



- А что насчет интуиции?
- Ну, я думаю, что если бы не был сильно хитрым, то живым бы оттуда точно не вышел. Я понимал, как с ними нужно себя вести и они меня отпустили. Причем мнения тогда у сепаратистов насчет наших погибших были разные: одни кричали, что нужно тела противника чуть ли не собакам скормить, другие, что наоборот, они с мертвыми не воюют. Я почему решил сейчас рассказать эту историю – потому что появилось мнение, что за пленными должны ехать матери, жены, родственники. Некоторые черниговские ребята сейчас в плену.
Мое мнение – родственникам категорически нельзя ехать! Для этого есть профессиональные переговорщики. Ведь пленные пройдут через унижение, их станут использовать в плане информации и с помощью родственников сепаратисты получат дополнительное воздействие на наших ребят. И родственники, по сути, окажутся заложниками. А это только ухудшит ситуацию.

Однозначно нельзя ехать, нельзя никакие выкупы платить, потому что это делается, скорее всего, с целью обмана. Я не знаю ни единого случая, чтобы пленных продавали. Менять – меняют. И потом важно понимать: ребята, которые находятся в плену – они могут говорить что угодно, лишь бы сохранить свою жизнь. Видели, как действуют россияне, которые попадают в плен? Они говорят: «Нас обманули, мы заблудились». Все прекрасно понимают, куда они ехали и зачем. Точно также поступают и наши ребята. Идет информационная война. Главное же для наших бойцов – сохранить жизнь. Еще Сунь Цзы говорил, что война – это путь обмана.



- Но ведь могут заставлять ребят звонить домой?
- Могут, еще и скажут, чтобы слезно просили родственников приехать и их забрать. Поэтому поддаваться такому не стоит. Это манипуляция. Еще не стоит с противником спорить, ругаться, голос должен быть спокойным. Даже если ваш сын или брат или внук пошел на фронт добровольцем и попал в плен – если звонят террористы и требуют приехать за ним, говорите, что солдата заставили, обманули. Не вступайте с бандитами в длительные беседы.
- А как насчет погеройствовать? Вот есть же популярное видео, где черниговский боец Иван Шостак очень так интересно ведет разговор с российскими журналистами…
- Он, конечно, красавец. Но он не геройствует, а, как у нас говорят, «лебедя рубает», косит под дурачка. У него правильная тактика. Он ничего лишнего не говорит, вроде бы и не отказывается от общения, но и в то же время забалтывает. Если же делать как Зоя Космодемьянская упереться и молчать – просто убьют и все. Или покалечат. Мне тогда летом повезло – потому что я в плену не был и в подвале не сидел. Я пробыл у них три дня. Поначалу как меня захватили – то были и такие вояки, что хотели расстрелять, но потом я ситуацию переломил на свою сторону, хотя и это было сложно, потому что настроения у них там меняются регулярно, пьют они безбожно, разборки устраивают. Я стал причитать, мол ой-ой-ой, я ж не знал, а благодаря вам, ребята, я прозрел, телевизор врет, кругом хунта… То есть, я в принципе знал, что я буду говорить, когда ехал на Восток. 



- А пытки противник применяет?
- Про пытки ничего не скажу, но могут избить и очень жестко. Я сам был этому свидетель. И ты сидишь и ничего сделать не можешь. Это делали конкретно люди, которые называли себя спецподразделением ГРУ Российской Федерации, но документов мне, понятно, никто не показывал. Но то, что они имеют отношение к службе в спецназе или к ВДВ – у меня сомнений не было. Есть определенные признаки, как говорится, рыбак рыбака видит издалека. Причем они тоже знали, что я служил в спецназе, но я многое о себе умолчал. Не надо считать, что противник глуп и поверит любым сказкам, просто нельзя говорить всю правду. Лучше ее чуть-чуть откорректировать. Так что я уверен: мы воюем с Россией.

- Те ГРУшники выглядели как славяне или как кавказцы?
- Это были славяне однозначно. И с характерным акцентом. Плюс я тоже говорю с небольшим акцентом, как в Забайкалье. Ко мне даже там подходили люди и говорили: «О братан, ты откуда? С Улан-Уде?». И поэтому я подчеркнуто чокал, убирал глухой украинский звук Г, и мне верили. Уже когда я уезжал с вражеской территории ко мне на блокпосту подходил седой сепар со взглядом старого КГБэшника и говорит: «Ну шо, хлопчику, звидки ты прыйихав?». Я честно отвечаю – из Чернигова. А мне в ответ: «Не надо тут заливать, у тебя акцент не черниговский» (смеется)

- Байки сепаратистов доводилось слышать?
- Да, они любят рассказывать про НАТОвских чернокожих в Нацгвардии и они в это верят.  Причем, судя по их рассказам, что чуть ли не каждый подбил танк с чернокожим или самолет НАТО. Они специально распространяют эту чушь, чтобы оправдать себя. То есть, еще летом они воевали с «американцами». Причем, что интересно, когда я к ним попал, то все били себя кулаком в грудь, что они местные, донецкие. А потом раз-раз и засыпались, что они кадровые. Один кричал: «Меня тут ополченцем обзывают! Да какой я нафиг ополченец! Я кадровый офицер!». Для них ополченцы – это низ, пушечное мясо.

- А правда, что они понимают, зачем они в Украине, что воюют?
- Нет, многие верят, что они на Востоке, чтобы помочь «русским братьям», восстановить СССР, потому что «Донбасс всегда был российским». Объяснять им, что этого в истории не было никогда – просто бесполезно. Воюют потому что у них «деды воевали». Я как-то пытался возразить: а что на другой стороне деды не воевали? «Ну, так они предали своих дедов, они сейчас в гробу переворачиваются». Своеобразная логика. И что хочу заметить: там, где я был – в эфире присутствовало и украинское телевидение, правда в кабеле, и радио наше, но это не имело никакого значения. Кроме того, у противника есть дикая ненависть к добровольческим батальонам. И первое, что они сделали, когда меня взяли, то приказали раздеться до пояса – проверяли нет ли на теле каких-то татуировок с флагом или трезубцем. Если бы были – убили не задумываясь.

- Кстати, как вы, человек военный, относитесь к тому, что многие командиры в зоне АТО отказываются выполнять приказы командования, мол, я своих людей не поведу?
- Слышал я о таком. Но осуждать не могу. Да, с одной стороны они жизни вроде бы берегут, а с другой стороны – из-за их поступка поплатиться могут и сотни других ребят.

- Кроме того, пока вы и ваши побратимы служите, здесь в тылу процветает паника - «нас сливают», «Порошенко - предатель»…
- Да, у нас и там есть доступ к интернету и мы это видим. Я считаю, что панику нужно гасить. К тому же то, что пишут в интернете или средствах массовой информации – зачастую очень сильно отличается от реальности. Поэтому я сам часто пишу посты в ФБ. Нужно приободрить людей – я чуть преувеличиваю что-нибудь. Нужно убрать панику – пишу, что мы нюни не распустили.

- Кстати, как бизнес продвигается, пока вы покой страны бережете? Все сложно?
- А кому сейчас легко? Работа идет, но конечно, не так, как раньше. Упала покупательская способность. Плюс и с налогами тоже непросто. Я приезжаю и вижу, что ту небольшую зарплату, которую я получаю на фирме, мало того, что я сам плачу налоги на АТО, так еще и с зарплаты их снимают. И никто ни от чего меня не освобождал. Получается, то, что я зарабатываю в армии и мои налоги соотносятся примерно 50 на 50.

- Не возникала идея использовать себя в качестве бренда своей фирмы?
- И что это даст? Таких как я сотни, тысячи, а майдановцев и вовсе миллионы. Кому-то же надо и страну защищать и налоги платить. А вообще я за то, чтобы армия у нас стала профессиональной, на контрактной основе, с хорошей зарплатой, социальными гарантиями для семьи. Воевать должны профессионалы, а не рабочие и крестьяне.

- И последнее. Мы победим?
- Конечно, и никак иначе.

Беседовала Евгения Замковская

Хочете отримувати головне в месенджер? Підписуйтеся на наш Telegram.