«Чего ты тут ходишь? У тебя туберкулез!»

«Чего ты тут ходишь? У тебя туберкулез!» Схватил за руку, закрутил за спину. И сломал»



— Николай Комов, сосед, 28 июля сломал вот здесь, возле кисти, — показывает правую руку 36-летняя Наталья Мельник, инвалид второй группы после туберкулеза из Киенки Черниговского района. — Не хотел, чтобы я мимо его двора ходила.

Было открыто уголовное производство по ст. 122 (преднамеренное телесное повреждение средней тяжести).

Потом Наталья забрала заявление. Помирились. Но обида осталась.

«Но если бы и пьяная. Она ж человек!»

— Мы дружили, — рассказывает Наталья. — Выросли вместе. Разница три или четыре года. Он меньше. И тут такое...

У меня есть сосед Шарый Сергей. Я как-то нарвала вишен, его внучке, она возле песочницы гуляла, хотела дать: «Вика, на. Пусть бабуля помоет». Назавтра сосед поздоровался: «Наташа, лучше, когда малая бегает в песочнице, не подходи. Ты ж сама понимаешь»!

Попросил по-человечески. Не как Комов. Тот выскочил: «Чего ты тут ходишь?» Схватил за руку. Мужик и моя худая ручка. Закрутил за спину. Отпустил. Смотрю, вытянутая рука, подвинутая кость. Говорю: «Да ты же мне руку поломал». «Хи-хи-ха-ха», — в ответ. Ни подойти, ни извиниться.

Набираю «102». Приехали почти в одно время полиция и «скорая». Я написала заявление еще в.райбольнице, но не знала, что надо пойти его зарегистрировать. Не знаю, куда оно делось.



— Заявление писали по новой, с адвокатом, — говорит-мама Наташи Тамара. — Дочка в тот вечер была у моей подруги. С Сашей (друг) помогали разбирать сарай. Привезли мне шлака.

Света (подруга) их угостила. Наташа с Сашей шли домой. А у Колиной матери был день рожденья, Комовы все там гуляли. Выпившие были.

Наташа поднимается, а ей и говорят: «Какого... ты идешь этой дорогой, лазишь тут?» Она в ответ: «А что? Нельзя мне по улице ходить? Вертолетом летать?» Она, может, и не права, что дулю дала.

Тут Колька подскакивает, он в СБУ, говорят, работает кинологом (специалистом по дрессировке собак). И за руку ее!

Полиция приехала, он их повел к себе. Ее повезли, экспертизу на алкоголь брали. А его полиция не забрала. У кого гроши, тот и пан.

У Наташи был алкоголь в крови, но сильно пьяная не была. Но если бы и пьяная. Она ж человек! Какое право ты имел ее бить? И доказывают, что они правы.

Пришел потом, просился, и Наташа забрала заявление. Перед этим мать его приходила: «Нам ничего не будет. Написали, пусть пишут. Что, мол, они алканы». Наташа выпивала до болезни, тут секрета нет.

Если бы не обзывали, если бы Коля сразу пришел, предложил мирно решить... Ведь он просился уже после того, как мы написали заявление. Когда следователь к нему пришел. Сказал, что за лекарства заплатит.

— Заплатил?

— По чекам, — тихо говорит Наташа.

— Три тысячи дал — это, вы считаете, много? —возмущается мама. — Это мелочь. Хотя она просила: «Дай хоть пять». Мама, говорит, мне его стало жалко. Стал говорить, что дети в школу идут, и то и се. Говорю: пожалела. А ты не знаешь последствий. Правая рука сломана!

Наташа в районную больницу обращалась, в поликлинику. Наложили гипс и, видно, неправильно. Через несколько дней ломали, заново накладывали. Была в гипсе 21 день. Больно было, натерло. Я разрезала и сняла.

Наташа год лечилась в тубдиспансере. В конце года ложиться на перекомиссию. Есть инвалидность. Она выписалась как такая, что не представляет угрозы обществу. И мы все — я, Наташины дети Рома и Яна — проверялись.

«Она плюется, харкается этими, извините за выражение, слизнями»

— Возможно, вы обидели соседку на эмоциях?

— Я не на эмоциях был, я не выпивал, потому что мы домой собирались уезжать, на город, — говорит Николай Комов по телефону. — Я просил: «Здесь дети играют. А у тебя такая болезнь. Пожалуйста, иди».

Она стала плеваться, харкаться и говорить: «Кто вы мне такие, что вы мне здесь указываете?» Мы ей, во-первых, не указывали, мы ее нормально просили покинуть нас. Иди, куда шла со своим женихом.

Она была хорошо выпивши. Он при детях начинает к ней лезть целоваться, обіймать. Вы меня поймите как родителя. Ребенку одному 10 лет, другому 4. И такое безобразие на детских глазах.

Я ее взял за руку просто, отвел. А то, что она пару шагов ступила, сама упала и сказала, что я ей сломал руку — она просто выдумала. Ничего я ей не ломал. Бить не бил. За руку отвел и чуть-чуть толкнул легонько. Она метра три отошла, споткнулась и упала. Ей в полиции поверили, заявление приняли. Но какой образ жизни она ведет... Может, у нее и была рука сломана.

— Недавно туберкулезом заболела музработница детсада. Врачи в тубдиспансере говорили «Вести», что вылечившийся человек не опасен для общества, он может даже вернуться на прежнюю работу.

— Я не могу знать, опасна она - не опасна. Дети на качелях играют. Бывает, падают, по траве — руками. Она плюется, харкается этими, извините за выражение, слизнями. А дети лазят там. Мы ее нормально культурно просили. На нее никто не наезжал. Это она начала кричать на нас: «Что вы мне здесь запрещаете ходить?»

Мы с ней мирно договорились. Хотя я, считаю, не виноват. У меня свидетелей много — дяди, тети, они за столом сидели, у нее — никого.

Тамара Кравченко, «Весть» №36 (816) от 6 сентября 2018

Хочете отримувати головне в месенджер? Підписуйтеся на наш Telegram.