Дети бросили. Из ямы помогает выбраться муж. Третий

Знакомство 57-летней Марии Клипаченко из Гончаровского Черниговского района и 64-летнего черниговца Александра Бруя длилось меньше месяца, когда Мария попала в онкодиспансер. Перенесла операцию, химиотерапию, лежала в коме. Вылезли волосы, поправилась от гормонов, усугубился сахарный диабет, начала слепнуть. Мужчина не бросил. Поддерживает и материально (на лечение пошли тысячи гривен), и морально.



«Вместе будем париться, решать проблемы»

— Попалась, так вытаскиваем, — говорит Александр Бруй. — Вместе будем париться, решать проблемы.

Инвалид второй группы, чернобылец, полковник пожарной службы МВД говорит, что привык бороться. Расказывает, что когда-то его уволили из органов. Считает, что несправедливо. Три года воевал, победил. Восстановили. За три года зарплату вернули.

Третьего апреля — год, как пара вместе. Считают друг друга мужем и женой.

— Познакомились через хозяйку, я квартиру снимала, — вспоминает Мария. — Созвонились. Пару недель встречались, разговаривали. Потом сошлись, познакомились ближе. В итоге онувидел ранунаспине. Потащил в больницу. Пришли в кожвендиспансер. Там сказали: «Немедленно в онкологию». Рана была большая и гноилась, не заживала. Месиво. Поначалу мазала йодом, «Спасателем». Мазь выписали. Оно стало как живое. Не подсыхает, увеличивается.

Рана появилась после удара бывшего второго мужа.

— Толкнул пьяный, — говорит женщина. — Упала, ударилась о батарею.

С ним развелась. Осталась на память фамилия — Клипаченко. И незаживающая рана, которую врачи определили как злокачественную опухоль.

«Одни флакончик на химиотерапию стоил 6800»



— Вырезали седьмого июня прошлого года, — рассказывает Мария. — Сделали анализ, дополнительно 800 гривен платили. Оказалось, рак кожи и подкожной клетчатки. «В-клеточная лимфоцитарная лимфома с поражением кожи», — показывает выписку. — Меня не выпустили домой после операции. Химию вводили.

— Дорогое лечение?

— Сама операция — не очень дорого, а химиотерапия — очень. Все обошлось почти в 60 тысяч гривен. Один флакончик на химиотерапию стоил 6800. А их нужно было полтора на один сеанс. Плюс к ним — на 2 с лишним тысячи гривен купить лекарств.

На третий день после химиотерапии Мария Клипаченко впала в кому. Из-под капельницы попала в реанимацию.

— Сахар поднялся в крови, — объясняет. — По весу тела пустили (рассчитали) химиотерапию. Тяжелая красная химия (считается очень действенной, но токсичной. — АвтЛ. Ее с сахарным диабетом нельзя оыло совмещать. У меня диабет давно, в тяжелой форме, и онкологи это знали.

Под капельницей стала терять сознание. Почувствовала, что в пропасть проваливаюсь. Врачей вызвали, медсестер. Анализы крови стали брать. Оказалось, сахар зашкаливает. А я уже почти не разговариваю, мне плохо, плохо. В реанимации была 6 суток. Первый день обошелся в 1811 гривен, последующие — на 200 гривен дешевле.

«Видение в коме длилось одну ночь, но долго»

— Это была ночь, когда я открыла глаза, — продолжает Мария Ивановна. — По счету вторая в реанимации. Я туннель пролетела и почувствовала, как меня за руку тянут наверх. И так сильно потянуло, что, я, кувыркаясь, вылетаю из этого туннеля. Открываю глаза, а возле меня стоит женщина, держит за руку: «Ну что? Все хорошо?». Это была санитарка.

Видение в коме длилось одну ночь, но долго. Сначала как бы в яму провалилась и не могла выбраться. Словно болото меня всасывало в этой яме. Потом вдруг все осветилось ярким светом, и я словно наверх взлетела. Вроде меня позвал кто-то. Лечу по туннелю — он пульсирует, будто кровеносными сосудами. Туннель длиннючий-длиннючий. И за счет красной пульсации в нем свет красный.

Вылетела из туннеля на поляну, горка с правой стороны. Сидит Матерь Божья в золоченой одежде, возле нее — 7 ангелочков маленьких. Трон красивый высокий. Она мне рукой показывает: «Дальше лети». Я лечу дальше, понимаю, что над адом. И огонь горит, и что-то черное кипит, и черти там, и люди руки протягивают, просятся. Думаю, хоть бы сестру Люду забрать. Слышу голос папы покойного: «Не трогай. Ты ее не заберешь».

Вылетела на красивое поле. Цветы яркие и домики стеклянные. И ромбики, и круглые, и квадратные, В некоторых домиках детки, в некоторых старички, в одних мужчины, в других женщины. Понимаю, что прилетела к папе своему. Дом, как кубик Рубика, меняет форму. Подлетаю, отец через стеклянную стенку говорит: «Я заберу тебя, но еще не время».

В начале июля Марию выписали из больницы. Но после химии она начала слепнуть.

Дубиль дал 500 гривен, Микитась сказал дать, Ляшко не дал



— Самое сложное Мария прошла, — говорит Александр Бруй.—Теперь с глазами надо решать проблему.

— Правым глазом не вижу, левым - меньше чем на 30 процентов, — печалится Мария Ивановна. — Сказали, что если не сделать сейчас операцию, могу лишиться глаза. Ведь у меня раковые клетки. Надо правый глаз оперировать в несколько этапов, в том числе менять хрусталик, — показывает справку, где написано «зрелая катаракта». — Потом левый. Но денег на операции нет.

В банке 22 тысячи кредита брала, когда онкооперацию детали. У людей просила. Александр Алексеевич истратил на меня свои сбережения. Сеть магазинов «Союз» (два года работала в «Союзе» уборщицей) до 10 тысяч гривен собрала. Друзья, знакомые, родные помогали. В Гончаровский поселковый совет обратилась. Голова Виталий Рудник выделил 2 тысячи гривен. Ходила к депутатам. Дубиль дал 500 гривен через полгода. Микитась скинул обращение на райгосадминистарцию, долго держали эти документы, потом сказали, что выделяют 500 гривен. А Ляшко не помог.

Живем на пенсию мужа. И лекарства, и продукты... Моя пенсия — 1200 гривен. 30 процентов инсулина дают, остальное надо купить. На работу меня не берут. Звоню, где требуются инвалиды, говорю возраст, ограничения по здоровью — слышу: «Вы нам не подходите».

Действительно, сил и здоровья осталось мало. Их забрала не только больница, но и зона. В заключении была 7 лет.

«Закрыли всю семью сразу: сына, зятя и меня»

11 июня 2013 года Мария Кушнир (фамилия по первому мужу) условно-досрочно освободилась из тюрьмы. Поменяла фамилию после развода на девичью — Мартусь. Хотела начать жизнь с чистого листа.

— Занималась металлоприемкой, — рассказывала (говорили в 2013 году). — В 2006 году сын с зятем и друзьями полезли вышки резать. Линия незавершенного строительства от Чернобыльской АЭС до Курской атомной. Одну вышку оценили в 53 тысячи, а их три срезали. Закрыли всю семью сразу: сына, зятя и меня.

У меня случился инсульт. Сахар стал расти, астма развилась, давление подскочило. Дали 2 группу инвалидности в Харькове, в 54 зоне. А 28 декабря 2006 года я поехала на зону в Днепродзержинск. Там тяжело было, бытовых условий никаких.

Мария добилась перевода 7 июня 2010 в Харьков. Делала книжечки -панорамки. Клеила конверты для корма рыб и птиц, мороженого мяса, коробочки для пластилина. Матрацы набивала. Получалось даже зарабатывать копейки. Но перевели в Мариуполь.

— В 2012 году в 54 зоне в Харькове Тимошенко появилась, — вспоминает. — Более 40 человек выселили с этажа, чтобы одну Юлю поселить. Она ни в столовую, ни на расчеты не выходила, ей даже подъема, как всем, в 5.30 не делали. Едет к ней делегация — нас закрывают в клуб или столовую. Она идет на свидание — нас снова закрывают. «Скорая» к ней приезжает — не дай Бог, чтобы кто-то в. окно выглянул, чтобы кто-то в курилке был. Мало того, у Тимошенко, говорили, ванна-джакузи, а мы не можем даже толком позвонить домой. Это нас возмущало. Приехало телевидение, у меня спросили: «Вы бы заплели ей косу?» Я сказала: «Заплела б, чтобы она никогда не расплелась». Это не понравилось в харьковской колонии.

В Мариуполе была 8 месяцев. Подала в суд, что я инвалид, что у меня куча заболеваний. Выиграла суд, освободилась досрочно.

Вернулась в Гончаровское. В квартиру к бывшему первому мужу, Кушниру. Искала работу в Киеве, в Чернигове. Искала любовь и семейное счастье. Ведь после освобождения осталась по сути одна. Дети выросли, отдалились.

У Марии трое своих детей: две дочки и сын. Родными считает и сестриных. После смерти сестры Люды, она из Белошицкой Слободы Корюковского района, забрала Таню, Сашу, Надю. Новорожденного Женю выкормила из сосочки.

— А как же все эти дети? Совсем не помогают?

— Я им не нужна.

Людмила 42-летней умерла при родах Жени в Корюковской больнице. Он был ее седьмым ребенком.

— Разорвалась матка у нее, — вспоминает Мария. Она тогда жила в Чепелеве Сновского района.

— Сестре положили лед на живот, сказали: «Очищайся». Когда пришли — очистилась. Истекла кровью. Потихоньку уснула. Смерть була легкой.

Для тех, кто может поддержать женщину с тяжелой, сломанной (и своими руками, и чужими) судьбой, номер карточного счета в ПАО «Райффайзен Банк Аваль»: 1000170500. Получатель: Клипаченко Мария Ивановна.
Расчетный счет 26256322904,
ЕДРПОУ 2253520763,
МФО 322904.

Тамара Кравченко, «Весть» №21 (749) от 25 мая 2017

Хочете отримувати головне в месенджер? Підписуйтеся на наш Telegram.