Вернуться живым. Часть 5.

Побег. 100 метров по крыше.

 Я просто охренел, как быстро десятки единиц техники с белыми кругами и сотни людей расползлись по трем тысячам метров квадратных сарая и вокруг него. Работа кипела и у соседей, у них на производстве дверей, пятитысячное помещение поглощало десятки единиц техники, туда  впихнули даже два Геоцинта. Орков не смущали ни завывающая сигнализация, ни видеонаблюдение, они все трощили, у соседи были удобные роллеты, а мои ворота, после неудачного расстрела русского замка, они вывалили, прицепив к танку. Располагались поудобнее, чувствовали они себя как… обычно, по их разговорам, если отсеять маты, было очевидно, что убивать, грабить, насиловать, разрушать было для них чем-то обыденным, профессиональным. Удивляло количество «Ванек», был один «Вова» и привезли раненого «Колю» из-под Ягодного, откуда слышны были  отголоски боя. Хоть колонна была и с белыми кругами, что указывает на белорусский след, думаю, она была смешанной, в ее состав входили боевые буряты или что-то рядом, проскакивал и чеченский акцент. Но в большинстве своем «Ваньки»! Они крушили все вокруг, иногда были слышны выстрелы, я слышал их разговор про Марло, потом выстрел и визг шарпея. Нахлынула ненависть, я хотел выскочить, наброситься, забрать хоть одного,  но так и  сидел над люком, впечатав рукоять ножа в ладонь. Если я попал в жопу, то ее глубину было тяжело понять, но я искал выход. Я понимал то, что орки не нашли меня за 3 часа светлого времени, было связано с их хозяйственной деятельностью в моем сарае и подготовкой техники и своих тел к отдыху, но еще это было везение, везение, которое будет преследовать меня всю дорогу к цели, а цель была поставлена: я захотел выжить, выжить, чтобы рассказать своим детям о русской орде,  о русских фашистах, которые еще задолго до Гитлера уничтожали целые народы, проживающие на своей родной земле.

         Можно было проползти 10 метров по крыше, прямо под нос артустановке и под прикрытием забора и ее залпов выйти к дороге в сторону села, но открытый участок перед фасадами сараев не только постоянно просматривался, прослушивался, прокуривался орками, на нем постоянно сновала техника, выезжающая и снова возвращающаяся в  сараи. Поэтому я выбрал другой вариант побега - в поля, где стояла на боевом дежурстве техника, по  уму были расставлены посты, сновали орки с ночниками.

 Расставшись с большим ножом, я налегке плюхнулся животом на металлопрофиль под залп Сушки. В кромешной тишине я пролежал несколько часов, я слышал все их разговоры на постах, их смех, я знал, где они курят, куда ходят поссать, знал их слабые места. Но все это стало возможным потому, что никто из них не посмотрел вверх над своей головой, там под яркими звездами лежал хозяин. Наложив на карту в своей голове собранные аудио метки, я начал по миллиметру преодолевать сто метров холодного, скрипучего металлопрофиля, лично уложенного с помощью тридцати тысяч долларов и Леонида. Наверное, это были самые долгие и опасные часы моей жизни, основная часть времени моего побега ушла на преодоление этой стометровки. Чтобы мой хрупкий силуэт не проглядывался с улицы, где сновали oрки, я полз над стоящими вереницей в сарае танками и, когда орки вылезали, хлопая крышками своих консервных банок, им удариться об меня головой мешали панели ПКЖ толщиной 5 см, на которых к тонкой шалевке сразу был прикручен профиль саморезами,  чьи шляпки врезались в мое охлажденное тело, рвали оставшуюся одежду. Поэтому передвигаться я мог исключительно под звуки, которые должны были заглушать мои поползновения, как внутри, так и снаружи помещения. Меня спасали: свиньи, которые, как стая сторожевых псов, грозно обхрюкивали выходивших поссать и покурить орков, свиньи, которые убежали и искали дорогу домой, хрюкая и ломая ветки, звуки заведенной вновь прибывающей техники, истошные крики свиней, которых орки резали, чтобы съесть их трупы, звуки генератора и стонущего замка в пристройку, неподдающегося сильным ударам, многие эти мои шумные союзники, которые помогли сбежать. Но в моей голове на всю жизнь останутся  два самые ужасные для меня звука.  Первый – это, как часы, раз в минут 20 повторяющийся выстрел, стоящей в 10 метрах от меня Сушки, каждый ее цикл, повторившийся на моем томительном пути 13 раз, давал возможность, как змея, бросаться на метр вперед, чему предшествовали две яркие вспышки и через пару секунд оглушительный хлопок и бросок, приходы за десятки км и выпадающие гильзы были приятным бонусом, прикрывая меня.  А второй незабываемый звук -  истошный вой Марло, которого не убили, а просто издевались над ним и 3 раза, когда он издавал эти душераздирающие крики, я не мог передвигаться, я тоже выл от боли и бессилия.

         Так я добрался до второй пристройки, где был шифер, который не выбирал момент, когда проламывался под моим, еще пока 80-ти килограммовым телом. Тут спасло то, что орки, шоркающиеся возле меня, часто наступали на куски шифера, разлетевшегося после обстрелов, по округе. Мой томительный путь по крыше заканчивался на металлической трубе, выходящей из сушки смесителя, на которой я, под выстрел Гаубицы, повис и провисел до следующего залпа, чтобы с треском свалиться в куст бузины, который не додумался предварительно убрать. Никто не заметил, но свиньи были в шоке! Да, это и было слабое место их охранной инфраструктуры, мой участок под ОСГ, выбитый еще до того, как под себя

всё подмял ненасытный Гарус, острием стрелы врезался в полевую дорогу на Лукашевку. Это были владения трехсоткилограммового старого Пежона, у которого было 8 молодых причин из Закарпатья и два длинных клыка, чтобы порвать любого орка, ступившего на его территорию. Я всегда был не согласен, со всем известным выражением "русская свинья", т.к. свиньи находятся на гораздо более высоком уровне развития! Не зря русские их боялись, что позволило мне, без проблем на своих четырех, добраться до тыльного забора, по дороге перехрюкиваясь, словно прощаясь, со своими…

         Через два дня, большинство из них, умрет "отблагодарив" русских фашистов и наполнив отжатый сарай невыносимым смрадом гниющих тел, в том числе, крошечных новорожденных поросят, умершей мучительной смертью их матери.