В тюрьме жила лишь мыслями о детях

Как правило, упав один раз в жизни, трудно потом подняться. Ведь нужно не только себе доказать, что ты уже не та, что была раньше, но и всем окружающим. Но кто же поверит бывшей заключенной, кто позволит ей опять воспитывать детей? А Марина Чернотицкая из хутора веселый подол, что на Менщине, нашла в себе силы и, вернувшись из тюрьмы, добилась восстановления родительских прав на троих детей - 14-летнюю Инну, 12-летнего Павла и 9-летнего Назара.

— После школы я познакомилась с хорошим (как мне тогда казалось) парнем, — рассказывает 34-летняя Марина. - Это было во время экскурсии в Новгород-Северский, Павел там жил. Мы стали встречаться, он приезжал ко мне в Мену в гости. В 19 лет я забеременела, но его родители были против ребенка. Павел настаивал на аборте, а я отказалась убивать свою кровинку. Поэтому мы расстались. Уже беременной я познакомилась с Димой Авраменко из Мены. Видела, как сильно он меня любит, заботится. Его семья тогда занималась торговлей на рынке, можно сказать, имела семейный бизнес. Родители Димы меня хорошо приняли, несмотря на беременность, поэтому вскоре мы стали жить вместе. Все было прекрасно. В 1997 году я родила дочку Инну, ее отцом записан Павел, но фамилия у нее моя. Потом родила двух сыновей уже от Дмитрия — Павлика и Назара (им сейчас 12 и 9 лет).

Но недаром говорят, что все беды от денег. Так и в семье Марины проблемы начались из-за того, что семейного бюджета хватало не только на хлеб, но и на водку. Дмитрию надоела тихая семейная идиллия, и он начал выпивать с товарищами, потом появились любовницы. Марина жила со свекрами, а Дима мог по нескольку дней не приходить домой. Молодая жена порой не выдерживала и шла разгонять компанию, а мужа уводила домой. Бывало, и любовниц за волосы таскала, но это не помогло сохранить семью. Дима получил в наследство от бабушки дом на хуторе Веселый Подол, неподалеку от Мены, и перевез туда семью. А сам продолжал гулять в райцентре.
— Иногда какие-то девушки сами приходили ко мне, — продолжает Марина, — и пытались доказать, что мои сыновья не Димины дети, что он меня не любит, а только их, любовниц. Такие разговоры часто заканчивались драками. Я не очень агрессивный человек, но, думаю, меня можно понять.

30 августа 2005 года я приехала в Мену за цветами для Инны на первое сентября. По дороге встретила очередную любовницу мужа. Она меня побаивалась, но заговорила первой и сказала, что не будет больше никогда встречаться с Дмитрием. Предложила распить «мировую» у нее дома, я согласилась. Мы спокойно говорили, пока она не стала рассказывать, как спала с моим мужем. Тогда на меня будто что-то нашло, я схватила со стола нож и пырнула ее в бок. «Скорую» и милицию я вызвала сама. Девушку отвезли в Менскую райбольницу (уже впоследствии я узнала, что порезала ей селезенку), а меня — в милицию на трое суток. Больше держать сначала не имели права, поэтому отпустили. Я приехала домой и только успела помыться, как меня опять забрали в милицию на неделю, затем отпустили под подписку о невыезде. Дома меня посещали мысли убежать куда-то, но я понимала, что таким образом ничего не исправлю, а только хуже сделаю, поэтому начала сильно пить. Обо всех моих неурядицах быстро узнали в Даниловке (к их сельсовету относится наш хутор). Ко мне приходил сельский председатель, уговаривал опомниться, о детях подумать, но мне было не до того. Он был вынужден сообщить в службу по делам детей, оттуда сразу приехали забирать у меня детей. Сначала младших, Инна в это время была в школе, поэтому еще около месяца (пока шло следствие) жила со мной. Но из-за моих постоянных пьянок она сама стала просить директора даниловской школы, чтобы и ее отвезли к братикам. Вскоре дочь тоже забрали. Оставшись одна, я опомнилась, перестала пить и стала думать, как вернуть своих детей. Но меня уже лишили родительских прав, а через неделю осудили на пять лет лишения свободы.

— Я видела, что мама живет не так, как другие люди, мне не нравилось, что она пила. Тогда, в свои 8 лет, я больше всего волновалась за Павлика с Назарчиком, — говорит Инна. — Хотела, чтобы мы с ними были вместе. И меня привезли к ним в Черниговский детский приют. Оттуда нас хотели распределить по интернатам области
— Назара должны были отвезти в Прилуки, а нас, старших, — в Черешенки Коропского района, об этом я узнала от секретарши из приюта. Чтобы этого не допустить, я сначала просила директора не разлучать нас, потом стала очень непослушной, устраивала истерики, перестала есть и в конце концов добилась своего. Мне даже позволили самой выбрать интернат. Я согласилась на Городнянский, потому что слышала от взрослых, что он ближайший к нашему дому. Надеялась, что когда-нибудь мама нас заберет. Уже в интернате еженедельно мы получали от нее письма, не забывала она и о праздниках - всегда поздравляла нас. Другие дети даже завидовали, говорили, что наша мама — самая лучшая.

— Реальность, в которую я попала, быстро отрезвила меня, — говорит Марина. — В тюрьме я жила лишь мыслями о детях, это видели все. Начальник колонии лично хлопотал, чтобы меня амнистировали, поэтому я отсидела 3 года и 4 месяца. Освободилась в 2009 году. Вернувшись на хутор, нашла там вместо нормального дома с мебелью пустую хату. Дима все пропил. Казалось, это тупик. Я долго плакала, а потом поднялась и сказала себе: «Я сильная! Я все выдержу!» Первым делом съездила в Городню и наконец увидела Инну, Пашу и Назарчика, но забрать их тогда не имела права. А дома сразу же стала узнавать, что необходимо для восстановления родительских прав. Обязательным условием было создание комфортных для детей условий проживания, то есть нужно было засучить рукава и делать ремонт в доме. Находясь в тюрьме, я научилась разным строительным работам, собиралась этим зарабатывать на жизнь, вот и пригодилось. Диму я простила, он опять стал со мной жить, зарабатывал деньги на ремонт. Вроде бы все наладилось.

Ежемесячно ко мне наведывалась комиссия из района, записывала, что сделано в доме за это время. И через десять месяцев я выполнила все поставленные условия, доказала, что держу себя в руках, не пью, в доме у меня всегда порядок, поэтому мне можно вернуть детей. Состоялся суд по восстановлению моих родительских прав. Судья в ходе процесса не выдержала и заплакала, а затем призналась, что в ее 30-летней практике это первый такой случай. Забирала я детей на Рождество в этом году - это был настоящий праздник для всех нас.
К сожалению, у меня нет постоянной работы. Но пытаюсь везде, где только можно, заработать. Осенью ходила к фермерам перебирать картофель, летом - на сбор клубники, потом на яблоки. Постоянный наш доход - это 800 гривен, которые я получаю на детей как мать-одиночка.

Когда семья воссоединилась, всем пришлось пережить трудные времена. Бывало, что крестьяне и даниловский сельский председатель Владимир Скляр приносили продукты, кто-то помогал вещами, потому что люди видели, как изменилась Марина в лучшую сторону. Но, видимо, Дима — не семейный человек, ему очень скоро надоело исполнять роль счастливого отца. От финансовых проблем он, как и раньше, стал убегать к друзьям в Мену. У его родителей уже не было никакого бизнеса, а большинство нажитого имущества они пропили. Мать Марины живет в Киселевке Менского района, получает маленькую пенсию, поэтому и у нее возможности помочь дочери нет.
Все трудности жизни Марине Чернотицкой приходится переносить самой, и только подрастающие дети — ее подмога. Может, кто-то из вас, уважаемые читатели, захочет помочь этой семье. Ведь с миру по нитке — голому рубашка.


Слева направо: Павел, Назар, Марина и Инна

Анна Самойленко, еженедельник «ГАРТ» №47 (2540)

Хочете отримувати головне в месенджер? Підписуйтеся на наш Telegram.