День своего рождения… выбрала сама

Уже итого лет Ефросиния Рубашкина из Гвоздиковки Щорского района приглашает к себе гостей на Покрову. Во-первых, в селе — храмовый праздник, во-вторых, именно 14 октября она решила отмечать свой день рождения. Какого он числа на самом деле, женщина не знает. Ее документы давно сгорели. Что там было написано, не помнит. Сельсоветские архивы тоже не сохранились. В новом паспорте — ни даты, ни месяца рождения. Только год — 1912-й.
Бабушка не придает этому значения: она считает свои годы не по тому, как записали, а как мама рассказывала». «По-маминому» ей на нынешнюю Покрову исполнилось 100. С юбилеем бабу Проню поздравляли родные и односельчане. Традиционного поздравления от президента не было. Его следует ждать только в следующем году. Но женщина все равно не смогла бы прочитать его самостоятельно — не умеет.

— Ста лет не хватило, чтобы научиться грамоте, — смеется.
— Потому и прожила столько. Не засушила мозг науками, — в тон ей шутят родные.
Ум у Ефросиний Кирилловны действительно светлый, и память, учитывая ее годы, хорошая. Почему не научилась читать-писать, объясняет коротко: некогда было. Она была старшим ребенком в семье, поэтому растила младших — двух братьев и трех сестер. Ходила на работу в колхоз. Отца (он был известным на всю округу закройщиком) репрессировали, о его судьбе семья так и не узнала.
В войну Фрося попала на принудительные работы в Германию. Почти три года работала на заводе. По возвращении домой доила коров на ферме, ходила в звено. Если нужно было расписываться в ведомости, ставила какую-нибудь каракулю или крестик.
— Тетя, когда получала «остарбайтерские», хотела тоже так расписаться, — вспоминает ее племянница Тамара Рублевская. - Но на важном документе крестик ставить не позволили. Пришлось срочно учиться писать буквы. За полчаса вывела две - вполне приличные.

На «немецкие деньги» баба Проня купила трактор — для своего единственного внука Сергея. Он остался один из мужчин — продолжателей рода Рубашкиных.
Эту нетипичную для села фамилию (здесь чуть ли не в каждом дворе — Аникиенки) принес сюда с Кавказа муж Ефросиний — Иван. Судьба свела их в Германии (оба работали на одном заводе). Там родился их первый ребенок. Там и умер.
После освобождения Иван еще служил в армии, а затем приехал к Проне в Гвоздиковку. Они похоронили тут (еще маленьким) и второго своего ребенка. «Доченьку Олечку», — плачет старушка.
Говорят, нет большего горя, чем хоронить своих детей. А ей суждено было пережить такое четыре раза.
— Обоих сыновей Ефросиний Кирилловны (Иван — 1949 года рождения, Петр - 1951-го) не стало вскоре после того, как они вернулись из Чернобыля, — рассказывает председатель села Нина Моцар.

От сыновей у бабы Прони было трое внуков. У одного из них — Виктора — первый брак распался. Он создал новую семью. Пожил немного и повесился. Почему — спрашивать не осмеливаюсь: старушке и так больно. Потому что и второго ее внука — Игоря — тоже уже нет. В селе рассказывают, его вроде бы зарезала девушка, с которой он встречался.
Остался только Сергей — ее последняя надежда.
— Если бы вы знали, какой он хороший, — светлеет взгляд бабушки. — Жену его тоже люблю. И дочь их Вику. Мою правнучку. И дрова они мне заготовили, и картофель. Помогают во всем.
Живут молодые (Сергею — 34, жене Ирине — 29) тоже в Гвоздиковке, правда, не совсем близко от Короткого хутора (так в народе называют улицу Полевую, где живет бабушка), и наведываются часто. В доме юбилярши — чисто. Все побелено, покрашено, отремонтировано.
На крыльце по обе стороны от ступенек — запас сухих дров, чтобы бабушке далеко не ходить за ними. Внесет несколько поленьев, подбросит в печь, потом идет за новыми. Заодно и супчик себе варит в маленькой кастрюльке.

Хвастается, что и воду из колодца (он — в нескольких шагах от крыльца) еще может достать.
Особая крестьянская гордость Кирилловны — ее огород. Корову лет 20 не держит, а вот без работы на земле не может. Топчется на своем кусочке, выпалывает, тяпает.
— Накопала три ведра картошки. А капуста вон еще на грядке, — показывает.
Обнимаю ее и говорю, что она молодец и настоящая хозяйка.
— Так всего же три ведра, — стесняется женщина.
— Так сто лет же!
— То-то же! — улыбается.
По дому ходит без палочки. Неплохо видит. А вот со слухом проблемы есть. Приходится говорить громко.
— И глаз почему-то покраснел, — жалуется. — Сергей принес мазь, чтобы лечилась.
Родственники вспоминают, что таблеток на своем веку баба Проня практически не принимала. Разве только когда голова болела. «От удавления (давления. — Авт.)», — уточняет.


Ефросиния Рубашкина и в сто лет - хозяйка

Остается только удивляться: всю жизнь тяжело работала, похоронила почти всех своих родных, прошло больше 30 лет, как овдовела, столько горя перенесла, но все это будто и не отразилось на ней. Спрашиваю, не из рода ли долгожителей.
- Да будто нет, — отвечает.
На могильной табличке ее матери даты: 1889-1954. Умерла на 65 году. Один из младших братьев без вести пропал в войну. Другой вернулся. В настоящее время уже покойный. Как и сестра. Две младшие — Ольга (1924 года рождения) и на три года младше Лидия — уже разменяли каждая свой девятый десяток, но до старшей сестры им еще далеко.
— По-видимому, так Бог дал, — говорит баба Проня.

В ее горнице — убранные в полотенца иконы. Пол устлан домоткаными дорожками — «половиками». На диване напротив телевизора — насиженное место с запасным одеялом.
— Бабушка хоть не все разбирает, но любит «смотреть куклы», — рассказывает жена Сергея Ирина. Она считает, старушка сумела дожить до ста лет при нормальном для такого возраста здоровье, потому что очень любит жизнь.
— И имеет незлобливую натуру, — добавляет председатель села. — У нее всегда были хорошие отношения с соседями. А еще - Кирилловна никогда не засиживалась, все время в работе. Может, потому и болезни ее миновали.
Очень любит своих правнучек. Викторию, дочь Сергея, и Валюшку — дочь от первого брака покойного внука Виктора.
— Рада каждому, кто заходит в дом, — добавляет Сергей. — Очень гостеприимна. Может, именно из-за этого и «перенесла» свой день рождения на Покрову — чтобы было «два в одном».
— Пять граммов еще может выпить по такому случаю?
— Раньше бывало. Наливали на донышко. Теперь - разве что сладкую воду.

Мария Исаченко, еженедельник «ГАРТ» №42 (2535)

Хочете отримувати головне в месенджер? Підписуйтеся на наш Telegram.