Вице-президент УАН приехал в Щорс на могилу бабушки

Трудно поверить, что председатель совета Института автоматизированных систем, вице-президент Украинской академии наук, лауреат Государственной премии Украины в области науки и техники, доктор технических наук, профессор Василий Филиппович Ващенко родился в маленьком провинциальном Щорсе.
— Хотите — верьте, хотите — нет, но это таки случилось, — улыбается сам профессор. — 17 февраля 1940 года. В доме моей бабушки по матери Анастасии Васильевны Радченко — бабушки Нали. В свое время она учительствовала в Сновске (так раньше назывался Щорс). Бабушку Налю расстреляли фашисты. Случилось это 23 февраля 1943-го — в день 25-летия Красной армии. Зная об этой дате, фашисты не случайно именно в этот день собрали и уничтожили актив города.

Как только Щорс освободили от гитлеровцев (19 сентября 1943 года), моя мама пошла искать бабушку по лесам и болотам. Ходила каждый день. В течение двух месяцев. В ноябре, когда уже начало снежить, мама решила: еще один день, завтра, буду искать — и все, нет смысла.
А ночью ей приснилась бабушка. Приказала идти за ней. Повела маму по городу, потом они пересекли железнодорожное полотно, несколько улиц, зашли в лес и там бабушка исчезла. Утром мама побежала по тому пути, который увидела во сне. В том месте, где бабушка исчезла, была канава.
Мама вернулась в город. Подняла людей. Мужчины начали откапывать в этом месте трупы. По указанию партийных работников их перенесли на опушку, где сейчас стоит памятник замученным в годы Великой Отечественной войны.

Мама узнала бабушку Налю по шубе, в которой ее забирали из дома, и не позволила переносить тело в другое место. Так и лежит моя бабушка там, где ее расстреляли, в одной могиле с соседом Иваном Широким.
Нынче я приехал с целью выгравировать их имена на намогильном камне. Занимаюсь оформлением различных разрешений. Остановился у бывшего одноклассника — Виктора Шмаровоза. Вспоминаем нашу школу №4. И молодеем.

— Конечно, Вы были отличником?..
— В последние четыре школьных года по всем предметам имел только пятерки. Несмотря на ужасную леность и нежелание учиться. Жить хотелось быстрее. Военкомат обещал дать направление в Высшее военно-морское инженерное училище имени Ф.Дзержинского (Ленинград), если закончу школу с золотой медалью.
А пока до выпуска еще несколько месяцев, на уроках украинского языка играем на расческах приятную нам мелодию, на уроках истории спим после ночных приключений (Как-то затянули бревно на крышу двухэтажной школы и вставили его в дымоход). Перед уроком русской литературы (ее преподавала Нинушка — Нина Владимировна Кунцевич) насыпаем на парту в углубления, где должны стоять чернильницы, дымный порох и поджигаем. Туча дыма взлетает вверх. Когда заходит Нинушка, в классе стоит мертвая тишина. Становится темно. Открытые окна и дверь не помогают. В этот момент ребята становятся на подоконник и прыгают вниз со второго этажа. Сорвали урок, чтобы отомстить за несправедливо поставленную кому-то из приятелей двойку. На уроки черчения я вообще не ходил. Папины паровозы (он работал инженером-технологом в Щорском паровозном депо) чертил еще с пятого класса. Учительница (ее фамилия была Бандура) ставила мне пятерку на полгода вперед.
А вот математику я боготворил. Весь девятый и три четверти десятого класса ее преподавал директор школы Степан Иванович Гузий. Знания он давал такие крепкие, что я, скажем, порешал все задачи из конкурсного сборника Моденова — самого тяжелого на то время. Причем — устно.
В первый день каникул после третьей четверти Степан Иванович умер. В школе начались репрессии, как у нас говорили, «подкручивание гаек». А незадолго до выпускных экзаменов меня выгнали из школы.

— За что?!
— Отказался выдать ребят, которые курили на большой перемене. И из комсомола тоже исключили. Потом, правда, мне все же разрешили закончить школу. Параллельно я устроился в железнодорожный клуб киномехаником. Там и остался работать после школы. Со вступлением мне не повезло.
Еще до школьных экзаменов, после прохождения медицинской комиссии от военкомата, в своем личном деле я обнаружил направление не в Дзержинку, а в училище связи имени Попова в Пушкино. Я тогда решил: никуда поступать не буду, в военкомат больше не пойду — везде сплошная ложь. Родители, с которыми, к сожалению, я не привык советоваться, с молчаливым упреком смотрели на мою самостоятельность. Мол, все поступают в институты, а ты? Ведь хотел быть моряком.
Впоследствии я успешно сдал экзамены в Киевский политехнический институт. Закончил его дважды — по разным специальностям: по вычислительной технике и автоматике и телемеханике.

— Василий Филиппович, многие из Ваших многочисленных «ноу-хау» относятся к оборонной сфере. Без шпаргалки их не перечислить: разработка маскировочных комплектов, закупорка из полимеров для снарядов и разного военного снаряжения, ракетница, тренажеры для самолетов и вертолетов, антикоррозийные покрытия на основе базальтовой чешуи, разработка новых принципов конструирования огнестрельного оружия. Любите оружие и пострелять?
— А кто из мужчин не любит? Впрочем, я стреляю только по мишеням. Никогда не был охотником. Не могу убивать животных.
Люблю совершенствовать оружие. Скажем, в институте, которым я руковожу (он входит в состав УАН), разработали пистолет-пулемет, который высоко оценил президент известной оружейной фирмы «Шмайссер Интернассиональ» доктор-инженер Вернер Рёш.
Этот пистолет-пулемет практически не имеет отдачи, поэтому попасть из него в цель намного легче. Его ствол выдерживает 60 тысяч выстрелов, в то время как современные автоматы — не больше 5 тысяч. Мне лично больше нравится мини-пистолет-пулемет весом всего 1,4 кг. А в моем кабинете стоит пулемет еще 1910 года выпуска.

— С тех пор, как начали свой трудовой путь киномехаником Щорского железнодорожного клуба, Вы сменили много должностей, имеете разные высокие звания, освоили немало профессий. С прошлого года к ним с полным правом можно добавить еще одну — писатель. Имею в виду выход Вашей книги «Советское воспитание».
— Вышла только первая ее часть (запланировано 5). Она охватывает период от моего рождения до 1985 года. В ней идет речь о том, что происходило со мной, моими друзьями, окружающими меня людьми на просторах Советского Союза. Он для меня — это родина, где я сформировался как личность. Всегда' жалел, что Союз распался. Хоть комсомольцем я был всего три года (с 14-ти до 17-ти), а коммунистом не был никогда.
А относительно книги, то ее никогда не было бы без помощи известной журналистки Наталии Шапличенко. Она — лауреат премии Союза журналистов «Золотое перо», кавалер Золотого ордена Платона с бриллиантами — за творческие достижения, действительный член Украинской академии наук и... моя жена. Четвертая.

— ???
— Все мои жены были умными, образованными, симпатичными. С первой я прожил 10 лет (у нас сын и дочь), со второй — 15 (воспитывал ее сына), с третьей — 20 (воспитывал ее дочь). Жалел их всех. А уходил, когда отношения заканчивались. Ничего не забирал, за свою часть имущества не судился. Третьей жене оставил две квартиры, машину, дачу, сбережения. Не отдал только пенсию.
Но не все измеряется деньгами. Они для меня в рейтинге ценностей где-то, может, на 40-м месте. И долго не держатся. Раздаю тем, кому они больше нужны.
Пришел к Наташе с пустыми руками. А жить нам с ней (если учесть систему моих предыдущих бракосочетаний-разводов) не меньше 25 лет.

— Есть что-то, о чем Вы сожалеете?
— Об упущенных возможностях. Вся моя жизнь — практически без выходных и отпусков. Не поплыл на караване речных ледоколов по Северному морскому пути, не полетел в Северную Америку через Северный полюс, не отправился в путешествие по Штатам, хотя команда Клинтона предоставляла такую возможность.
Теперь пытаюсь наверстать упущенное. Вот приехал в Щорс. За несколько дней, проведенных здесь, отошел от своей обычной деятельности. Встретился с работниками местного исторического музея. Они целых полгода приглашали меня. Пообщались. Подарил им свою книгу. Сходил на Снов, прошелся по знакомым улицам. Столько всего вспомнилось.

Разговаривала Мария Исаченко, еженедельник «ГАРТ» №32 (2525)

Хочете отримувати головне в месенджер? Підписуйтеся на наш Telegram.