Сын и отец умерли в один день... с разницей в 26 лет

14 февраля 1984 года в Афганистане погиб Александр — сын Марии Розумиенко из Лав Сосницкого района. Тогда женщина даже не подозревала, что этот день станет для нее трагическим дважды. Через 26 лет, 14 февраля, умер и отец Александра — Михаил Антонович.

Когда Сашу забирали в армию, о войне в Афганистане его родители еще не знали.
— Первое письмо от сына пришло к нам не скоро, — говорит 69-летняя Мария Порфирьевна. — Его друг Валерий Макуха получил весточку первым и принес почитать нам. Саша писал, что в Афганистан доставили аж 600 человек, что всем им выдали автоматы и что они в горах стреляли сколько хотели. Нам сын такого не писал, да и письма от него мы получали нечасто. Все они были однообразными, Саша убеждал, что у него все хорошо... 14 февраля 1984 года я помню, будто это было сегодня. В тот день мы получили от сына последнее письмо. Я читала и плакала, никак не могла себя успокоить. Душа почему-то разрывалась — что бы ни делала, а было все тяжелее и тяжелее. Правду говорят, что матери предчувствуют беду. Я не хотела в это верить. А мне ведь каждый вечер в окно стучала какая-то птичка. «К чему бы это?» - думала. И успокаивала себя, что ничего плохого не произойдет. Несколько дней подряд к нам заходил мужчина из военкомата. Что это было неспроста, мы узнали только 28 февраля, когда к нам приехала сельский председатель. Она молча зашла в дом, прошлась взглядом по стенам, на которых висели фотографии Саши, взяла одну в руки и что-то грустно сказала. Я все поняла. Вечером привезли гроб. На следующий же день мы похоронили еще такого молодого (Саше было 20 лет, — Авт.) сына. Мне тогда было 42 года. Я и не думала, что столько еще проживу. К нам с мужем Михаилом тогда по очереди «скорая» приезжала. Меня привезут - его забирают. Я после похорон долго нигде не работала. Просто не могла заставить себя жить дальше. Муж страдал молча. Моя мама ежедневно ходила на могилу внука. Очень просила похоронить ее рядом с Сашей. Дочь Таня (она тогда училась в 5-м классе) некоторое время не ходила в школу, все плакала.

Вечером 13 февраля прошлого года Мария Порфирьевна задумала на следующий день пойти в церковь. На воскресенье пришлась годовщина смерти ее сына.
— Утром проснулась и думаю: нет, не пойду, — вспоминает она. — Принялась топить печь. А в голове одно: идти или не идти? Несколько раз передумывала и все-таки осталась дома. Где-то в 12 часов говорю мужу: «Садимся обедать». Он обычно ходил медленно (ноги больные были), а то так быстренько выходит и говорит: «Кто будет обедать, а кто и не будет». Я обед из печи достала, накрыла на стол и опять зову, а в ответ тишина. Выхожу из кухни, а Михаил лежит у дверей уже мертвый.

Михаил Антонович болел давно. Перенес два инфаркта, лежал в реанимации, но ни разу не пожаловался жене на плохое здоровье, ни разу не сказал: «Может, я умру».
— Как-то летом Михаил дрова колол и говорит: «Уже я тебе дров рубить не буду». Так и вышло, — плачет женщина. — Умер мой Михаил, да еще и в тот же день, что и Саша.

Теперь Мария Порфирьевна в доме одна. Глядя на портреты мужа и сына, она прикладывает платочек к глазам — не проходит ни дня, чтобы не вспомнила двух родных людей, которых теперь поминает в один день.

Светлана Душик, еженедельник «ГАРТ» № №31 (2524)

Хочете отримувати головне в месенджер? Підписуйтеся на наш Telegram.