Легенда русского шансона Михаил Шелег – сын петербургской дворянки и черниговского крестьянина

Уверена, что даже человек, далекий от этого стиля музыки, все равно слышал его знаменитые «За глаза твои карие», «Давай закурим», «Родительский дом» и многие другие хиты. Слишком уж известный и раскрученный автор. Хотя нет. Это не о Михаиле Шелеге. Раскрутка — это слово из другой эпохи, когда появились другие понятия — такие, как продюсер, райтер, ротация на радио и много других. Во времена же, когда начинал свою карьеру Михаил Шелег — в середине 80-х, ничего этого не было.

Зато были и процветали «перестройка», «гласность» и концертный «чес», то есть гастрольный тур по самым отдаленным уголкам Советского Союза — Сибири, Уралу, Якутии. Уже тогда Михаил Шелег был настолько популярным, что даже первый президент СССР и тезка исполнителя Михаил Горбачев в шутку назвал его «соколом перестройки». На днях легендарный певец приехал в Чернигов. Здесь он дал несколько концертов. В перерыве между выступлениями автор и исполнитель согласился встретиться с корреспондентом. Невзирая на все его достижения и статус живой легенды русского шансона, Михаил Шелег оказался чрезвычайно приветливым и простым в общении человеком. Никаких звездных «закидонов» и прихотей!

— Михаил, Вы начали свою карьеру в период перестройки и гласности. Как тогда было прокладывать себе путь? Не ставили ли Вам преград?
— Да, профессионально работать я начал именно в тот период. Но первые свои шаги как исполнитель сделал в клубах самодеятельной песни, так называемых КСП, где была возможность выйти на сцену и спеть под гитару свою песню. А когда началась перестройка, я уже был практически готовым исполнителем — ярким молодым парнем, которого знали в Ленинграде (там я тогда жил). Поэтому меня сразу же пригласили выступить от Ленконцерта, предложили поехать на гастроли. Как сейчас помню, напечатали огромную афишу, где было написано: «Михаил Шелег и артисты ленинградской эстрады». Я поехал с 50 концертами по Сибири, это был так называемый «чес». Что касается преград, то как-то так сложилось, что лично мне никто их не ставил. Ведь тогда были вольнодумные времена: перестройка, гласность, отсутствие цензуры и возможность петь все что угодно. Вот я и пел песни на очень острые политические темы. Как говорится, вечером в газете, а утром в куплете.

— Сложностей не возникало?
— Напротив, мне было очень интересно. Хотя у моих друзей сложностей было достаточно: например, лидера группы «ДДТ» Юру Шевчука в Челябинске как-то поймали дружинники и остригли его длинные волосы. Юра потом неделю был в депрессии. У меня ничего такого не было. Я следил за партийными съездами, внимательно читал советскую прессу и писал песни. Вот у меня была такая вещь, на то время очень актуальная, как «Выборы», к сожалению, нынешнему поколению эта песня неизвестна (тихо декламирует):

Было время,
наши деды были живы,
было время, и они голосовали.
А потом баланды ковш
и ватник вшивый,
а потом их тихо постреляли.
Было время, и отцы голосовали,
засевали кукурузу, спины гнули.
А потом им очень много обещали,
а потом их просто-напросто
надули.
Наше время
тьму сюрпризов обещает,
улыбаюсь про себя, но не ликую.
Хорошо, пока что пьяных
не стреляют,
вот за это я сегодня голосую.

Тогда люди очень активно реагировали на эту песню. Я стал, что называется, соколом перестройки. Так меня прозвал Михаил Горбачев. До него дошла моя песня (не знаю, кто их ему показывал и в каком виде), он внимательно прочел текст и заметил, вот, мол, какие соколы перестройки появляются.

— А ревности со стороны артистической тусовки к Вам не было? Вы же очень ярко стартовали! Пакости не устраивали?
— Нет, ничего такого не было. А все потому, что я всегда объяснял: нет, ребята, я вам не конкурент, потому что я не артист. Я — автор. Это разные вещи. Окуджава, например, артист? Нет, он автор и поэт, он просто писал песни и сам их исполнял как мог. А вот Александр Малинин — тот артист, так как песни не пишет. Поэтому, когда я ездил на гастроли вместе с артистами, то говорил им: не волнуйтесь, я не по вашей линии. Вы будете носить «бабочки» и золотые пиджаки, ,а я буду выступать в джинсах и свитере, потому что вышел из народа и именно для него создаю песни.

— В свое время Вы прославились как автор и исполнитель очень специфического жанра — блатной песни. Почему парень из интеллигентной семьи (мать — учитель биологии, отец — военный) стал творить в этом жанре?
— Когда в 90-х развалился Союз, а вместе с ним и Ленконцерт, то для многих моих коллег это стало началом конца. Кто-то эмигрировал в Штаты, а кто-то покончил с собой. Я тогда ударился в журналистику. Моя жена тоже была журналисткой и вела на ленинградском радио передачу об известных и популярных людях прошлого. И как-то она обратилась ко мне за советом. У нее закончился список имен. И о ком еще можно сделать передачу, она не знала. Я ей посоветовал: «Напиши об Аркаше Северном, популярном исполнителе и авторе блатной песни». У него был очень интересный тембр голоса — будто пьяный, а песни он создавал с незабываемым одесским колоритом. В свое время пленки с его записями расходились миллионными тиражами. Слова песен переписывались тайком. А вот кто этот человек, откуда родом — информации вообще не было. Пришлось самому ее по крохам собирать, общаясь с теми, кто лично знал Аркадия. Вот тогда я и подумал: какая интересная тема! А давай-ка напишу об Аркадии Северном книгу! И за тот год, что я собирал о нем материал, я буквально влюбился в этот жанр! В ту экзотику блатную, одесскую. Песни Северного я переписывал по ночам в тетрадь, словно лекции. Впоследствии это вылилось в написание 30 собственных вот таких блатных песенок (напевает на одесский манер):

Опять на Дерибасовской облава
у фонтана,
Кого-то замочили силикатным
кирпичом,
Давай-ка, Жора, делать ноги
к ресторану,
Как будто мы с тобою ни при чем.

Вот такая хулиганская и босяцкая песня.

— Ну и как, кто были слушатели этой песни?
— Все! Не только, как говорят, авторитеты, но и остальные граждане.
— Кстати, об авторитетных людях. Не приходилось сталкиваться с ними?
— Конечно! В 90-е годы «такие» люди часто приглашали выступить на какой-то их «сходке». Конечно, именами авторитетов я не интересовался. И вообще, с ворами в законе я не дружил. Например, приглашают выступить на «сходке» в Тихвине (райцентр в Ленинградской области). Там тогда было две группировки — тихвинская и тосненская. Вот встречаются они в каком-то ресторане. Как правило, владельцы ресторанов всегда были в курсе будущей встречи, поэтому все ножки стульев и столов были крепко привинчены к полу. Для чего? Чтобы потом этими стульями никто никому голову не проломил. Вот в такие места я и приезжал со своей гитарой и пел песни.

— Не страшно было?
— Нет, они же мои песни любили. А я не посягал на их авторитет. Напротив — создавал им хорошее настроение. Вот и все. Потом мне наливали, я с ними выпивал, садился в транспорт и уезжал. Но я завязал с блатными песнями тогда, когда появилось радио «Шансон». В этом жанре мне стало скучно, поскольку многие люди начали петь аналогичные песни. Им понравилась моя манера исполнения, ее стали копировать. А мне это не по душе.

— Расскажите, как появилась самая известная Ваша песня «За глаза твои карие»?
— Опять же благодаря «авторитетным» людям. Тогда я только поселился в Москве и выступал как автор и исполнитель блатной песни. И один «авторитетный» парнишка из Долгопрудного как-то пригласил меня к себе в гости на день рождения жены. А был тот парень весь такой бандиковатый, рэкетом занимался; чтобы быть в форме, по нескольку часов в день дубасил тяжелую грушу. Однако был очень хлебосольным хозяином. Вот он меня и попросил специально ко дню рождения жены написать какой-то интересный тост. Я ему: «Легко!» Спрашиваю: как она выглядит? Говорит: стройная. Расспрашиваю дальше: а какие глаза у нее? Тот моментально выдает: карие. Вот так и пошел писать: «За глаза твои карие, за ресницы шикарные, за осиную талию поднимаю бокал». А потом ночью как-то не спалось, и я взял да и написал песню. Четыре часа — и родился будущий хит.

— Всенародная популярность — вещь, конечно, приятная. А как Ваши родители воспринимали Ваше творчество?
— Маме мои песни всегда нравились. И она очень гордилась тем, что я ее сын. А с отцом как-то вышла такая история. Возвращался он с прогулки, а навстречу ему соседка. А нужно сказать, что незадолго до этих событий по телевизору показывали концерт ко дню Москвы на Красной площади. Вместе с Михаилом Шуфутинским и Любой Успенской выступал и я. Так вот, соседка и спрашивает у отца: «Володя, а это не твой сын на Красной площади пел?» Отец: «Мой». А соседка продолжает: «А это не твой сын живет в Риге и является знаменитым художником? (мой брат Виктор Шелег — живописец)». Отец опять: «Мой». Соседка даже всплеснула руками: «Боже ж мой! У таких родителей — такие талантливые дети!»

— Кстати, о родителях. Я знаю, что Вы родом с очень необычного места — острова Сахалин. Каким было Ваше тамошнее детство?
— Ой, замечательным! На Сахалине живут особые люди, совсем не такие, как на континенте. А еще там очень своеобразная природа. Например, там растут такие огромные лопухи, что на один можно лечь, а другим накрыться как одеялом. А еще там есть целые папоротниковые леса, где и взрослый может заблудиться. Там летают громадные, размером с голубя, бабочки-махаоны. Вообще, там много необычного. Хотя край этот и красивый, однако очень суровый. В 4 года я там пережил цунами. Условия для жизни очень сложные. Мы там жили в фанзе (японский домик с крышей, края которой завернуты кверху, как крылья). Но зимой в ней было очень холодно. Просыпаются утром родители, смотрят, а дите мокрое. Под ребенком пеленка еще мягкая, а вокруг тельца — совсем задубела. Поэтому меня и отправили к бабушке с дедушкой в Чернигов. Я там отъедался и отходил. Часто бывал в Авдеевке Куликовского района. У меня там и сейчас много друзей и родственников. Так что Черниговщина для меня — вторая родина. Я — сын черниговского крестьянина и петербургской дворянки.

— Вы давно уже и сам отец. Как воспитывали своих детей?
— К сожалению, своих детей я не воспитывал. Мою дочку воспитали без меня. Когда я расстался с женой и переехал в Москву, то ребенка мне перестали показывать. Его прятали. А когда дочь выросла, сама нашла меня и сказала: «Я знаю, что ты известный человек, что ты не пьяница и не подхалим какой-то, я тобой очень горжусь». Вот так мы и нашли друг друга. И до сих пор поддерживаем связь. Она живет в Петербурге, но раз в месяц мы обязательно видимся.

— Ну и вопрос напоследок. Не порадует ли Михаил Шелег своих слушателей новой песней?
— А я недавно выпустил новый альбом. Он называется «Алые паруса». Это моя дань творчеству и гению великого писателя Александра Грина, человека-романтика, который создал непревзойденные «Алые паруса». Для меня этот корабль всегда будет символом счастья, такого, которое и словами трудно описать. Вот такой я романтик. Тоже постоянно чего-то жду, на что-то надеюсь и вообще считаю: если человек ничего не ждет и ни о чем не мечтает — то ему уже время ложиться в гроб.

Биобобавка

Михаил Шелег — российский певец, исполнитель авторской песни в жанре шансона. Родился 27 сентября 1955 года в городке Корсаков на о. Сахалин. Карьеру начал в середине 1980-х, когда вместе с группой единомышленников принимал участие в создании неформального молодежного объединения «Экспериментальное Общество Авторов Песен» (ЭОАП). Именно тогда начал давать первые сольные концерты и принимать участие в сборных. Его партнерами по сцене в разные времена были рок-группы «Август», «Аквариум», «Бригада С», «Аукцион», «ДДТ», «Пикник». В 1990 году на Ленинградском ТВ вел авторскую передачу «Северный шансон». За свою творческую карьеру выпустил 11 альбомов. Песни Михаила Шелега исполняли Александр Иванов, Александр Маршал, Катя Огонек, Наталия Штурм, Таня Тишинская и много других исполнителей. В 1995 году он выпустил книгу о легендарном авторе и исполнителе нецензурных песен Аркадии Северном — «Аркадий Северный. Две грани одной жизни». Семейное положение — разведен, имеет взрослую дочь. Живет в Москве.

Со звездой беседовала Евгения Замковская, еженедельник «ГАРТ» №19 (2512)

Хочете отримувати головне в месенджер? Підписуйтеся на наш Telegram.