Жди меня, и я вернусь!

Жди меня, и я вернусь. Только очень жди,
Жди, когда наводят грусть желтые дожди,
Жди, когда снега метут, жди, когда жара,
Жди, когда других не ждут, позабыв вчера.
Не понять не ждавшим им, как среди огня
Ожиданием своим ты спасла меня!..

Константин Симонов

Эти строки как нельзя лучше отражают тяжесть ожидания, которое нависло над семьей Стефановских, когда единственный сын и любимый муж ушел на войну. Лишь одно письмо в начале войны отправил он домой, а потом — неизвестность.

— Родился и вырос я в Холявках Нежинского района, — начал свой рассказ Петр Кузьмич Стефановский, которому 19 декабря этого года исполнится 95. — Это уже в 2001 году меня забрала дочь Мария с внуками в Вертиевку. А до 1999 года была жива моя хозяйка — Анна Андреевна, — заметно, что упоминание о жене до сих пор греет сердце дедушки. — Гак мы с ней в Холявках всю жизнь и прожили. Я всякого насмотрелся: и голодомор помню, и войну, и послевоенные годы восстановления. Было в нашем селе такое, что в одной семье от голода все поумирали, никого не осталось. А нас Бог миловал, в тот год уродил у нас картофель, и зерна немного было, поэтому мы не голодали, как другие. Мать в ступе зерна натолчет, картошки туда натрет, и такие вкуснющие пампушки получались. А отца еще в 1930 году в колхоз забрали. «Либо вступай в колхоз, либо выметайся из дома1.» — вот такое было условие. Поэтому отец согласился работать. Через семь лет меня забрали в армию. Служил я три года. Вернулся на Новый, 1940, год. А уже в мае того года я женился.

— Расскажите, как Вы познакомились с женой?
— После армии меня пригласил к себе в гости товарищ из Великой Кошелевки — это неподалеку от Холявок, его звали Федор. Я пришел, а хозяин вышел на минутку из дому. И именно в этот момент вошла подруга жены Федора — Анна Попович. Спутав меня с Федором, она поздоровалась и спросила, как мое здоровье. «Хорошо», — ответил я. Девушка поняла, что я не Федор, и смутилась. Я же, напротив, разглядел, что Анна симпатичная, приятная, и начал знакомиться с ней. С того времени я приходил в кошелевский клуб, чтобы увидеться с ней. Через несколько месяцев мы поженились. Анне было 18, а мне 24. К сожалению, наслаждаться семейным уютом пришлось недолго, потому что через три месяца меня забрали на военную переподготовку в Ахтырку. А когда вернулся, на следующий день началась война. И 23 июня 1941 года пошел я воевать. Нас, пехоту, в Чернигове сажали на поезда и отправляли на Беларусь. Под Гомелем наш эшелон разбомбили. Те, кто остался в живых, починили поезда и продолжили путь в Могилев. А там нас немцы окружили со всех сторон, многие наши воины полегли там, многие попали в плен. Среди таких был и я. Не успел повоевать, как очутился в тюрьме. С полгода держали в Вай-дене, а потом до 1944-го был в концлагере. — Петр Кузьмич явно неохотно вспоминает о тех годах. Да и кому захочется хвастаться не медалями и орденами, а пребыванием в концлагере? — Освобождать пришли не советские войска, а американцы. Хорошо было служить в их армии: и кормили досыта (даже шоколад у них был), и одевали, и работу выполнял я легкую — протирал снаряды. С американскими войсками мы находились в Саксонии, в городе Гемер. По окончании войны передали меня нашим в Ковель. Только домой я тогда не попал, потому что все военнопленные должны были хотя бы год отработать на восстановлении Сталинграда. Уже оттуда я написал второе свое письмо жене. А она, бедная, ждала меня всю войну, живя с моими родителями и достоверно не зная, хожу я еще по этой земле или погиб где-то под снарядами. В 1943 году умерла моя мать, но не из-за войны, а от старости. Анну тогда ее родители хотели забрать назад в Кошелевку, но она не согласилась. Решила ждать меня здесь, в Холявках, вместе с моим отцом. И таки дождалась! Опять же под Новый год, но уже 1947-й, я наконец-то вернулся домой. Да еще и денег с собой много привез — на строительстве заработал.

— А сколько это «много» было в те времена?
Но мой вопрос остался без ответа. По-видимому, не захотел Петр Кузьмич признаваться. Но, как я поняла из последующего нашего разговора, главное богатство, которое появилось у него, — это знания. На восстановлении Сталинграда мужчина работал штукатуром. В одной бригаде с ним был некий Володя Котляров из Крыма. Он умел с камнем и кирпичом любые работы выполнять и научил этой науке Петра. Когда тот вернулся домой, эти умения пригодились. Ведь после войны люди начали понемногу отстраивать свои дома, погреба, но специалистов осталось немного, поэтому молодой каменщик был востребован в своем районе. Конечно, жена была довольна. И люди их уважали, и денег семье всегда хватало. Петр Кузьмич работал в колхозе, а, так сказать, во вторую смену — на строительстве у людей.

Заработанные деньги муж отдавал Анне Андреевне, но небольшую часть всегда оставлял себе. Бывало, зайдут в магазин Стефановские, не хватает денег у жены на какую-то вещь, так она к мужу: «У тебя деньги есть? — Есть. — Так одолжи мне». Вот такие были финансовые отношения в семье. В целом же жили Анна с Петром счастливо, у них родились две дочери — Маша и Оля. Для Маши, которая вышла замуж в Вертиевку, и построил Петр Кузьмич этот дом, в нем и сам теперь доживает свой век со своей дочерью и ее семьей. Две дочки подарили на радость деду четырех внуков, а те — еще и двух правнуков.

Этот человек, который уже ходит с двумя палочками, не просидел без работы ни минутки, и на работе, и у людей, и дома успевал. Десять лет назад, в свои 85, он мог выкосить за день гектар сена! И только когда ему перевалило за 90, здоровье не позволило уже столько работать. Отец Петра Кузьмича дожил до 96 лет, так, может, сын еще пригласит нас на 100-летний юбилей?



Анна Самойленко, еженедельник «ГАРТ» №51 (2491)

Хочете отримувати головне в месенджер? Підписуйтеся на наш Telegram.