Алиса забыла про сына и вот-вот потеряет квартиру в Чернигове

Добавить новость

Четверг, 9 Января 2014 12:46  |  Просмотров: 5812

27-летняя Алиса Aртеменко из Чернигова довела до белого каления соседей по подъезду. Пьет, водит компании, в квартире чуть не взорвался газ — конфорку открыли, да не зажгли. «Лучше бы она умерла», — вспоминают слова ее покойной бабушки.


Ее жалели...

А в мае 2008 года Алису жалели. Даже деньги собирали, когда ее жестоко избил муж Владимир Коробка. В селе Ивановка, где они тогда жили. Вырвал волосы на затылке, тянул за ногу по ступеням со второго этажа. Побитую выбросил в сарай. Там она и лежала больше суток, пока стоны не услышал прохожий.

Алису Артеменко привезли в областную больницу как неизвестную. Удалили гематому на голове. 18 дней она была в коме на аппарате искусственного дыхания. Врачи думали, что не выживет, хотели отключить аппарат. Но санитарка увидела, как Алиса пошевелила пальцем. Через несколько дней она очнулась. Долго не могла ходить, сидеть, правый бок тела парализовало, нарушилась психика. Сына не узнавала — думала, что к ней в палату пришел Дед Мороз. 31 июля 2008-го Алисе дали первую группу инвалидности. Сейчас у нее вторая.

Алиса простила мужа, ему дали три года условно, и они по-прежнему жили в Ивановке — Алиса, Владимир и их сын Владислав. В январе 2010 года 5-летний малыш показывал мне тетрадку со своими рисунками и надпись неуверенным детским почерком: «Смерть. Мама. Папа». «Выпиваю только по праздникам. Не так, как раньше было: утром проснулась и не нужно ни воды, ни еды, только б сто грамм достать. Сын не нужен был. Не интересовало — сыт ли он, одет. Теперь я понимаю, что такое для меня ребенок. Для меня теперь главное — Владик», — клялась тогда Алиса.

«Дети боятся идти по лестнице»

В субботу вечером, 28 декабря, из подъезда пятиэтажки по улице Белова, где живет Алиса, выходят сразу пять ментов.

— Участковый и вообще весь состав опорного пункта, — представляются.

— От Алисы?

— Да. Раз в неделю, а бывает, и чаще, заходим.

Подробности не сообщают, но в этом нет необходимости. Их живописуют соседи.

Наталья Ющенко, 39 лет:

— Это хана. Квартира Алисы — притон. Нет покоя ни днем, ни ночью. Слышно, как там, в квартире, бьются, ругаются, матерятся, стонут. Падает мебель, песни за полночь поют. Они на четвертом этаже, мы на третьем. Шум такой, что все слышно. Ребенок не мог уснуть из-за них. Пришлось переносить детскую в другую комнату, подальше от общей стенки. Своего сына Владика она в интернат сдала.

Нина Семак, 63 года:

— Она вернулась сюда, в бабушкину квартиру, из Ивановки где-то год назад. Как только закончился у Коробки условный срок, так ее и выдворили. Где Владик, толком и не знает. Говорит, в Муравейках. Ивановны рассказывают, что пила, гуляла, мужиков в дом водила. Вернулась, и туг такое началось. То найдут ее в подвале голую, в чем мать родила. То без трусов на площадке валяется. Имеют ее, кому не лень.


В квартире у Алисы постоянно компания. Ходит Курочка, говорит, что бывший афганец. Страшный такой, бьет и Алису, и ее брата Женю. Чуть не поселился здесь, командует, как у себя дома. Квартира двухкомнатная. Пьют, а кому за столом места нет, стоя пьют. В комнате две кровати с гадкой постелью, простыни цветом, как асфальт. Кому надо сексом заняться, идут туда. Бывает, и ночевать остаются. А кому места на кровати не хватает, там два коврика лежит. На них спят.

— За столом зеки расписанные, — добавляет Наташа. — Сплошь в татуировках.

— Однажды утром пришел мужчина, прилично одетый. Говорит, жену забрать. Он в командировку уехал, а жена ребенка на мать бросила и сюда. Трое суток дома нет. Выбил двери в квартиру Алисы да и забрал жену из тех серых простыней. Представьте, какой грохот стоял, — говорит Нина Семеновна.

— Да те двери постоянно выбивают.

— Соседку затопили, Светлану Рогальскую. Газ чуть не взорвался. Они плиту сдвинули, шланг придавили. Газ включила — конфорка не зажигается. Пришлось горгаз вызывать, — перечисляет злоключения Наталья. — Но самое страшное, что дети боятся ходить по лестнице, в подъезде, боятся спуститься вниз. Из-за этих, которые то идут к Алисе, то уходят.

— Меня Курочка схватил за горло, душил. Кричал: «Закрой рот, убью!», — говорит 62-летняя Валентина Морозова. — Я им замечание сделала. В милицию обращалась. Еще мы заявление участковому написали, девять подписей. Нет больше сил терпеть.

***

Преувеличений тут нет. Бывшие зэки, курочки и т. д. запугали весь подъезд. Уж если опорный полным составом ходит, что говорить о женщинах и детях. Почему власть, милиция до сих пор не защитила граждан?

Долги — до семи тысяч гривен

- Я человек верующий. Зла Алисе не желаю, — говорит Валентина Морозова. — Но что-то нужно делать. Бабушка и дедушка были порядочные. А мать Алисы пила, и отец тоже. Мать Аллу убили по пьянке. Отец от водки умер. Не хочется, чтобы и Алису постигла такая судьба. Но к этому все идет. Кроме того, растут долги за квартиру: за газ, свет, воду. Уже тысяч семь гривен должны. Как такое может быть, что за газ не платят, а его не отключают? Почему не взыскивают долги? Я говорила Алисе, ее брату Жене, что же вы делаете? Потеряют ведь жилье. Кому-то готовят эту квартиру, за бесценок отдадут.


— Они нас достали. Горячая точка. Пусть меня Бог простит, но лучше б ее прибили, — говорит в сердцах Нина Семеновна.

«Он в Муравейках. Забыла, где»

Иду в квартиру к Алисе. Благо, милиция повыгоняла всех посетителей притона. Но соседи тревожатся: «Мы постоим в дверях, посмотрим, чтоб никто вас не обидел. Вдруг там Курочка».

Но в квартире только Алиса, ее брат Женя и новый муж Сергей Романек.

— Я очень счастлива, — говорит Алиса. — Сергей на десять лет старше, но он хороший. Из Ивановки я ушла. Устала я, поймите, не хватило терпения. Владимир работает поваром в кафе «Сказка» в Чернигове. В четыре утра нужно встать, чтоб собрать его на работу. Форма поварская если не высохла, я виновата, гладить, нужно, тормозок собрать. Потом ребенка нужно в школу собрать, еду дать с собой, перевести в школу через дорогу. Я спала очень мало. На одном кофе сидела.

— Где сын?

— В Муравейках.

— Точно? Может, в Прилуках?

— Кажется, в Комаровке, есть такое? (Владик действительно в интернате в селе Комаровка Борзнянского района, о нем хорошо отзываются, но признают — мальчик натерпелся в детстве). Я точно не знаю, — говорит мать. — Мобильного номера сына у меня нет. Не звонила и не ездила.

— Зачем притон в квартире?

— Да мне он не нужен. Я собаку вызывала с милицией. «Скорую», у Сережи приступы эпилепсии бывают. Курочка двери выбивал, что я могу сделать? Вот, замки поменяла.

— Ваш сын прописан в этой квартире. Ему хоть будет куда вернуться после интерната?

— К папе поедет.

Тут зашел брат Алисы Женя. Видно, он тоже не равнодушен к выпивке. Не кричал, не матерился. Сказал безучастно:

— После Нового года мы квартиру будем продавать. В селе Вересочь (Куликовский район) можно хороший дом с газом купить за 10 тысяч долларов. Электричка ходит, от города близко.

— Так, может, сначала найти дом, а потом квартиру продавать?

— Обмен? Нет, мы возьмем деньги.

— Алиса, вы понимаете, что можете остаться без жилья? Без крыши над головой? Зимой на улице холодно. Вы согласны продать квартиру?

— Согласна. У вас есть десять гривен? Дайте.

Я ушла. Десять гривен не дала.

Новая мама Владика еще учится в школе

Владик сейчас в Ивановке. Бабушка Анна Федотовна забрала его из интерната на зимние каникулы. И на лето забирала. Мальчику девять лет. Светлые волосики, голубые глаза, розовые щеки.

Владик рассказывает:

— Меня Алиса в интернат сдала. Она пила, дурачков приводила. Они меня обижали. Из хаты выгоняли. Летом видел ее в горсаду в Чернигове. Шла в белых штанах, между ногами желтые пятна до самого низу. Подошла к нам и попросила у папы 25 гривен. Папа дал ей деньги. Говорила, приедет в Ивановку. Но так и не приехала. Папа выгнал Алису после того, как она две недели дома не ночевала.

Я и в Чернигове в школу ходил, один день, — вспоминает мальчик.

— Алиса отвела меня, а забрать забыла. Нашла меня милиция. Отвели к маминому другу Валере. Он был пьяный. Оставили меня там ночевать. Алиса поехала в Ивановку, там была.

— Когда я вижу Алису, она всегда пьяная, нормально не поговорить, — сказал в телефонном разговоре Владимир Коробка.

— Квартиру они продать не могут, там Владика часть, ребенок там прописан. Я думаю со временем забрать сына из интерната.

Владимир был на работе. С Владиком сидела 17-летняя Наталия Горбатюк, соседка. Почему-то вспомнилось, что и с Алисой Владимир начал встречаться, когда той было 16 лет, Владик называет Наташу мамой.

— Я еще хожу в школу, — говорит девушка. — В десятый класс. Вова тихий, хороший. Не обижает ни меня, ни сына. Работает. Утром рано встает, сам собирается, тихо уходит. Первая маршрутка на Чернигов в 6.30. Но он может и позже уехать, не всегда на работу нужно рано. Что там Алиса делала в 4 утра, не знаю. Когда окончу школу, можно будет забрать Владика.

***

Дрогнет ли рука у черных риелторов? Подпишет ли черный нотариус договор о купле-продаже квартиры? Закроет ли глаза служба по делам детей? Увы, в Чернигове такое уже бывало — и продают, и подписывают, и закрывают. С.другой стороны, в подъезде наконец-то наступит тишина и покой.

Валентина Остерская, еженедельник "Весть" №2 (574) от 9 января 2014

Хочете отримувати головне в месенджер? Підписуйтеся на наш Telegram.

Добавить в: