«Зеленку забрали у медиков и облили Сделали «зеленого человечка*»

Добавить новость

Четверг, 25 Февраля 2016 13:38  |  Просмотров: 1016 | Обновлено 2 Апреля 2019 13:41

Художник Владимир Синица рассказал о жизни в АТО и о помощи отца Георгии Щербатшка, настоятеля Спасо-Преображенского собора (Московский патриархат).

Именно у отца Георгия был конфликт с Юнисом Аскеровым из черниговской самообороны.



52-летний черниговец Владимир Синица расписывает храмы. В зоне АТО прослужил 13 месяцев. Вернулся первого октября прошлого года. До этого был на Майдане. Его иконы в Троицком и Спасо-Преображенском соборах Чернигова (внутренняя сторона иконостаса в Троице, иконы «Явление Святой Троицы преподобному Александру Свирскому»). Есть работы в Седневе, Надиновке, Боромыках. В частных коллекциях за границей. И даже в церкви на знаменитом русском кладбище под Парижем — Сент-Женевьев-де-Буа, где покоятся все самые известные эмигранты из Советской России.

«Через год вернулся, купил квартиру в центре»

— После распада Советского Союза работы не стало. Знакомые уехали на заработки в Италию и меня с собой позвали, — рассказывает Владимир Петрович. — Мы вывозили мусор со строек, собирали кабачки цуккини на полях, работали на мини-пекарнях. Неподалеку открывалась пиццерия,хозяин заказал мне расписать ее. Изобразить ночной Нью-Йорк. Это было в городе Латина. Когда сделал, друзья хозяина восхищались: «Браво», «Белиссимо». Стали советовать меня своим знакомым. Я расписывал квартиры, дома, заведения. Домой тянуло, ведь, когда я уезжал, дочке был годик. Сейчас Анастасия уже взрослая, окончила университет имени Драгоманова в Киеве, выучилась на психолога.

Через год вернулся, купил квартиру в центре Чернигова, обустраивался. Закрутилось, завертелось, упустил свое время и не уехал снова в Италию. В Чернигове устроился на хлебозавод экспедитором. А потом познакомился с отцом Евгением из Седнева. Он спросил, не могу ли я храм расписать? А почему бы и нет?

Перед тем как приступать к написанию, просил благословения у владыки Амвросия. Перед работой читаю «Отче наш», это единственная молитва, которую знаю.

На передовой

— Владимир Петрович, как вы попали в зону ATО?

— Я знаю, видел, что такое Европа. Когда начался Майдан, ездил туда, отстаивать европейское будущее. Был в черниговской палатке. Однажды приехал, когда было уже горячо. Мы стояли возле стадиона на Грушевского. Потом разносили с двумя ребятами из Западной Украины коктейли Молотова. В день расстрела на Майдане мы с черниговскими ребятами ехали в Киев. У нас было зарегистрированное охотничье ружье. Но в Коптях нас не пустили, развернули.

Тогда дороги на Киев были перекрыты милицией.

— Жена не ругала?

— Моя Лариса? Поддержала. Когда началась первая волна мобилизации, я пошел в военкомат, просил: «Возьмите». «Нет. Вы уже старый. Мы берем до 40 лет». Но я не мог жить спокойно, когда гибли молодые парни, некоторым добровольцам было всего лишь по 20 лет. И я решил, пускай молодые живут. Дописал икону Троицы для храма в Боромыках — и снова в военкомат. Попал в третью волну, тогда уже брали всех. Прошел комиссию. Жене позвонил перед отправкой. Когда стояли возле автобуса. Она была в шоке.

Сначала нас повезли в воинскую часть в Бердичев, 26-ю артбригаду, потом на ровенский полигон. Приодели, во что нашлось, и начали тренировать с орудиями. Лишь там многие поняли, что такое суровые армейские будни. Некачественная форма расползалась. Банку тушенки делили на четверых. I/I то, есть ее можно было только холодной. Когда разогревали, оказывалось больше чем полбанки воды и что-то там плавало. Мучились изжогой от такой пищи. Позвонил знакомым батюшкам в Чернигов, попросил о помощи. Один из них ответил: «Мы молимся за вас».

А потом мне позвонил настоятель Спасо-Преображен-ского собора, отец Георгий (в миру Георгий Щербатюк, о конфликте батюшки с Юнисом Аскеровым см. «Весть» от 4 февраля). Храм принадлежит Украинской православной церкви Московского патриархата. Я расписывал крестилку собора, писал для храма иконы.

— Как ты там? — спросил батюшка.

— Тяжело с питанием, — говорю.

— Так, я понял, адрес давай. Через 2-3 дня приехал водитель. Посылку от Георгия еле вчетвером донесли, в ней 110 килограмм было. Мы открыли, а там тушенка хорошая, кофе, сигареты, консервы, шоколад, печенье коробками. Мы взрослые мужики, а радовались этой посылке, как дети. Вторая посылка была на 40 килограммов. Мы поделились с другими палатками. Звоню батюшке: «Спасибо». «Так, Володя, спокойно,закончится, звони».

А потом нас отправили на передовую. Там я пробыл 254 дня. Я перезвонил отцу Георгию: «Батюшка, нас отправляют на передовую, пришлите иконок десять и крестиков». Нас в палатке было десять человек. Он прислал 20. Я раздал их ребятам, с которыми был в палатке и дружил. Только Коля Пономаренко из Корюковки сказал, что у него свой крестик есть. Кстати, из тех, кто надел эти крестики и взял иконки, все уцелели. Хотя мы прошли ад. А Колю разорвало на куски.

31 января сослуживцы из Киева и я ездили к нему на могилу. Мужики спрашивали: «Как там батюшка, который на полигоне нас посылками спасал?» Передавали ему привет. (Почему Николая не спас крестик из дома, который и считается самым сильным? Кто ж знает, может, судьба такая, ничего бы не спасло. Владимир Синица рассказывал так. — Авт.).

— Отец Георгий воспевает многие лета патриарху Кириллу (Московскому патриарху). А ведь Кирилл поддерживает Путина, а Путин — войну в Украине.

— Каждая церковь молится за своего патриарха. Для меня главное добрые дела, которые батюшка делал для меня и моих побратимов, украинской армии. А слова, которые произносит... Я туда не лезу. Пишу для людей, пусть приходят и смотрят.

Я служил в 43-й артиллерийской бригаде, работали с «Пионами» (это большие орудия). Боевое крещение было в январе 2015 года под Донецким аэропортом. Работали по аэропорту, Пескам, Спартаку. Прикрывали наших огнем артиллерии.

Бывало такое, что по нескольку дней сидели без воды и без еды. До нас ни волонтеры не доезжали, ни снабжение, это же передовая. Ночью выходили, собирали снег, потом топили. Главное было желтого снега не набрать (ведь нужду справляли рядом). Передвигались очень осторожно, чтобы не попасть под прицел снайпера.

После Донецкого аэропорта нас перебросили под Дебальцево.

«Таких в яму»

— Мы спали прямо на земле. Набрасывали ветки, на них матрасы, обставляли эти места ящиками. И здесь на помощь пришел отец Георгий. Раз шесть присылал посылки. Их поднимать можно было лишь втроем. Бывало, мужики тащат и кричат: «Петрович, это от батюшки», — продолжает Владимир Синица.

— Были у вас аватары**?

— Еще на полигоне были. Их в яму сажали. Они ходили: «Я да я». Героев из себя строили. А когда один раз под обстрел «Градами» попали, от стресса некоторые перестали пить вообще. Ведь когда друг лежит с оторванной головой или кишки собираешь в кулечек, совсем по-другому мыслить начинаешь.

Нам повезло, что командиром дивизиона был Юрий Юла из Козелецкого района. Хоть молодой еще, тридцать с чем-то лет, но не пьющий, его даже замполиты боялись. У нас единицы были аватаров, а вот пятая и шестая волна — это ужас. Иногда казалось, кого поймали, того и взяли. (Без обид, Владимир Синица говорит сейчас об аватарах, которые всех достали. — Авт.). Нет, чем такие бойцы, лучше контрактная армия.

— Сепаратистов ловили?

— Было. Одного поймали, при нем нашли золото, зубные коронки, не признавался, где взял. Сказал, в карты выиграл. Ребята из него делали «зеленого человечка», зеленку забрали у медиков и облили его.

Владимир показывает на мобильном фотографию «зеленого человечка». Вот так ребята поступали с простыми сепарами. А на той стороне наших жестоко пытали и даже кастрировали. Об этом сказано в недавно опубликованном отчете правозащитников под названием «Ті, що пережили пекло: свідчення.жертв про місця незаконних ув’язнень на Донбасі».

* * *

*Зеленые человечки, или вежливые люди, — название для военных Российской Федерации, которые скрывали свое присутствие в Крыму, на Донбассе

** Аватары — «синие», алкаши.

Валентина Остерская, «Весть» №8 (685) от 25 февраля 2016

Хочете отримувати головне в месенджер? Підписуйтеся на наш Telegram.

Добавить в: