курган великого печенега

Почернело небо над великой степью. Скрыло небесное воинство от глаз ясное солнце. Плачет-рыдает великая степь, не мешай, солнце!
Поникли луга, согнулись травы, что выросли выше всадника. Полегли сочные пастбища, спрятались птицы и звери, малые и большие. Плачет-рыдает великая степь, не мешайте, звери, исчезните, птицы!

Пересохли речушки, что весело журчали под конскими копытами, что щедро поили великих и малых рогатых, которые после травяного пира тянутся к воде на закате. Но не видно их рогов, не слышно их мыканья, блеянья, фырканья и хлестких щелчков хвостом. И не являйтесь, степное скотство травное, ни шороха, ни звука! Рыдает-плачет великая степь, скройтесь!

Скройтесь, соколы! Скройтесь, орлы! Прочь, волчьи стаи! Пускай все живое исчезнет, когда великая степь плачет-рыдает, прощается с самым большим печенегом, отцом и защитником всего бессчетного печенежьего роду-племени!
Это он, великий печенег, любил степь, как родную мать и жену, знал, словно пастбище своего детства, уважал, будто предков и управлял жизнью в степи так, словно степь была его тарелкой!

А теперь его нет. Пришло время – и не в бою, не на охоте, не посреди пылающих остовов домов захваченного города, не в драке доброй с кулачными богатырями-батырами…

Умер великий печенег во сне.

И никто на свете не знает, почему.

Но весь мир узнает, весь мир услышит! Завтра, перед тем, как отправится великий печенег в вечное путешествие к богам, шаманы станут в ряд перед всем миром – и прозвучит обвинение убийце в лицо!

Услышь, мир степи, лесов и рек! Созывает вас печенежище, во все земли полетели, поскакали послы. Сбирайтесь, князья, правители, жрецы, старые, дождевики, травники, лесовики, пустынники!

Придите, не медлите, надлежит вам проститься с мертвым великим отцом печенегов, прежде чем поднимется над ним превеликий курган.
И кому-то из вас предстоит отправиться с ним, вечно страдать убийце от рук его жертвы!

Этот курган, насыпанный руками холм высотою до неба, скроет в себе все, что составляло жизнь великого печенега, было его жизнью, помогало его жизни цвести и радовать мать, великую степь.

Закатывается солнце над степью – в огненное море ныряет, шириною на полнеба, алое, алое, алое, алое, словно чермь.
Темнеет травное море, индевеет от седой росы, укрывается в туманах, чтобы остудилось и увлажнилось пересохшее от соли слез лицо великой степи, чтобы промыло ее запухшие глаза, что превратились в крошечные щелки. Темнеет небо, угасает, только на западе оплывает слюдяная кисельная пленка сиреневого цвета.

Но тает и она, исчезая, когда приходит ночь, укутывая все живое и мертвое в мрак и темень, в тишину и недвижность.
Горят во тьме костры, окружая помост с телом великого печенега. Высится помост, угрюмый, черный, недвижный и безмолвный. Спит великий печенег, спит мертвым сном, окутанный дымами.

Тяжел дух собранных шаманами степных трав, ядовитый дым заставляет кашлять до рвоты. Охапки травы сушеной душат костры, сникает пламя и замирает, ибо трава эта не простая, она останавливает движение жизни во всем живом. Ведь невозможно допустить, чтобы рядом с мертвым властителем трепетала и пульсировала живая жизнь! Все живое должно пережить ужас смерти вместе с уходом великого печенега.

Три дня и три ночи шаманы сидят у костров, швыряют в жадный огонь связки сухих трав своими покрученными коричневыми пальцами. Три дня и три ночи шаманы проводят без сна, шипят и шепчут, плетут словесные обереги, просят и молят предков и богов принять великого печенега в сонм. Три дня и три ночи есть у шаманов, чтобы получить от богов и предков подтверждение их милости. Роду надобно воодушевление перед лицом смерти правителя. Ибо род должен идти вперед и нести с собой лучшее из того, что случилось прежде.

Три дня и три ночи выведывают шаманы имя убийцы у мертвого владыки. Молчит великий печенег, его горло, его язык больше не подходят для простой речи. Ему теперь пристойно говорить на языке богов. Бьются шаманы, не должен скрыться от них убийца, новый день откроет его лицо!
Новый день принесет избавление от трудов. Новый день увидит церемонию прощания.

Во время церемонии, перед закатом наступающего дня, шаманы перейдут в небесный род вместе с великим печенегом и его убийцей.
Огни костров скрыли темное лицо матери-степи в ночь накануне дня церемонии. Прибыли званые чужаки. Прибыли соседи. Прибыли союзники. Прибыли враги. Завтра, когда солнце будет в зените, завтра, при свете дня, на виду у рода, чужаки войдут в стан, чтобы преклонить колена перед величием мертвого властителя. Завтра они должны будут отдать дань, которая по праву принадлежит ему, многие годы решавшему, кому жить в степи, а кому умереть.

Но берегитесь, чужаки! Не смейте шататься в темноте вокруг стана, сядьте смирно у костров и ждите рассвета. Нарушитель этого нерушимого закона будет безжалостно убит, а тело его отдадут птицам.

Каждый печенег в раннем детстве, сидя у костра, слышал от стариков правдивую повесть о страшной сече в безлунную ночь. Сталось это в давние времена, когда печенеги прощались с матерью прадеда великого печенега. Сражаться пришлось всему роду, от мала до велика, ведь нарушителем оказался большой отряд половцев. Половецкая дружина отказалась остановиться, повернуть, убрать оружие – и тем определила свою судьбу. Тяжкая битва разразилась тогда в полном мраке новолуния. Род сохранил лицо перед предками, защитил свою честь. И невозможно описать тот ужасный пир, который устроили птицы.
И долго, долго считали своих убитых печенеги, много дней отправляли и отправляли шаманы, новые шаманы, молодые, которые путались в словах и спотыкались от волнения и неумелости, все отправляли караваны погибших в страну предков.

Разве не поэтому так вскинулось великое печенежище и сейчас, когда раздались крики стражи, когда щелкнула первая тетива и раздался первый глухой удар – железо вошло в мясо!

Памятная ужасная ночь повторялась! Неведомый отряд пытался прорваться к погребальному стану великого печенега. И неизвестным бойцам это почти удалось! Уже рычали их кони над средним в ряду шатром, когда в бой включились бойцы из тысячи младшего племянника с дальнего восточного предела. Печенеги отчаянно врубились в чернильно-неразличимый строй чужаков, раздались удары от падения на землю мертвых тел. Бой был решен. Печенеги снова одержали верх, как всегда, когда речь шла об интересах их мертвых сородичей и предков. Нападавший отряд растаял во тьме. Когда рассвело, стража с удивлением увидела, что вместо мертвых тел на траве остались лишь ржавые пятна крови.

О, этот рассвет, это начало последнего дня, это начало новой эпохи в жизни печенежища...

Бледное светило дает свет этому великому дню. Тишина стоит над станом печенег. Молчит великая степь, хранит молчание ветер.

Шатры стана перестроены против обыкновения ставить стан кругом, с шатром великого печенега в центре. Они стоят в два ряда образуя улицу, внутри которой сложены огромные костры, лоснящиеся от жира, готовые загореться. Перед входом в эту улицу, там, куда должны будут прибывать все гости, расположен ряд долбленных корыт, полных воды. В конце прохода, за кострами – большой помост, на котором возлежит великий печенег.

Солнце входило уже в зенит, когда задымились костры, давая сигнал гостям. Цепочки конных и пеших потянулись к началу прохода между шатров.

Гости спешивались, их животных, коней, верблюдов, иногда волов, запряженных в повозки, отводили на пастбище, огороженное неподалеку. Прибывшие чужаки проходили к корытам, их усаживали на высокие верблюжьи седла, женщины и дети снимали с них обувь, обмывали им ноги и обтирали холстом. Гости, оставшиеся босиком, направлялись к помосту. Шли по мягким войлочным подстилкам, овечьим шкурам. Все пространство было затянуто удушливым дымом. Печенеги следили, чтобы каждый гость хоть раз вдохнул ядовитый дым. Кашель душил чужаков, но положено было его сдерживать.

Возле помоста гости останавливались. Теперь нужно было молиться своим богам, так, как требовала вера каждого из чужаков. Здесь нашлись даже небольшие алтари и костры для приношения жертв. Это требовало немалого времени. Но время у великого печенега было теперь в избытке, ибо он прошел свой суетный земной путь, убил всех животных для пищи и ради спасения жизни, своей и единородцев, победил всех врагов, которых ему суждено было победить, да и список его неудач, если таковые случались в жизни великого человека, тоже был закрыт. Властитель с каждой минутой становился все ближе к богам и предкам.

Те чужаки, что уже закончили свои обряды, допускались к помосту, к той его части, где имелась небольшая площадка для подарков великому печенегу. Никому из гостей не хотелось, чтобы мертвый властитель разгневался на кого-нибудь из пришедших, ведь новый масштаб существования великого печенега неизбежно менял избирательность его мести. Теперь за проступок одного человека он мог начать мстить всему племени. Все гости постарались задобрить мертвого правителя печенег.

Подарки особым разнообразием не отличались. В основном чужаки привезли роскошное оружие: мечи разнообразных форм, боевые палицы, щиты, луки со стрелами, дивно оперенными, шеломы, изукрашенные насечками, ножи в турьих рогах, покрытые вязью надписей, обращений к божествам с мольбой о пощаде и помощи в бою, в обороне своего жилища – и захвате вражеского. Кое-кто, например, чермниги, привезли украшения, золотые и серебряные, с добытым в водах их реки жемчугом, тонко сработанные, красивые и прекрасные.

Сами чермниги, бледные, помятые, потерянно глядящие, произвели на печенег тягостное впечатление. Никто из печенежища и без того не сомневался в принадлежности ночного отряда. И не нашелся бы ни один воин, ни одна мать, ни один отец в стане, кто стал бы хоть в чем-нибудь укорять этих воинов за их отчаянную ночную попытку. Никто не хотел, но все должны были присутствовать при сцене последнего прощания с мертвым владыкой, когда за ним в дольнее странствие должны были быть отправлены его слуги, жены, наложницы и невесты.

Покойный был великим правителем, и его сваты неустанно рыскали по великой степи, во всех прилегающих княжествах в поисках девушек, достойных понести от их повелителя. Порядок был заведен раз и на века. Сваты любыми путями добывали намеченную девушку: договаривались, выкупали, похищали. Ее доставляли в стан повелителя. Девушка должна была понравиться маме правителя. Затем назначали день свадебного торжества. После свадьбы новая жена была неразлучна с властителем в течение сорока дней. Затем, если она беременела, то присоединялась к нескольким сотням других жен, образовавших со временем целый стан, другой стан, бабий стан, со своими порядками, законами, предводительницами и изгоями.

Даже мама властителя избегала лишних визитов в этот стан.

И вот, два месяца тому, сваты притащили деву из Чермниги. Ее они не похищали. Князь, ее отец, поддался на уговоры сватов, рассчитывая обменять дочь на дружбу с могучим правителем. С девой не заладилось у мамы великого печенега, у него самого. Нет, она понравилась властителю, она была красива красотою северных полесских болотных колдуний: льняные косы, синие очи. Была она статной и стать ее обещала особенно красивых детей, могучих сынов, красивых дочерей, которые родили бы могучих внуков. Но дева сопротивлялась власти и мужской силе великого печенега. Она вопила, лягалась, рвала зубами плоть всякого, кто неосторожно периближался к ней, постоянно выискивала какие-то щепки, камни, черепки – и с помощью этих нехитрых орудий изуродовала довольно много печенег.

Великий владыка выяснил, что она была влюблена и обручена со своим возлюбленным. Когда ее отец, князь Чермниги, велел ей забыть жениха и отдаться на милость великого печенега, она ослушалась отца, прокляла его, и родную землю обрекла на бесконечные страдания ее сыновей. Она и правителя прокляла, хотя он был к ней добр, обращался мягко и почти не сек своей воловьей плетью. Когда чермнига узнала, что великий печенег мертв, она открыто радовалась, за что мама повелителя приказала ее наказать. Но хуже наказания для молодицы стало известие о ее судьбе, полученное от мамы великого печенега, которая не смогла отказать себе в этом удовольствии – видеть, как непокорная девица помертвела лицом, перстала дышать и упала без движения.

И вот теперь, в этот день, потерявшая все признаки красоты, опухшая от воплей и стенаний молодица должна была последовать за своим великим супругом.
О небеса! О предки! О боги! Вы живете там, наверху, вы знаете, что было и что будет, все вам открыто и все вам подвластно. Смилуйтесь над нами, ведь мы – ваши дети, мы надеемся так прожить свою жизнь, чтобы снова встретиться с вами, после долгой разлуки, пережить которую разве сможем без вашей помощи? Что мы можем без вас, возясь в наших мелочах и ничтожных хлопотах, совершая наши детские подвиги, о которых неможно упоминать перед вашим лицом. Наши дни протекают в бессмысленных раздорах, в погоне за призраками, в постыдных потаканиях нашим слабостям. Как жалко нам в мгновения откровений своей потраченной зря жизни! И только ваша помощь, ваша поддержка возвращает нам мужество идти вперед, совершать ошибки, раскаиваться, обретать крупицы мудрости – и брести на ваш свет, утопая в собственной ничтожности! Только с вами возможно спасение, только отсвет вашей мудрости делает наши дни теплее, справедливее, счастливее. Примите же одного из нас, самого большого печенега, самого достойного, того, который во все дни жизни ложился спать и просыпался с мыслью о нас, его детях, и с мольбой к вам о помощи. Примите его, чтобы дать нам надежду на то, что однажды для каждого из нас, ваших детей, придет время присоединиться к вам, прильнуть к вашим стопам, к вашим коленям. Живите вечно, мы тоскуем и жаждем воссоединения.

Улетела ввысь последняя молитва шаманов.

Последнее прощание с великим печенегом началось с того, что шаманы дружно указали на молодую чермнигу, как на убийцу. Затем они были умерщвлены. За ними последовали слуги, кони, верблюды правителя.

После этого бездетные жены покойного владыки, принаряженные, украшенные драгоценностями, одетые в атласные наряды, были надежно прикованы к помосту великого печенега. Их участь – последовать за супругом живыми.

Молодая дочь князя была прикована прямо к разлагающемуся телу своего покойного супруга. Ее не трогали. Отомстит ей сам владыка. В своем вечном посмертном путешествии он будет вечно мстить своей убийце, и никто не смеет лишить его этого права.

Небольшой отряд чермниг был в этот момент окружен многочисленной стражей. Начальник тысячи сдержанно предупредил чужаков, что они должны оставаться неподвижными и только смотреть, отдавать великому печенегу дань свидетельствования его славы. Угрюмые чермниги повиновались.

После этого начали насыпать курган. Руками рода и гостей были ободраны берега речушки, что протекала рядом со станом. Земля и камни, вынутые из берегов речушки, скрыли от глаз помост, дары, снаряжение, тела спутников и тело самого великого печенега. Огромный холм вырос посреди степи. Большая заводь образовалась в речушке. Скоро польют осенние дожди, помогут наполнить затоку водой, пройдет год, она зарастет осокой и станет убежищем для птиц, зверьков, змей, насекомых.

Заканчивали уже в оранжевом зареве заката. Великий печенег отправился в загробное путешествие. Судя по тому, что вопли и стенания его жен давно уже стихли, его караван ушел далеко.

Вспыхнули огромные костры, начался поминальный пир, и длился пир этот до рассвета, до момента, пока туман не укрыл от глаз пиршественное поле усеянное телами обессилевших гостей и печенег. Туман был густ, прохладен. Чермниги пробирались сквозь него, шли вброд. На лице молодого командира этого отряда была мрачная решимость. Еще с вечера выражение его лица вызвало на лице высохшего брата великого печенега, единственного человека в великой степи, знавшего истинную причину смерти властителя, довольную усмешку.

Перед тем, как перевалить через невысокую гряду, чермниги оглянулись. Поле, усеянное остатками пиршества и его участниками, костры, еще дымящие, шатры стана и сам стан – сгинули, все исчезло.
Только вершина высокого кургана высилась из моря тумана.
Прощай, великий печенег! Нами сделано все, что сделать было в наших силах. Нет больше нашей вины в том, что кто-то умер, а мы живем. Теперь мы понимаем, великий, что наша следующая встреча – лишь вопрос короткого времени...