"Я лежу в кровати и вспоминаю жизнь...". Чем живет 92-летний черниговец

В 1926 году родились такие легендарные личности, как королева Великобритании Елизавета II, писательница Харпер Ли, актриса Мэрилин Монро, футболист Альфредо Ди Стефано, государственный деятель Фидель Кастро. Тогда же родился и герой нашей статьи – Александр Антонович Рябчевский. Простой, обычный и совершенно не легендарный. Однако его судьба однозначно достойна внимания. А сам дедушка – уважения.

С каждым годом таких людей становится все меньше. Время беспощадно мчится вперед и никому не делает поблажек. Кажется, что будто вчера еще ты был молод и полон сил, а сегодня – смотришь на мир выцветшими от старости глазами и еле бредешь от дома до продуктового. Впрочем, за продуктами наш герой не ходит. Самое необходимое несколько раз в неделю приносит сотрудник Красного Креста.

Читатель может сейчас подумать, что Александр Антонович прикован к постели, лежачий пациент. Отнюдь. Дедушка каждый день, утром и в районе обеда, неспешно, но весьма уверенно выходит из дома для того, чтобы прогуляться по черниговскому Валу. Трижды обходит вокруг памятника Шевченко и возвращается в родную обитель на Сережникова. Своим традициям 92-летний пенсионер не изменяет. Первым сердобольным человеком, который обратил внимание на сей персонаж, стал черниговец Василий Горох. Вот что он написал на своей странице в соцсети Facebook:

«Этому Дедушке 92 года. Он одинок, как никто. Я встретил его на утренней прогулке. Смотрю, человек гуляет по Валу (гуляет – это громко сказано, он с трудом передвигается). Меня мыслью озарило: не дай бог такой старости. Думаю, дам деду на хлеб. Достал полтинник, положил на лавку и говорю: «Это вам моя помощь». А он ещё и плохо слышит. Как увидел деньги, в глазах столько было благодарности и добра. Я и дальше продолжил прогулку. Он обошел вокруг памятника Шевченко. Подходит и говорит: «Сынок, мне бы и десять гривен хватило бы. Спасибо тебе». И начинает рассказывать о себе… Что он ещё молодой, ему всего-то 92 года, только вот ноги болят. И пенсию получает большую: аж 1500 гривен. Живёт один – жена умерла три года назад. Прожили с ней 60 лет. Детей не было. И все эти слова с таким унынием, печалью, отчаянием произносились. У меня прям душа зарыдала. ХОЧУ попросить, может, кто увидит этого дедушку. Не пройдите мимо, ему много не надо... И вы Всё поймёте».



Корреспонденты газеты «Семь дней» решили «все понять», пообщавшись со стариком. Эдакое интервью на вольную тему, без заранее подготовленных вопросов и шаблонов. Как оказалось, не зря. Дедушке в самом деле есть что рассказать. Следует учесть, что Александр Антонович действительно плохо слышит и поэтому некоторые вопросы трактовал по-своему, отвечая не совсем прямо. Часто останавливался на полуслове и начинал рассказывать о чем-то другом. Рекомендуем и читать реплики неспешно, с паузами. И тогда вы Всё поймёте.

«Немец бомбит, а мы строим»

– Даже не знаю, с чего начать. Всю свою жизнь проработал слесарем. Участвовал в строительстве ж/д мостов по всему Советскому Союзу. В том числе и черниговский мост. Немец бомбил центральные дороги. А мы строили мосты. Мне на то время было лет 18. Мостами дело не ограничилось. Я и капроновый завод строил, и до самой пенсии на силикатном работал.

– А когда начали прогуливаться по Валу? Уже после выхода на пенсию?

– Та я уже лет 40 тут гуляю. У меня раньше собачки были маленькие, комнатные. Дворняги. Очень забавные… А потом Лариса, жена моя, заболела инсультом. 13 лет пролежала в постели. Три года назад отошла в иной мир. У меня тоже инсульт был. Но все вроде бы обошлось.

– Вместе с женой часто здесь прогуливались?

– Да, конечно. Утром я с собаками выходил, а вечером – она. Иной раз и вместе тут ходили. Раньше тут танцплощадка была. Молодость моя здесь прошла. Я ведь с 47-го года в Чернигове обитаю.

– Откуда родом будете?

– В 30 километрах от Чернобыля я родился. Село Рудня-Ильинецкая (после аварии на ЧАЭС в нем жили лишь самоселы; ныне полностью необитаемо. – Ред.). Там я войну встретил. Там отца моего расстреляли. Да не только моего… Многих других отцов, матерей, детей… Я все это помню. Смерть была повсюду.



– Получается, что папу вашего в самом начале войны убили?

– Нет, в 43-м. Это были уже последние наступления немцев. Советские бойцы часто прятались у нас в селе. В том числе и Федоров. Он у нас, кстати, целых две недели на чердаке прожил. Отец мой тоже партизаном был. Храбрый. У нас в селе речка Илья протекала. Приток Ужа. Так вот, когда наши солдаты уходили на другие позиции, кому-то нужно было стоять и оборонять переход через реку. Вот и отец мой стоял в этой обороне. Да не только мой… Многие отцы там стояли. А я был еще совсем юным, 16 мне было или 18, не помню (по всей видимости, 17. – Ред.). Немцы пробили оборону. Но никто в плен не сдавался. Бежали к партизанам, в леса. Спасались как могли. Многих расстреляли тогда. Я, кстати, тоже был ранен во время войны. И контужен.

– При каких обстоятельствах?

– Ну, строили ж мосты. А их бомбили. К тому же и пулеметами обстреливали. Строительство нельзя было останавливать, потому что практически все дороги были перекрыты врагами. Во многих регионах ждали поставок продовольствия, оружия. Надежда была только на поезд. Если вспоминать конкретно о черниговском мосте, то в сооружении принимало участие 430 человек. Командовал нами один подполковник-еврей. Строился этот мост сравнительно недолго. Хотя он стал первым настолько длинным в СССР мостом – 162 метра.

«Душа у меня молодая»

– А какой размер пенсии у вас на данный момент? Есть ли какие-то надбавки от государства?

– Пенсия моя составляет 1630 грн. Раньше 1020 была. Постепенно повышали, и вот 600 гривен прибавилось. А надбавки, конечно, есть. Я же участник войны. Каждый год, на 9 Мая, мне вручают 500 гривен (произносит гордо, восхищенно).

– Раз в году?

– Да, а что?! Раньше были пособия какие-то, но в последние годы все изменилось. Получается, что только раз в году.

– Вы считаете, что это нормально?

– Да что для них эта память? Пустое слово, сынок. Они взятки гребут, покупают селения в теплых краях, дворцы себе строят… До таких стариков, как я, дела им нет. Я уже и не жалуюсь, честно говоря. На молоко хватает – и то слава богу.

– Вам помогает кто-то? Родственники остались?

– Нет, родных уже не осталось. Была только Лариса. Да уже покойная, к сожалению. Брат у меня был, 22-го года рождения, сестра родная, мама. Все на черниговских кладбищах покоятся. И жена там же, на «Яцево». Раз в год сосед машиной отвозит меня на их могилки. А сам я туда добираться не могу…Так что я сам остался. Никакие волонтеры не приходят, кроме женщины из Красного Креста. Два раза в неделю она приносит те продукты, которые заказываю. Еще и в комнате убирает: заметает, моет полы. А больше никто не наведывается.

– Как сейчас чувствуете себя, Александр Антонович?

– 16 мая мне 92 исполнилось. Как думаете, как я себя чувствую (улыбается)? Ноги уже свое отходили. Не хотят идти. Я уже передвигаюсь через силу. Но каждое утро встаю и пытаюсь ковылять до Вала. Потому что еще жить хочу! Душа у меня, молодой человек, возможно, такая же молодая, как у вас! Но каждому живому существу, увы, рано или поздно приходит конец.

– Погодите, еще на вашем 100-летии гулять будем!

– (Смеется.) Нет, сынок, мне уже столько не надо. Я бы с радостью, если бы не было так тяжело. Жить хочется, но иногда желания и возможности не сходятся друг с другом. Так что я хочу, но в то же время не могу…

От голода прятался на западе

– Вы вот говорили, что сосед вас на кладбище возит раз в год. С соседями-то общаетесь?

– Да, соседи у меня хорошие. Только они уже по нескольку раз поменялись. Я тут столько времени живу, что одни съезжают, другие заселяются. Получается, что я тут местный старожил. Только два человека осталось еще с тех времен. А те, что выехали, проходят, бывает, мимо и даже «здравствуйте» не говорят. Ничего, я на них не обижен. У каждого своя жизнь, свои заботы.

– Александр Антонович, а чем вы занимаетесь в свободное от прогулок и сна время?

– Книги. Раньше полдня сидел, читая разную литературу. Сейчас, правда, врачи запретили проводить столько времени за чтением. Да я и сам чувствую, что зрение уже испортилось сильно. А телевизор ведь смотреть целый день не будешь – скучно… Поэтому я все чаще просто лежу в кровати и вспоминаю свою жизнь. Много думаю. Одиночество – это самое глубокое несчастье для человека. И не только для меня, но и для всех людей в мире. Страшнее голода, сынок. Я знаю, о чем говорю: в 33-м, 37-м и 47-м – пухнул с голода. И могу сказать, что одиночество и вправду кошмарнее любого голодомора. Кстати, именно после третьего голода я и оказался в Чернигове. Сначала на западе прятался. А потом сюда вернулся.

***

На этом моменте дедушка погрузился в свои воспоминания и несколько минут шел совершенно молча. А потом снова заговорил:

***

– Я курю всего две сигареты в сутки. И выпить могу, но максимум 30 грамм. Если вы, например, придете ко мне в гости. Но ко мне никто практически не заходит. Не подумайте, что я пропащий человек. Это я так выгляжу, потому что старый совсем (стоит сказать, что дедушка слишком самокритичен, потому что вид у него вполне-таки опрятный, достойный – Ред.).

– Ни в коем случае. По вам видно, что воспитанный пожилой человек, который ничем не злоупотребляет.

– Надеюсь, что так… А знаете, когда я курить начал? В 7 лет!

– Рановато…

– Конечно (улыбается). Папа растил самосад. А когда уходил на работу, то приказывал мне наделать к приходу махорки. Я кастрюлю наделаю, а жменю – в карман. И с хлопцами потом сидели, курили… Бросить пытался дважды. Один раз не курил целых шесть месяцев, а другой раз – немного меньше. Сейчас сплю, а оно все внутри скрипит, хрипит. Так что, сынок, если куришь, то бросай это дело. До добра это не доводит.

***

За разговором и не заметили, как оказались возле пешеходного перехода. За ним – дом Александра Антоновича. Старик искренне удивился, когда журналист попросил разрешения помочь ему перейти через дорогу. Поблагодарил. А когда получил от нас скромный подарок – тут мы Всё поняли… Таких искренних и неподдельных эмоций – нигде больше не сыскать. Со слезами радости и тоски дед поковылял к своему подъезду. А мы в свою очередь пообещали, что еще будем к нему наведываться и разговаривать о жизни. Пожалуй, это лучше, чем лежать и вспоминать свои годы в одиночку.

Еженедельник "Семь дней"

Хочете отримувати головне в месенджер? Підписуйтеся на наш Telegram.