Лариса Лужина: "Расслабляться нельзя!"

Вечер 15 марта, драмтеатр. У гримерок теснятся поклонники в ожидании автографов: каждый из четверых артистов, занятых в гастрольной комедии  «Шашни старого козла», публике известен и ею любим. И Алексей Панин, и Татьяна Арнтгольц, и Вячеслав Шалевич. И Лариса Лужина — актриса, с которой мне так давно хотелось поговорить…

Если просто называю знакомым фамилию — не сразу понимают, о ком я. Но если сказать: «На семи ветрах», все сразу восхищенно ахают. «Так это она… Та самая!»

— Лариса Анатольевна, пусть с некоторым запозданием, поздравляю вас с днем рождения! (Актриса родилась 4 марта. — Авт.) Очень приятно, что вы замечательно выглядите, гастролируете…
— Спасибо. Выгляжу хорошо, наверное, благодаря работе. Она держит, заставляет человека брать себя в руки и не распускаться. Стоит несколько дней побыть дома — и все, расслабился…
А гастролируем мы сейчас не очень часто, намного меньше, чем в советское время. И эти гастроли — как мгновения, приезжаешь в город — но его не видишь! Я в Чернигове с удовольствием целый день провела бы, походила бы по церквям, по храмам, по монастырям, я знаю, что у вас прекрасный город. Я когда-то уже была здесь — раньше было широко принято, что актеры ездили с творческими встречами по всем городам. А сейчас… Вот мы приехали, оты-грали спектакль — сейчас куда-то идти уже поздно, завтра вскакиваем и едем в Белую Церковь. Там два спектакля — в аэропорт, и улетели, снова ничего не увидев… К сожалению.

— Не буду приберегать это для финала разговора, искренне хочу вас поблагодарить за один из самых лучших лирических фильмов советского кинематографа —  «На семи ветрах» — тонкую, пронзительную ленту, в которой вы сыграли главную роль.
— Как ни странно, впечатление от этой картины со временем становится все более щемящим, она как-то по-другому смотрится сейчас. Иначе, чем в 1962 году. Тогда мне казалось, что это очень наивный фильм. Вот «Летят журавли» или «Баллада о солдате» — это да, а у нас вроде бы работа другого уровня… А сейчас я вижу, что картина эта очень хорошо сделана, она удивительно чистая, в ней так много человеческой гуманности, доброты, что она трогает души и по сегодняшний день.

— Правда ли, что фильм снят по реальной истории?
— Да. Режиссер Станислав Ростоцкий — фронтовик. Он лежал в госпитале (был очень тяжело ранен, ему отняли ногу — а мог вообще не выжить, если бы его на себе не вытащил из боя товарищ и не доволок до госпиталя!), и там действительно была девочка, медсестра, рассказавшая ему свою историю. Что она ждет любимого человека, не может его нигде разыскать… И этот рассказ лег в основу сценария, написанного Александром Галичем.

— У вашей семьи своя драматическая военная история…
— Мой отец погиб в 1942 году, мама умерла в 82-м — блокада ее догнала… Мы ведь ленинградцы, пережили блокаду, у меня сестренка там умерла с голоду, бабушку убило осколком, и папа умер от истощения, будучи раненым. Мы с мамой вдвоем остались… Я маленькой была, и именно военные годы больше знаю по ее рассказам, но ведь и после Победы во многом сохранялась еще та атмосфера — до 50-го года мы «жили в той войне»...

— Почему после войны вы с мамой переехали в Таллинн?
— Нас в конце блокады эвакуировали, а когда в 45-м мы вернулись в Ленинград, оказалось, что нам негде жить: наша квартира была занята. Мы уехали к дедушкиному брату в Таллинн. Дедушка по маме у меня был эстонец.
«Литературная» фамилия Лужина — от папы, но вообще это фамилия бабушкина — она была в гражданском браке и детям дала свою фамилию. А фамилия ее мужа была Швед. Тоже что-то скандинавское…
У меня недавно третий внук родился, и я хотела ему фамилию передать — не разрешили, сказали, по бабушке нельзя, что двойную фамилию можно только по отцу или по матери давать. Жаль…

— Вы в Таллинне работали на подиуме, и кажется, вас называли «улыбчивой манекенщицей»?
— Да, был в моей жизни такой момент. Я вообще почаще стараюсь улыбаться, мне кажется, что чем больше человек улыбается, тем моложе становится, продлевает себе жизнь. А подиум мне заменял сцену, я ведь в театральное не поступила, провалилась на экзаменах… Пошла в манекенщицы — потому что это тоже сцена! При этом красивые туалеты, красивые платья, тебе аплодируют…

— И параллельно вы работали в министерстве и из-за этого совместительства даже вышла какая-то неприятная история?
— Да, в то время считалось, что это не очень подходящее для серьезной девушки занятие, и относились к нему не очень… А я работала секретарем у министра здравоохранения. Когда он узнал, что я подрабатываю на показах мод, сказал: «Это что такое, милая моя… Давай-ка!» Ну, я и ушла с работы.

— Из министерства ушли?!
— Конечно! Что я там могла делать — письма печатать и марки клеить.
На подиуме меня и заметили, пригласили на Таллиннскую киностудию, в эпизодик…

— Высоцкий вам посвятил песню «Она была в Париже»… Как вы об этом узнали?
— Да просто он приехал на съемки в горы, спел ее и сказал: «Это тебе!» Я же ответила, что песня мне не нравится, не приняла ее. Там обидные строчки были: «Пусть пробуют они, я лучше пережду…» Я даже не особенно как-то соглашалась с тем, что это для меня песня. Хотя там точно про меня все было, про все мои поездки.
А вообще эта история стала известна благодаря Славе Говорухину. На юбилее фильма «Вертикаль» зашла речь об этой песне, все говорили, что она Марине Влади посвящена — тут-то Говорухин и заявил: «Да какая Марина Влади? Ничего подобного, он тогда еще Марины Влади и не знал, это для Лариски Лужиной песня написана!»
Я действительно много ездила по миру, правда, Марсель Марсо мне ничего не говорил! —  смеется Лариса Анатольевна. — Но есть снимок, где актер Бернар Блие мне что-то на ухо шепчет…
Вообще у меня большой фотоархив, который надо бы привести в порядок, отсканировать, потому что фотографии ведь разрушаются…

— Вы действительно много путешествовали, встречались с интересными людьми, много снимались в ГДР — о своих встречах и поездках не собираетесь ли написать книгу воспоминаний?
— Я бы, может, и собралась, но книгу мало написать — ее надо издать и продать. А то ведь можно так, впустую написать — а она потом будет валяться на прилавках…

— В начале 90-х вы организовали один из первых антрепризных коллективов.
— Не совсем в начале, году в 94-м… Период перестройки, ничего не было, и работы не было — я разыскала деньги, пятьсот долларов (немалая сумма на то время!), нашла единомышленников, и мы поставили спектакль Николая Коляды «Курица». И очень долго, лет десять, наверное, потом с этим спектаклем ездили. Копейки зарабатывали, но все же… Почти на энтузиазме: сами костюмы делали, декорации.
Руки опускать нельзя! Ну опустишь ты руки, будешь лежать на диване — что хорошего?

— Есть мнение, что антреприза рассчитана на нетребовательного зрителя…
— Разная бывает антреприза. Я не могу сказать, что это халтура — мы все, и Танечка, и Леша, и Вячеслав Шалевич — выкладываемся на спектакле, работаем по-честному, не просто потому, что нужно зарабатывать деньги. Хотя это подспорье, конечно, никто с этим спорить не будет, — особенно к нашей, бывших советских артистов, ничтожной пенсии…

— Ну а для нас это все-таки приятная возможность увидеть любимых артистов!
Последний вопрос: сегодня в спектакле ваша героиня произнесла: «Родиться женщиной — это идиотизм!» Неужели так?
— Ну, это она в сердцах так сказала. Наоборот, женщина всегда должна гордиться тем, что она — женщина!

Беседовала Вера Едемская, еженедельник «Взгляд», №11 (145)

Хочете отримувати головне в месенджер? Підписуйтеся на наш Telegram.