Преподаватель зоологии владеет искусством таксидермии

Александр Федун

Во все времена люди, не равнодушные ко всему живому и способные видеть прекрасное в самом обыденном, что нас окружает, всячески пытались - и пытаются! - запечатлеть предметы своего восхищения. Кто-то берется за кисти и краски, кто-то вооружается фотоаппаратом или видеокамерой… И в итоге все мы имеем возможность увидеть то, к чему, возможно, ни-и-когда бы не смогли приблизиться! Александр Федун избрал несколько иной способ донести людям красоту и разнообразие животного мира – он, в буквальном смысле этого слова, вдыхает жизнь в тела умерших птиц и зверей. На кафедре экологии и охраны природы в ЧГПУ, где работает Александр Николаевич, можно увидеть несколько десятков птиц. И все они словно живые! Владея искусством таксидермии, он не просто делает чучела пернатых, он придает им природную грацию и естественные черты. Надо сказать, коллекция заслуживает внимания! Но хотя рассматривать уже завершенную работу таксидермиста – занятие чрезвычайно интересное, все же наблюдать за самим процессом «оживления» птиц, как по мне, увлекательнее вдвойне. А в подсобке у преподавателя зоологии Александра Федуна, где мне и удалось его застать, можно увидеть не один этап становления коллекции экземпляров: и искусственные «тушки», готовые облачится в шкурку птицы, и на две трети завершенное чучело совы, готовое «взлететь», и требующие реставрации «приунывшие от старости» мелкие птички…

Все началось с водяной курочки…
На кафедре зоологии в ЧГПУ, где работает Александр Николаевич, можно увидеть несколько десятков видов птиц. И все они словно живые! Владея искусством таксидермии, он не просто делает чучела пернатых, он придает им природную грацию и естественные черты. Надо сказать, коллекция заслуживает внимания! Но хотя рассматривать уже завершенную работу таксидермиста – занятие чрезвычайно интересное, все же наблюдать за самим процессом «оживления» птиц, как по мне, увлекательнее вдвойне. А в подсобке у преподавателя зоологии Александра Федуна, где мне и удалось его застать, можно увидеть не один этап становления коллекционных экземпляров: и искусственные «тушки», готовые облачиться в шкуру птицы, и на две трети завершенное чучело совы, готовой «взлететь», и требующие реставрации «приунывшие от старости» мелкие птички…
- Насколько сложен процесс изготовления чучела? – поинтересовалась я у Александра Николаевича.
- Это очень кропотливая, тонкая работа. И суметь подготовить шкуру к набиванию (то есть аккуратно снять ее с тушки, очистить и обработать специальными растворами, дабы обезопасить чучело от поедания всевозможными кожеедами) – это только 30% успеха. Сформировать само чучело, чтобы оно выглядело, как живое, придать ему естественную природную позу - гораздо и гораздо сложнее. Для этого необходимо не только заранее видеть перед собой «картинку» живой птицы, но и быть знакомым с повадками и манерами соответствующего вида в природе. Так что опыт в нашем деле приобретается с каждым сотворенным чучелом, с каждой минутой наблюдения за той или иной птицей.
- Как давно вы познаете и  усовершенствуете свое искусство таксидермии?
- Первое свое чучело я сделал, еще будучи школьником. Это была водяная курочка. Она до сих пор стоит у моих родителей в Бердичеве. Тогда я посещал станцию юных натуралистов, а наш преподаватель, который вел кружок, владел этим искусством. В походах и экскурсиях нам часто попадались мертвые птицы. Помню, как мы с интересом рассматривали их, изучали… Сначала наблюдали за тем, как чучела готовил учитель, нередко помогали ему, а затем постепенно научились делать это и сами.
Наверное, уже тогда была предопределена моя будущая профессия. После школы я окончил Нежинский педагогический, тогда еще институт, приобрел специальность … Далее была  аспирантура, там же, в Нежине. Кстати, у них есть своя коллекция птиц (гораздо богаче нашей!), в создании которой я также принимал участие. А когда в 2002-м  году я пришел работать в ЧГПУ, сразу же встал вопрос о создании «черниговской» коллекции.

Открытие охоты – день особый…
- Где берете «материал» для будущих чучел. Вы еще и охотник?
- Нет, я не охотник. Я не преследую цели убить птицу, чтобы потом ее, если можно так сказать, увековечить. Материал, как правило, находится сам. Часто приносят убитых или замерзших птиц студенты, знакомые и даже знакомые знакомых. Например, у нас в коллекции есть гоголь - это редкая птица, краснокнижный вид. Так вот, его я «изъял» у одного их охотников при посещении водоема. Он как раз подстрелил эту птицу, даже не подозревая об уникальности  этого вида! Но когда узнал о моем намерении сделать из этого гоголя чучело, охотно отдал свою добычу. Дело в том, что далеко не многие охотники могут различить, скажем, того же гоголя и, например, хохлатую чернь, серую утку и  крякву. Есть такой «охотничий» критерий – все, что с плоским носом, можно стрелять. Вот и получается так, что иногда отстреливаются краснокнижники. Так что я всегда стараюсь попасть на открытие охоты. Так, все водоплавающие птицы из нашей коллекции были собраны во время открытия охоты на Замглае. Достаточно проплыть прибрежную зону и материала – собирай–не хочу. Многие стреляют без разбору, а потом оставляют добычу прямо на воде или на берегу. Иногда находишь мертвое животное - и руки сами просятся запечатлеть его, хочется, чтобы созданное природой не покидало нас бесследно!
- Я знаю, к вам также поступают и заказы на изготовление чучел. Как часто и кто ваши клиенты?
- Дело в том, что таксидермия – это все-таки больше увлечение, чем работа или, более того, чем бизнес. Основная работа у меня – преподавательская. Кроме того, в настоящее время я пишу диссертацию (очень много приходится ездить, много времени проводить в экспедициях), а еще семья – жена, сын, которые также «требуют» внимания. Поэтому времени на увлечение остается катастрофически мало - и заказы поступают время от времени. Берусь за это – как говорится, для поддержки штанов. Клиенты приходят сами – кто-то где-то слышал, кто-то где-то рассказывал… Часто я даже не знаю, кто эти люди. 

- Какова цена вопроса? Сколько стоит «заказать» чучело?
- Хороший вопрос… У нас ведь как? Все гоняются за тем, что подешевле. Да, я могу сделать подешевле – например, за 30 гривен. Но такое чучело рассыплется, грубо говоря, через неделю. Можно сделать за 100 гривен, но тогда - оно рассыплется… через год. Если же делать на года, чучело будет стоить значительно дороже. Ведь это очень трудоемкий процесс, иногда приходится поочередно укладывать каждое перышко. Есть разница -  «сотряпать» утку за два дня или провозиться с ней, не прерываясь, несколько недель? Иногда просто не хочется тратить свое время, а делать лишь бы как любой уважающий себя таксидермист не станет. Я считаю, что в первую очередь любая работа должна приносить удовольствие, чтобы «творец» сам был доволен конечным результатом… Как ни странно, но в других городах (а у меня были и иногородние клиенты), подобная работа ценится гораздо выше.
- А как с материалом для заказов?
- Как правило, клиенты сами приходят с подстреленной птицей.
- Украшают ли ваши работы интерьер вашего же дома?
- Как ни странно, но дома у меня нет ни одного чучела. Наверное, потому, что квартира маленькая, а чтобы создать особую атмосферу, нужно пространство. Но у меня есть мечта – обустроить себе такой загородный домик, сделать там «рабочий кабинет», где обязательно будут присутствовать чучела любимых птиц. Не так давно я купил себе в селе небольшой домик. Так что, …первый шаг к мечте сделан!
- Какие ваши любимые птицы?
- Я очень люблю сов, особенно вид «серая  неясыть». Кстати, у нас они часто гибнут в холодные снежные зимы. У нас в коллекции была такая симпатичная сова, но ее сперли! Еще я люблю мелких птичек, особенно - если их сделать красиво и с душой!

И синица – в руках, и журавль – в небе!
- Чем можете похвастаться из того, что есть в вашей коллекции? И чего в коллекции нет, но так хотелось бы иметь?
- Вот (показывает) - это гагара чернозобая – достаточно редкая для нашей местности птица (на пролете она бывает у нас только весной и осенью). Есть гоголь (о нем я уже говорил), канюк, лунь болотный, тетеревятник…
Из того, что нет – конечно, хотелось бы восполнить «пробел», оставшийся от украденной совы. Как-то не попадались мне и большие птицы, аисты, например, хотя их сейчас тоже достаточно много гибнет. Как-то студенты мне рассказывают: «Вот нашли мы погибшего аиста и… похоронили». Так обидно, говорю: «Почему же вы сюда его не принесли?» Хотя в последнее время я немножко осторожнее отношусь к тем птицам, которых мы просто находим, и студентам также делаю наставления по этому поводу. Птичий грипп и все остальные болячки… Неизвестно, от чего она погибла! Именно поэтому у нас до сих пор нет в коллекции  грача. Врановые – они сами по себе такие колониальные птицы, способные переносить всяческие болезни. Так что лучше с ними дела не иметь. Правда, в морозилке у меня сейчас лечит убитый грач (если вижу, что птица явно травмирована, тогда беру), но руки пока не доходят его сделать.
- Сколько же «оживленных» птиц на вашем счету?
- Если честно, я не считал. Может, около сотни, может, больше… Кроме птиц, в нашей коллекции есть и чучела мелких зверей (чтобы сделать большие – пока нет ни времени, ни возможностей).

Досье:
Возраст: 42 года.
По гороскопу: Рыба.
Семья: жена Оксана, сын Иван (7 лет).
Жизненное кредо: «Совать нос во все интересное, а неинтересного в нашем мире – просто нет!»

Екатерина Соловьева

Хочете отримувати головне в месенджер? Підписуйтеся на наш Telegram.