философия горы

 Сделав последний снимок, я подумал, что этот цветок где-нибудь в долине, на поле, лугу не имел бы такого сакрального значения, как здесь на горе. Да и вряд ли найдешь этот цветок внизу в августе на черноземе, а здесь на камнях, на высоте полтора километра он стоит на ветрах и ничего ему не страшно, будто сам бог спрятался в него. А куда интересно он еще прячется на горе Чатыр-Даг? Кто ее только не посещал за всю историю существования. И мамонты, и медведи, и носороги, и горные львы, и бесконечные племена, народности. Одни заходили на полуостров с целью войны и наживы, другие, кто уже прижился под жарким солнцем и пахучим ветром, прятались в горах. Киммерийцы, тавры, скифы, греки, римляне, евреи, армяне, сарматы, готы, аланы, гунны, тюркские народы, половцы, печенеги, татары, турки, славяне, немцы, чехи, эстонцы мешались между собой, создавая новый этнос с новой философией. И процесс этот вечен. И все небось просили у бога счастье, предварительно закопав в землю местного жителя. Да Крым красив и съедобен, но почему слепой человек проживает жизнь с богом, а зрячий ослепляет мозг свой временной материей, по сути, игрой и уловкой-искушением самого бога. Гора жила своей жизнью, а цивилизация своей, и время у них было разное. Человек способен только брать, ничего, кроме своих костей, он не может дать горе. Здесь лучше всего понимаешь ограниченность денег, которые печатают смертные. На деньги можно купить только короткий отрезок личной жизни с разной степенью комфорта от цивилизации, можно купить другого человека, но нельзя приобрести процесс образования лета, осени, зимы, весны, полет орла, бег косули, крик филина, направление ветра.
Я решил спускаться по новому для себя склону, чего не рекомендую делать вам, если пошли в горы один-одна. Склон хоть и крутой, но особой опасности для жизни не составлял. Единственная его хитрость, вы можете подвернуть, а то и сломать ногу. И кто вам поможет? А здесь кричи-не кричи, толку мало. Хорошо, если при падении ваш телефон не сломается. Склон полностью состоял из мелких острых камней. Они ездили под стопами туда-сюда, создавая дикий дискомфорт. Я искал оленью тропу и нашел ее вскоре. Чуть взрыхленная каменная почва, еле заметная. Она то появлялась, то исчезала, ставя меня в тупик. То, что люди здесь не ходили, было ясно по сухим веткам, нависавшим прямо по курсу и, не сломав их, дальше не пойдешь. Так я двигался час, спускаясь то левым боком, то правым. Занятие весьма спортивное. Помогали ветки деревьев, хватаясь за которые, а они хоть и тонкие, очень прочные, я шагал вниз. Никаких оленей не было, кроме какашек. В итоге вырулил на поляну к дереву, где оставил свои вещи. Завалился на спину и загорал целый час, предварительно раскидав собранную траву для сушки. Отдохнув, понес свой скарб вниз через лес к той поляне, на которой ночевал. Я не мог не заночевать еще раз. Оставался нераскрытым вопрос: Чей это был крик. Бросив вещи под дубом, взял термос и бутылку, и пошел через лес к роднику, который находился практически в начале леса, откуда я начинал восхождение. Лес был снова абсолютно пуст. Как в сказке: ни птиц, ни зверя, ни людей. Какой кайф здесь бродить осенью, когда листья начинают опускаться на земля и обнажается крыша леса, уступая власть небу.

образ богомола

В двадцати метрах от меня прямо у дороги шарахается косуля и несется между деревьями прочь. Она заметила меня первой. Пока я включил фотоаппарат, она уже стояла на приличном расстоянии от меня, выглядывая из-за дерева.
Я определил визуально, что ей придется подниматься вверх, а мне, чтобы приблизиться к ней, бежать вниз под углом двадцать градусов. Моментально прыгаю с дороги на склон и начинаю бег со словами:
-Конец тебе сохатый.
Косуля издает крик, который повергает меня в ужас и раздумье одновременно. Это был тот крик, над которым я ломал голову. Я мчусь быстрее спортивной машины, петляя между деревьями. Тоже делает и она, поднимаясь в гору. Ей тяжелее, чем мне, но у нее природная сноровка. Двадцать метров, пятнадцать метров, десять метров, больше не удастся сократить расстояние, я вскидываю фотоаппарат и обнаруживаю, что стою в босоножках:
-Еханый бабай. Я же точно помню, что хотел одеть кеды, которые носил в рюкзаке.
Сплюнув, я отвернулся от косули и пошел по дороге дальше, так и не совершив ритуального забега кто-кого. А косуля издала несколько издевательских криков и исчезла в массе буковых стволов. Никогда в жизни я не слышал в дикой природе крика косули. Это какая-то смесь лая большой собаки, карканья древнего ворона и восклицания динозавра, которого впрочем я слышал, во сне. В общем, набрал я воды( местная вода отлично заменяет еду), умылся, напился и добрался назад без приключений. Развел костер и подвесил солдатский котелок. Сам пошел отведать плодов дикой высокой старой груши. Умереть с голоду в крымских лесах не реально. Есть кизил, орехи, птица, дичь, в округе леса ежевика, дикие яблони, достойны отдельного разговора. Настолько термоядерный у них вкус, что глотать не обязательно, достаточно пожевать и выплюнуть. Сока вполне хватит на несколько часов. Адам не то яблоко взял у Евы. Попробовал бы он молодильных яблок Крыма, история человечества закрутилась бы по другой спирали. Через пол часа я уже пил чай все с теми же кукурузными хлопьями из Кунцево и головой, полной впечатлений. Время текло очень вяло, что было в тему. Этим вечером на поляне ничего не происходило, правда раздался один выстрел в горах и через несколько минут проехал старенький фургон мимо меня. Травы я решил разложить за пределами палатки, чтобы не погрузиться в древние сны Чатыр-Дага. А я могу себе представить какое тут вертелось колесо Сансары и просто Сары. Ночью к палатке приходил олень и собирал желуди. Сперва возникла мысль по-тихоньку выползти и поснимать, а потом подумал какая ночью съемка на мою мыльницу. Хлопнул рукой по палатке, и животное удалилось.






аднако лаванда, дурман стоял конкретный



редкое растение неизвестного для меня вида

Утром начал спуск в село Изобильное. Плантации ежевики не давали проходу, ел жменями. Спускался долго, часа три и вспоминал Саню, который любезно подбросил меня под лес. За всю дорогу увидел одну женщину, собиравшую ежевику, а так всю дорогу шел в пустом пространстве из деревьев и полей с шиповником и ежевикой.
Около одиннадцати часов сел в автобус в Изобильном и мысленно попрощался с горой.
Вот и Алушта-сити.