сызмалу

 

блаженствует желудок, вкушая искусно приготовленные и пышно поданные напитки и блюда.

 

но назавтра не вспомнит он нынешние угощения и будет требовать новой пищи.

 

восхищает ум выдумка гончара.

как ловко он, бестия, скрутил свои кисти, чтобы вышел потом из огня такой веселый пузатый горшок!

но восхищение ума длится недолго, да и горшок разобьется скорее, чем об этом подумаешь.

 

радует сердце доброе слово.

но через мгновение брошенный косой взгляд убивает сердечную радость.

 

 

коротка наша память на добрые дела.

и только воинская слава живет в веках!

 

почему это так?

видимо подвиги воинов, совершенные благодаря великому мастерству и самоотречению, - больше всего поражают наши сердца и врезаются в память.

 

справных воинов куют дружины изо всех отроков, которых приводят каждую весну отовсюду, из каждого поселения нашей земли, опытные искальщики.

любой отрок из любого поселения станет хорошим лучником, твердо будет держать в руках клинок, метнет нож в глаз или в зазор между пластинами доспехов.

 

но великие воины, те, что всем своим естеством чуют угрозы для родного края, что всегда оказываются там, где они всего нужнее, что останавливают в одиночку большие отряды, что знают, как расставить сотню, чтобы остановить тьму, что попадают стрелою в блеск зрачка под луной, что мечут нож на звук в громе битвы...

такие воины рождаются не в каждом поселении и не каждый год.

небеса берегутся от таких могучих мужей, посылая их ровно столько, чтобы мы, если бдительны, находили следующего тогда, когда предыдущий готов упасть без сил.

 

рождается такой хлопчик в обычной гречкосейской стороне, в мирной семье.

с самых первых минут его тревожится мать, недоумевает отец, брюзжит баба... но дед постоянно держит огольца в хитром прищуре слезящихся глаз под кустиками седых бровей.

дед наблюдает за ним, играет, рассказывает о старых войнах и великих воинах.

снисходителен он к страсти мальца палкой сбивать головки чертополоха, а иногда - и цветов в бабином палисадничке.

таскает малого по кузням да майстерням, где под руководством таких же, как он, седых дедов, мастера ладят предметы, при виде которых у дедова внука забивает дыхание от восторга.

 

огонь мирно гудит в домашней печи, красный и теплый.

он пахнет горячим хлебом, румяной курочкой, сладкой пшеничной кашей с рыжими кусочками тыквы.

 

но здесь, в кузне, огонь другой.

здесь он не подчинен бабушке, его злость, свободолюбие и голод - помощники седому кузнецу по прозвищу резвой.

огонь то присыпает и тускнеет до темнокрасного и чернобагрового цвета, то, после того, как молодой гатила хорошенько поработает мехами, - яркобелым, с искрами, с брызгами синеватого вскакивает до самого потолка, закопченного из-за этого в тьму.

 

и длинные черные заготовки, положенные в огонь, нагреваются, меняют свой цвет.

сперва тускло рдеют, потом наливаются вишневым, алым, оранжевым, белым!

 

по пояс голые резвой и еще один пузатый хватают раскаленную добела полоску металла и принимаются ее звонко выколачивать на черной наковальне.

тахтухтахтухтахтух! и снова ее в огонь, тусклую, почти черную и ну накачивать пламя, вздымать его и искры из трубы снаружи летят до облаков!

и - снова белый, уже дивно изогнутый лепесток неведомого цветка оказывается на наковальне, и молотки мастеров мнут и мнут его, утоньшают края и меняют очертания.

он вытягивается, уже начинает выглядывать его окончательный абрис, утонченно-хищный, тугая линия, под которую - не попадись, перечеркнет твою жижнь.

 

снова огонь, потом молотки, огонь, молотки, огонь, молотки - и вдруг мастер резко сует клинком в кадку, словно взрезает темную воду.

та в ответ яростно шипит и выбрасывает облако пара.

 

старики рассматривают клинок и переговариваются, тыча в него пальцами и утирая потные багровые лица.

малой, глядя на них, чувствует, что работа только начинается, что много раз еще будет эта железка раскаляться, подвергаться ударам молотков, которые медленно и верно будут расплющивать металл и вести его форму, края, толщину, округлость, и хищный передний край к небесному образцу, который висит и светится внутри головы каждого волшебника из этой двойки.

 

дальнейшие события подтверждают верность ожиданий мальчика.

деды собираются с силами и, попив резкого березового сока - в этом постреленок им честно помогает - снова суют черный клинок в огонь.

шахшахшахшах - сильные руки ловко раздувают пламя.

 

тут приходит мать и уводит малого домой, попеняв старому, что таскает такого маленького по грязным кузням.

он уже привык, дед приучил, не спорить в таких случаях.

быстрее получается сделать все , что она велит сделать, поесть, переодеться - и с невинным видом выйти из хаты.

а там - назад и огородами - к деду, скорее!

 

он влетает в кузню как раз тогда, когда мастера снова пронзают водяную толщу , выбивая столб пара.

малой видит клинок - и ахает: какая красивая полоска!

вытянутая и с оттянутым слегка концом, не широкая и не узкая, а такая, чтобы казаться стройной и сильной одновременно, чуть расширяющаяся к руке мастера.

 

а самое главное - руки чешутся схватить ее, эту шаблюку - и сносить сносить сносить колючие головы всему чертополоху в округе!

 

он робко протягивает руку - и вдруг мастер, подмигнув ему, осторожно вкладывает в его маленькую ладошку черенок этой железки, обмотанный тряпицей, грубый и неуклюжий, с небольшим крестообразным основанием для будущей гарды.

 

малой - на вершине своих мечтаний!

кто бы мог знать с утра сегодняшнего дня, несолнечного, серого, кое-какого, что к вечеру произойдет такое чудо - и в его руке будет зажат будущий прекрасный клинок!

никто из соседских не мог похвастать таким!

 

старик аккуратно вынимает из его руки клинок и подмигивает деду.

он все увидел по детскому лицу, чувства на котором еще не закрыты ударами и грозами жизни, и легко читаются любым мало-мальски внимательным читателем лиц.

 

будут у этого малыша впереди великие победы и ратные труды, ждет его вечная забота о родине, о людях, о поселении, по улицам которого бегал он без штанов с палкой наперевес - против чертополоховых зарослей.

 

будет этот малыш великой опорой для своей родины, защитой для слабых, гордостью для предков, надеждой для следующих поколений.

его страсть к воинскому искусству проведет его через трудности овладения всеми навыками, силой и тонкостями этого ремесла.

его страсть к боевым умениям поможет ему открыть те стороны и способы защиты и нападения, которых прежде, до него, этого малыша, люди не знали.

его хитростям ратным будут обучать еще многие и многие поколения после него.

 

но пока - его путь при самом начале.

и кто из знающих решился бы пройти этот путь  вместе с ним?..