когда-то в дождливую ночь кобылица отбилась тайком от табуна и нашла в ночной степи крохотную балку. в ней она укрылась и не ответила ни на призывы табунщиков, ни на тревожное ржание жеребца-вожака, который, конечно, заприметил ее отсутствие и понял причину.
ночью разыгралась страшная гроза. фиолетовые плети молний секли степь, грохотали невидимые глыбы и раскатывались по громкой крыше мира... очень шумно было ночью. поэтому утром желтый жеребенок, поднимающийся на дрожащие свои ходули, явился для всего степного мира полной неожиданностью.
через несколько дней кобылица с уже бойко скачущим жеребенком прибилась обратно - и новорожденного немедленно взяли на учет. а через какое-то время - и разлучили с матерью, определили в табунчик молодняка, который ходил по степи совершенно иными тропами, нежели тот, в котором осталась его мать.
спустя короткое время он ничего не помнил о матери, кроме - грозы и запаха молока. гроз он, как выяснилось, не боялся, а молоко не любил. хотя и принюхивался к нему всякий раз, когда выпадала такая возможность.
и вот, минули два коротких лета - и жеребец поступил на службу в войско. перед этим на большом поле, где было полно растерянных жеребцов и кобыл, его подержали в поводу, пока не подошел человек. он поговорил с тем, кто держал гнедого, зачем-то посмотрел жеребцу в рот и забрал повод, на котором и привел жеребца к своей повозке. привязанный за повозку, он бежал всю ночь, а утром они оказались в войске над большой рекой.
сперва он бегал запасным, навьюченный имуществом краснощекого коренастого воина, чей основной жеребец, вороной масти, всякий раз скрипел зубами, когда его хозяин, укрепив левую ногу в стремени, вальяжно переносил свое немалое тело через его крестец и усаживался в просторное торкское седло.
юный гнедой не понимал своего вороного товарища и пренебрежительно фыркал, но однажды путь выдался долгий - и выдохся вороной, стал. тогда оседлал хозяин гнедого - и заплакал гнедой от неподъемной тяжести хозяйского туловища и от нестерпимой жалости к вороному своему товарищу. внезапно в темноте свистнула стрела - и всадник, к великому облегчению гнедого, упал к ногам жеребца бездыханным.
так началась служба гнедого, обычного воинского конька, из тех, что гинут на поле брани тысячами, из тех, что сменяют до своей достойной смерти не одного воина, оплакивают втайне их гибель, недосыпают, недоедают, получают болезнь селезенки, простужаются зимой в степи, ломают ноги на переправах - и выносят, выносят, выносят, родимые!..
вот он стоит, прядая ушами, слушая одновременно шуршание сена, закладываемого в кормушки, уверенные удары молотка кузнеца по лошадиным копытам, и стук сердца молодого воина, который сейчас, он знает это, подойдет к жеребцу, погладит его по морде и даст ему яблоко.
и значит, завтра по сигналу именно этот воин усядется ему на спину...
а что будет дальше - бог весть.