проступает

дорогие друзья, с огромным удовольствием выкладываю вам аналитическую статью тимофея сергейцева, посвященную анализу процессов, связанных с президентскими выборами в россии.

для меня она важна многими пересечениями прежних и нынешних ожиданий. 

россия не пала под натиском оранжевой стихии. пожалуй, за последние десятилетия - это впервые. испытываю радость и горечь. горечь - за осень 2004-го года в киеве...

особенно же радует тот факт, что вместо поглощения страны пиндосы получили неприятную неожиданность в виде пробуждения политической активности русского народа, внезапного формирования не декоративно-либерастического, а реального русского гражданского общества. и это же могло получиться в киеве. но - вместо этого произошло прямо обратное - разрушение всяческих основ и государства, и общества. страну убили, она пока что ходит и разговаривает, но процесс распада идет.

не зря плачут интелегуи в русских сетях и проклинают ненавистный им народ, который, гад, не дал себя обмануть в этот раз. не будет им в россии пира на костях, подобного украинскому.

пропали деньжата, потраченные на развал страны, еще и пробудившееся быдло посмеялося над помыслами запада и их пятой колонной в россии, креативным классом, таким хорошим, образованным, тонким - жалко выбрасывать ) высмеяло, и в реале, и в сети.

впрочем, главная борьба, конечно, впереди.

Оранжевое небо и белые ленточки

Занимая одну седьмую часть суши со всем необходимым для существования современной цивилизации, мы должны самостоятельно и суверенно ответить на вопрос, что такое человек, личность, свобода, мораль, право, общество, государство, народ.

Голосование за Путина не было сорвано попыткой повторить сценарий «цветной» революции на Украине, которая нам близка и географически, и культурно. Но не политически.

Голосование за Путина показало, что мы все еще являемся нацией — народом, ответственным за свое государство.

Голосование за Путина стало актом здравого смысла и понимания собственных национальных интересов.

Русский разум проснулся и проявил себя. Атака отбита. Но она повторится еще неоднократно.

И чтобы исторически выстоять, одного здравого смысла и понимания текущего момента мало. Нужно знание. Знание о самих себе, мире, истории, противнике, его тактике и стратегии.

Нужна наша собственная русская философия истории. Нужно, чтобы ею владел каждый — на своем уровне. Тогда только можно считать, что оранжевый цвет не покажется нам в очередной момент нашего беспамятства единственно прекрасным.

Що цэ такэ було?

Неверно называть технологию «цветных» революций («ненасильственного свержения авторитарных режимов») технологией Шарпа или Макфола. Книги этих авторов объясняют массовому читателю, как участвовать в таком событии и думать, что именно ты вершишь историю. Ну или как минимум способствуешь демократизации.

Сами по себе эти тексты являются лишь пособием по управлению уличной активностью для линейных менеджеров, организующих массовые выступления и протесты. А вот методика организации работы даже этих менеджеров уже непублична. Как и их подготовка.

Организация дела носит сетевой характер, ее связи тянутся далеко за пределы страны, в которой намечена акция демократизации, имеющая своей практической целью свержение лидера (или вновь избранного лидера), а также слом режима правления и политической системы.

Есть страны, где происходит массовая подготовка линейных руководителей и организаторов, где аккумулируются деньги и ресурсы для революции, где готовятся боевые группы.

Есть страны, откуда происходит управление процессом.

Есть каналы открытой и закрытой коммуникации, открытой и закрытой передачи денег. И все это ради уличного действия, которое само по себе всего лишь декорация, театральная постановка, призванная повлиять на слабонервных.

Еще для «цветной» революции необходимо серьезное влияние на информационное пространство страны-жертвы, причем обязательно влияние именно традиционных СМИ — телевидения и прессы.

Интернет, становясь каналом передачи информации, как идеологической, так и организационной, сам по себе не способен обеспечить господства, так как не выражает позицию авторитета (поскольку не централизован) и не задает синхронию информационного вещания.

Именно традиционные СМИ должны противопоставить авторитету лидера, режима и политической системы свой авторитет. Естественно, остро должен встать вопрос свободы прессы и защиты прав журналистов.

И, наконец, самое главное. Лидер должен понять, что ему следует уйти. Иначе будет хуже. На него оказывают скрытое давление через его слабые места (тайные банковские счета, имущество, родственники, легальное преследование, и т. п.), политическое давление изнутри страны и извне.

Прибегают к взысканию его политических обязательств перед центрами силы и, если надо, начинают войну или проводят операции спецслужб, наконец устраняют. Лидер должен понимать, что все равно будет побежден, а бежать в современном мире некуда, разве что сразу в Гаагу.

Деловая и политическая элита, в том числе военная и правоохранительная, должны предать и лидера, и систему, увидев в предлагаемой ситуации возможности быстрого обогащения.

Демократические процедуры, понимаемые предельно формально и абстрактно, в разрыве с какой-либо исторической традицией воспроизводства власти в стране-жертве, в результате вручаются субъектам внутреннего межнационального и межконфессионального конфликта, который до этого или дремал, или сдерживался разрушаемым государством и его лидером, политической системой.

Это и есть желаемая демократизация. Далее формальные демократические инструменты используются различными националистическими группировками для войны друг с другом и скорейшего дробления государства и страны-жертвы.

Следует понимать, что и парижские события 1968 года, и свержение Саддама Хусейна, и украинские 2004—2005 годов — все это одна технология. Различается лишь степень применения тех или иных компонентов.

И то, что 4 марта 2012 года в России этот номер не прошел, еще ничего не значит. Ключик к нам будут подбирать столько, сколько нужно.

Ведь и 1991 год был классической «цветной» революцией, когда лидер ушел сам, мы соблазнились демократией и сами ликвидировали свое государство. Почему это не должно получиться еще раз?

Пройдемся по позициям, сравнивая себя с той же украинской, то есть именно «оранжевой» ситуацией семилетней давности. Все было относительно мирно, что, кстати, всегда подкупает русского человека.

Улица

В России не удалось развернуть массовую подготовку линейных организаторов уличного протеста, поскольку были перекрыты и каналы финансирования, и кадровые мероприятия, идущие через пресловутые НГО и НКО.

На Украине же была создана массовая легальная организация «Пора!» (так называемая желтая «Пора!»), а также развернуто ее боевое нелегальное отделение (черная «Пора!»). Название ее равно понимается и по-украински, и по-русски — пришло время, пробил час. Эта организация проводила и координировала все массовые акции, весь майдан.

Ее устройство калькировано с образца, использованного при свержении режима Милошевича в Сербии, работу курировали те же люди. Ничего подобного в России пока создать не удалось. Однако массовая психология россиян все еще предполагает весьма эмоциональную реакцию на площади, заполненной протестующей толпой.

Мы бы очень нервничали и возбуждались, если бы у нас происходило то же, что и в Греции, или хотя бы в Италии или Франции, где массовый социальный протест, общенациональные забастовки — досадная и обременительная проза жизни. Мы гораздо сильнее любим порядок, чем нам о том поют поэты демократии.

И улица способна произвести на нас сильное впечатление даже при всей своей практической незначимости.

СМИ и авторитет лидера

Авторитет Кучмы был полностью уничтожен делом Гонгадзе. Януковича (совершенно ложно) отождествляли с Кучмой. Правда, Янукович в 2004-м сумел заявить собственную политическую позицию (России — да, НАТО — нет) и во многом этот эффект купировал.

Но далеко не полностью. СМИ контролировались административно, что вызывало естественную негативную реакцию журналистов. И они отвязывались по полной. В России не удалось повесить на Путина столь понятное и конкретное преступление, как убийство (да еще журналиста), так что речь идет в целом об абстрактной «кровавой гэбне» и о том, что он надоел.

Но, согласитесь, это слабо. Административного же контроля над СМИ давным-давно нет, есть малозаметный идеологический, про лидера и так все пишут, что хотят. Так что СМИ инструментом лишения Путина авторитета пока не стали.

Элиты и сам лидер

Ну элиты к предательству были вполне готовы (ничуть не меньше украинских, которые потом воровали в десятки раз (!) более масштабно, чем при Кучме). Впрочем, не все. Госкорпорации России пока под контролем, а вот деятели культуры оказались с Путиным в одной лодке по настоящим политическим причинам. Тут все честно.

Потому что они свой хлеб (пусть и с маслом) без настоящего собственного труда получить никак не могут. И при любых гонорарах им олигархами никогда не стать. Так что доверенные лица Путина оказались буквально на своем месте, они объективно имеют с народом общие экономические интересы.

А вот сверхбогатые, сидящие на финансовых потоках, вытекающих из великого океана бюджета, но оформленных как частный бизнес, от Путина действительно устали. И видят в его уходе не только свою выгоду, но и шанс на выживание. Кстати, так называемая несистемная оппозиция вовсе не представляет интересы сверхбогатой элиты, которая без всяких комплексов системна, набрала у лидера большой объем делегированных полномочий, а теперь желает получить (и поделить) саму власть. «Несистемные парнасы» и прочие просто шакалят в ее пользу, надеясь на пенсионное пособие. Место для них все еще есть лишь потому, что пока в отличие от Украины-2004 наши предатели не обзавелись настоящими публичными лидерами, такими как в то время Ющенко и Тимошенко.

Лидер же в отличие от Кучмы (который держал в 2004-м политическую судьбу Януковича в своих руках) не имеет перед США ни обязательств, ни слабых мест. И уходить никуда не собирается. У него, как сказал один высокопоставленный чиновник правительства, «нет exit strategy». Увы.

Собственно, вся знаменитая украинская «апельсиновая» революция состояла в политическом решении Кучмы и Януковича добровольно отдать власть Ющенко, несмотря на электоральную победу восточного кандидата. Все остальное было лишь поиском более или менее пристойного способа это сделать.

Не стали официально публиковать итоги выборов, организовали третий (!) тур под прикрытием призванной в Киев «международной группы». Да и майдан собрался снова только после того, как это политическое решение было принято.

А ведь Януковича к тому моменту уже поздравил товарищ Хавьер Солана, на площади же Независимости ветер гнал мусор и трепал немногочисленные пустые палатки.

Цель демократизации — межнациональный конфликт

На Украине он прост и понятен, использовался сразу и усугублялся Ющенко еще при ведении избирательной кампании.

Надо было вслед за католическими провинциями Запада Украины полюбить всем сердцем не только украинский язык настолько, чтобы забыть русский, но и если не самого Гитлера, то хотя бы эсэсовских ветеранов.

У нас все сложнее и страшнее. В России путем демократизации можно (и нужно, с точки зрения Запада) сломать пятисотлетний исторический хребет государственности, перессорив этнических русских (которые сами есть генетический коктейль из славян, скандинавов и монголоидов) с татарами, башкирами, якутами и прочими народами России.

Противопоставить интересы Юга России интересам Дальнего Востока, интересы Сибири интересам Урала и так далее. Да, этот хребет прочен, но он под ударом. И, по существу, мы его пока не защищаем.

Подведем промежуточный итог. Люди с белыми ленточками пока на «белую» революцию не потянули. Слабо. Поэтому все их потуги, несмотря на цвет ленточек, называются оранжевыми. То есть происходящими не у нас, хотя и рядом. И слава Богу. Но ситуация неровная, фундаментальные риски присутствуют.

И не стоит забывать, что первые несколько кампаний по торговле опиумом в Китае, проведенные британским «креативным классом» полностью провалились. Финансово. Оказались суперубыточны. Выяснилось, что основная территория Китая опиум не употребляет, он ей просто не нужен.

Но ведь ради свободы торговли (опиумом прежде всего) бушевали опиумные войны. И попытки не прекращались, пока англичане не приучили китайцев к их собственному опиуму как миленьких. И мы в 1991-м тоже сдались на милость победителя, решив считать его лучшим другом.

Так что ничего не кончилось. Это только «оранжевая» революция на Украине происходила как выборы и в тот же момент. Основная масса «свержений авторитарных режимов» в очередных выборах не нуждается. И мирно не проходит. И чтобы выстоять, как мы уже отметили выше, одним здравым смыслом не обойтись.

Знание демократии

Мы только знали о демократии. Самой же демократии мы не знали.

Так же как католическая церковь знает о Христе, но Христа не знает, на что ей указали деятели Реформации.

Вряд ли Христос стал бы торговать вообще чем-либо и тем более индульгенциями.

Нам теперь нужно предпринять моральное, интеллектуальное, волевое коллективное усилие типа и масштаба Реформации в отношении современной демократической мировой церкви, приколотить на ее двери свои сто русских тезисов.

У нас уже есть почти тридцатилетний (!) опыт демократии, из которого растет наш здравый смысл и понимание текущего политического момента, но нет еще у нас знания демократии.

Поскольку нет исторического анализа этого опыта и даже простой его фиксации. Молчит пока даже культура, что уж говорить о науке и философии.

Путь к анализу закрыт догматическим, религиозным запретом, формулой о демократии как достигнутой цели, а значит, и конце мирового исторического процесса (сформулировано Фукуямой, не путать с Фукусимой).

Вдумаемся: тридцать лет, это столько же, сколько прошло от 1945 до 1975-го. Нет ли ощущения, что мы застоялись на месте?

Не на том месте, в стоянии на котором обвиняют Путина, а на том, где полностью уже остановилось к 1982-му руководство СССР?

Теперь мы демократию имеем, а она имеет нас. Голосование за Путина в конечном счете является голосованием против демократии как догмы, которой мы должны следовать даже тогда, когда это с очевидностью нас убивает. Мы сделали это, но мы еще не можем этого заявить, не можем обсуждать.

При всей смехотворности и убожестве рассуждений наших «бело-оранжевых», когда они берут нас на понт и требуют демократии (практически демократизации), мы смущенно молчим и не знаем, что сказать и как послать. В конечном счете сохранение политического давления на российскую систему власти будет определяться и поддерживаться требованием внедрения демократии и демократизации страны.

И если мы будем только поддакивать и кивать с глупым видом, то Путин рано и поздно закончится, а с ним и наше время на размышления и подготовку. Демократия как всеобщий порядок не нужна народу, но она нужна элите (не всей, но сверхбогатой), так как это современное глобальное средство, чтобы отнять и поделить.

Значит, народ должен разобраться на уровне политической и исторической грамотности в том, что такое демократия, как и когда ей пользоваться, как ее монтировать и демонтировать и как относиться к ней: как к унитазу, а не как к иконе. Короче, демократию нужно локализовать и утилизировать.

Если у нас владельцы квартир не могут справиться с управляющими компаниями своих домов, то видимо, как сказано давным-давно Жванецким, все-таки «что-то не так в консерватории».

Конечно, год от года мы становимся крепче. Даже и без знания. Путь лишений, пройденный за эти тридцать лет, делает нас генетически и культурно сильнее. Этот опыт, пожалуй, не слабее военного.

Мы почти полностью избавились от позднесоветского идиотизма. Но не от идиотизма демократического. А он ведет нас к тому же итогу, что и в 1991-м. Сегодня мы лишены права (именно так) воспользоваться в отношении своего положения сокровищницей европейской культуры.

Мы забыли, что демократия была создана, чтобы обслуживать рабство и зависимость, и что монархия успешно и многократно обслуживала право и свободу. И этого не могут узнать дети и студенты, так как образование жестко цензурировано демократической церковью.

Мы не можем узнать свободно и непредвзято, что открытие единого Бога и его человечности создало всю современную философию и науку, которых не знала (и не могла знать) античность, а также всю современную гуманитарную политическую проблематику.

Мы не знаем, что бывает рынок и капитализм без демократии и очень-очень большой рынок без демократии и без капитализма. И этого так же не могут узнать наши дети и студенты. А ведь дети и студенты и будут проектировать будущее страны, для которой мы обязаны обеспечить выживание.

Знание демократии должно превратить ее из руководящей идеи в один из материалов, с которым народ работает в мастерской истории.

Нельзя повторять английские и французские (списанные с английских) прописи XVII и XVIII века. В конце концов, декабристы свое уже отсидели за эту глупость.

Мы должны вывести знания об этих предметах из собственной истории (понимаемой как концентрация истории европейской цивилизации и мировой истории на нашей территории) как инструмент для проектирования собственного будущего. Это условие выживания, которое для политкорректности называют конкурентоспособностью.

Для нас сегодня закрыта и вся критическая социальная философия XX века, которая прогнозирует в отличие от Фукуямы вовсе не наступление всеобщей потребительской демократии, а как раз наступление тоталитарного устройства общества в масштабах планеты.

Естественно, эти предсказания были прагматично использованы западной пропагандой, призывающей бежать «от тоталитаризма в демократию», то есть из СССР в США и Западную Европу.

Многие действительно сбежали, но на всех там места нет. Угрозу действительного мирового тоталитаризма, жесткого крепления стандартизированного индивида в общественных сверхсистемах надо рассматривать как действительное основание исторического поиска (который и есть национальная идея), а не как индульгенцию для подчинения и подражания сегодняшним хозяевам мира.

Да они уже и не совсем хозяева.

тимофей сергейцев, однако.

март 2012