ложка скребет по дну

пока мы здесь пинаемся вяло, в мире происходят непростые события, ведущие ко многим последствиям.

хазин рассказывает о казусе со страной венгрией. что же делать бедолашному ес?




Я уже писал о том, что одной из традиционных ценностей Европы является откровенный фашизм.

Да, конечно, в сегодняшнем либеральном Евросоюзе такие взгляды официально не поощряются, но жизнь-то не остановишь!

И по мере развития кризиса и падения уровня жизни населения, вероятность возобновления соответствующих идей становится все больше и больше.

И, судя по всему, первой «ласточкой» стала Венгрия.

Дело в том, что с 1 января в этой стране вступила в силу новая конституция, которая заменила старую, еще советскую.

И в этой конституции достаточно жестко игнорируются многие либеральные принципы, лежащие в основе ЕС.

В частности, Западная пресса обвиняет руководство страны в нарушении таких «принципов демократии», как запрет на аборты, нетерпимость к секс-меньшинствам и стремление отстаивать национальные интересы.

Отметим, что еще летом 2010 года венгерский премьер Виктор Орбан, глава победившей на выборах партии «Фидес», отказался выполнять требования МВФ сократить бюджетные расходы, то есть, сделать большинство населения своей страны беднее, и ввел, вопреки рекомендациям фонда, дополнительный налог на банковский сектор, стремясь укрепить экономику за счет тех, кто получает в нынешней модели максимальные доходы.

Тогда руководство ЕС это пережило, однако националист и крайний консерватор Орбан продолжил свои действия.

Был принят закон о национальном банке Венгрии, в соответствии с которым, фактически, он перешёл под руководство правительства.

Это уже был наезд на базовые принципы современной финансово-экономической модели, которая категорически требует безответственности управления банковской сферы перед обществом, пусть даже и чисто формальной.

Но главное тут – чтобы общество не вмешивалось в принципиальные для банкиров моменты (например, на эмиссию в пользу финансового сектора), а новый венгерский закон сильно уменьшает вероятность таких действий.

Сама Венгрия, быть может, никого бы не интересовала, но есть одна тонкость – тут нельзя создавать прецедентов, особенно в нынешней ситуации, когда, например, в США Рон Пол вообще настаивает на закрытии ФРС.

А значит – нынешние финансовые элиты такого безобразия допустить никак не могут.

А дальше – больше, как я уже говорил, вступила в силу новая конституция, в которой, например, фактически запрещены аборты: государство, согласно положениям документа, должно охранять человеческую жизнь, которая, в соответствии с этим документом, начинается уже с зачатия.

Кроме того, брак в ней был объявлен «союзом мужчины и женщины», что уж вовсе не лезет для «атлантических» либералов ни в какие ворота: напомним, что не так давно госсекретарь США Хилари Клинтон объявила о том, что права человека это, в первую очередь, права гомосексуалистов.

В том числе, и на однополый брак.

Отметим, что в этом месте у лидеров «Западного» глобального проекта возникает одна серьезная проблема: он уже довольно много сил положил на то, чтобы объединить «в одну корзину» фашизм и коммунизм (и под это дело запретить реальные левые общественные движения).

Однако Орбан активно преследует коммунистов, а сам является откровенным националистом, постоянно двигая проект «Великой Венгрии».

Да, Венгрия сильно пострадала за последние 100 лет, сократив свое территорию почти в 4 раза, но так никто ж ее не заставлял поддерживать фашистов.

А сегодня возникает коллизия: если ЕС не будет ее критиковать, то возникает проблема с базовыми ценностями, а если критикует – то тут же вылезает противоречие с тем, что ее руководство преследует коммунистов ...

Пока давление ограничивается чисто экономическим рычагами: международное рейтинговое агентство Fitch понизило долгосрочный рейтинг дефолта эмитента Венгрии в национальной и иностранной валюте на одну ступень — до «мусорного» уровня «BB+» с «BBB-», потолок странового рейтинга сразу на две ступени, а венгерский форинт в минувшую среду подешевел до рекордного уровня относительно евро.

Но это только улучшит экспортные возможности страны, а идеологически поддержит те политические силы, которые выступают против ЕС – и националистической, и коммунистической направленности.

При этом общий вектор на усиление и той, и другой идеологии в условиях падения уровня жизни, не просто сохранится, но и значительно усилится.

Зная специфику либералов из руководства ЕС можно сказать, что, безусловно, они будут отчаянно бороться именно с коммунистической идеей, а значит, рано или поздно, поддержат идеи фашистские.

И в этом смысле угрозы выгнать Венгрию из Евросоюза так угрозами и останутся. Другое дело, что при этом, разумеется, будут сделаны разные реверансы в сторону того, что это «временный» союз, но нее вызывает сомнений, что ради уничтожения идей левых, которых «Западный» глобальный проект боится панически, он пойдет на то, чтобы смириться с идеями крайне правыми.

Что касается нас, то чисто консервативные соображения, которыми руководствуется нынешнее руководство Венгрии, мы поддерживаем. А вот антикоммунистическую их направленность – не одобряем.

Впрочем, нам-то это не сильно принципиально, сама Венгрия нам не нужна, а ее деятельность по расколу ЕС не может не приветствоваться – не потому, что мы имеем что-то против ЕС, а потому, что человеконенавистническая либеральная идеология получила в ее лице мощный противовес.

Пока, впрочем, все это может остаться глубоко на периферии Евросоюза.

Если только к Венгрии не начнут присоединяться другие страны. Напомним, что в 30-е годы прошлого века, на фоне кризиса, который был значительно менее сильным, чем нам предстоит, фашистские режимы были в Германии и Италии, Венгрии и Румынии, Прибалтике и Польше, Болгарии и Испании ...

И нет никаких оснований считать, что с тех пор ситуация принципиально изменилась.

В заключение повторю еще раз: проблема Венгрии не в самой Венгрии, она мала и, по большому счету, сама по себе никому не интересна, а в том, что впервые за много десятилетий, в цитадели «Западного» проекта, в Евросоюзе, поставлены под сомнения его базовые проектные ценности.

Если эти сомнения будут расширяться, то «Западный» глобальный проект рухнет сам по себе, изнутри, что, естественно, его элите сильно не нравится. Однако и что делать тоже не очень понятно.

Сейчас, на примере Венгрии, они должны выработать некоторую концепцию ответа – а мы будем с интересом смотреть, что они придумают.  




теперь - о юбилее.




Ровно десять лет назад на американской военно-морской базе в Гуантанамо, на Кубе, начал действовать центр содержания подозреваемых в терроризме.

Решение об открытии этой тюрьмы было принято администрацией президента США Джорджа Буша-младшего после начала американской военной кампании в Афганистане.

Поводом для операции стали теракты в США в сентябре 2001 года, жертвами которых стали около трех тысяч человек. В Гуантанамо отправляли обвиняемых в связях с боевиками Аль-Каиды, талибами и членами других группировок, внесенных Вашингтоном в список террористических организаций.

Гудбай, Гуантанамо!
Закрытие тюрьмы на базе Гуантанамо было одним из главных предвыборных обещаний нынешнего президента США Барака Обамы. В мае 2009 года глава Белого дома заявил, что тюрьма Гуантанамо будет закрыта к январю 2010 года. Однако, вскоре Обама признал, что его администрация не сможет закрыть тюрьму в намеченный срок.

Правозащитники неоднократно критиковали власти США за серьезные нарушения прав человека в отношении узников тюрьмы.

В 2008 году Сенат США раскрыл методы допросов в Гуантанамо. В докладе одного из сенаторов отмечалось, что при допросах заключенных использовались имитация утопления, лишение сна, натравливание собак, сексуальное унижение и многие другие методы, граничащие с пытками (пусть даже, по мнению Пентагона, не переходящие эту грань).








и, наконец, самый важный текст хазина, который я, например, жду давно.

В последнее время мне все чаще и чаще предлагают поучаствовать в политической борьбе.

Пока я сильно сомневаюсь, что это стоит делать, особенно, с учетом того обстоятельства, что много видел в конце 80-х научных работников, которые пошли в политику – жалкое было зрелище.

Я, конечно, с тех пор много чему научился и даже, скорее, сегодня не научный работник, а чиновник, но это все равно один и тот же принцип: и тот, и другой соблюдают некоторые правила, просто они разные.

А вот политик – это совсем другой персонаж, он должен быть готов в любую секунду свои правила изменить ...

Я хорошо помню, как в 9-ом классе прочел книжку «На арене со львами» американского писателя Тома Уикера. Суть книги в том, что некий журналист едет на похороны отставного и спившегося американского политика и вспоминает, как он с ним проводил предвыборную президентскую кампанию.

И суть названия отражает очень простую истину: иногда перед нами открываются двери и дальше только от нас зависит, сделать шаг вперед или нет.

Но в любом случае, независимо от выбора, или нет, двери вскоре закрываются.

И если шаг не сделан, то об этом можно жалеть всю жизнь. А если сделан – то ты оказываешься на арене со львами ...

Многие всю жизнь мечтают оказаться перед такой дверью и из штанов выпрыгивают, чтобы увеличить вероятность такого события – чем, на самом деле, ее снижают.

Некоторые просто не понимают, что дверь перед ними открылась.

Некоторые боятся сделать шаг ... На последних потом сильно жалко смотреть.

Мне совершенно очевидно, что для тех, кто всерьез готов играть в политические игры, такие двери сейчас открылись, независимо от того, готовы они к этому или нет.

Но вот для меня большой вопрос, стоит ли делать шаг. И вот почему.

Сегодня мир стоит перед принципиальным, радикальным сломом.

Ни в 1917, ни в 1991 году этот слом не был таким мощным, поскольку все идеи, в рамках которых происходили изменения, уже были известны и даже, в некотором смысле, привычны.

Я не зря тут пару недель назад писал про Парагвай XIX века – руководители большевиков после Октября 1917 года прекрасно понимали, что их через пару десятилетий ждет судьба Парагвая – и именно от этого, тотального уничтожения, Сталин и спасал страну в 20-е – 30-е годы.

А сегодня уже понятно, что альтернативных идей, в общем, нет.

В Европе такая ситуация сложилась в XVI-XVII веках, когда после более чем 1000 лет христианства в идеологии и феодализма в экономике и управлении начался жесточайший слом.

Это было крайне тяжелое время, это видно даже по учебникам истории и не дай Бог, чтобы оно повторилось.

Но для того, чтобы этого избежать нужно еще до того, как этот слом разрушит все защитные цивилизационные механизмы, предложить новые идеи.

Не менее цивилизационные по масштабу.

Кто-то скажет, что Запад, который пока жестко держит монополию на идеологию, полученную в 1991 год, никогда такого не допустит.

Тут есть что возразить – достаточно напомнить про пресловутые митинги в Москве, про которые еще в ноябре даже рассуждать было смешно.

Когда дело доходит до кризиса такого масштаба, все иллюзии и охранительные механизмы рушатся на глазах.

Другое дело, что митинги у нас носят не конструктивный характер, они – против.

А для мира нужна конструктивная идея, но с точки зрения общего механизма тут одно и то же – если такая идея появится, она, в какой-то момент развития кризиса, захватит мир, или, хотя бы, его часть.

Есть еще одна проблема, которая, впрочем, специфична как раз для Запада (ну, если угодно, для «Западного» глобального проекта) и связана как раз с монополией на идеологию.

Поскольку, в отличие от проекта «Красного», жесткость идеологии там намного сильнее и в связи с этим, разработать соответствующую альтернативную модель практически невозможно.

Как нас учит философия, невозможно описать систему, находясь внутри самой этой системы, а без такого, более или менее объективного описания, невозможно и строить эффективную альтернативную модель.

Поскольку, с одной стороны, с грязной водой можно выкинуть и ребенка, а, с другой, можно просто не заметить те моменты, которые как раз и позволят добиться успеха.

Для примера можно предложить нарисовать вид дома, в котором вы живете, исключительно по информации, которую можно получить, находясь внутри его.

Ничего не получится.

И не исключено, что как раз из-за этого эффекта теорию кризиса разработали именно в нашей стране, то есть как раз там, где монополия «единственно верного» Западного учения еще не стала абсолютно доминирующей.

Так вот, понимание того, что такая альтернативная модель, или, хотя бы, описание сегодняшнего мира, категорически сегодня необходима, уже дошло до наиболее адекватных представителей «Западного» глобального проекта.

Понимают они и то, что сделать это можно сегодня только вовне базовой проектной территории, я об этом уже писал.

И, с учетом того задела, который у нас сегодня есть, я очень хочу поучаствовать в этой работе.

Беда только в том, что с политикой это категорически несовместимо.

Ну, просто вообще.

Выражаясь приведенной в начале текста метафорой, я могу сказать, что передо мной открылись сразу две двери ...

И выбор достаточно сложен.

Сегодня ситуация с разработкой новой идеологии, точнее, пока, только ее языка, представляется мне куда более продвинутой и, чего греха таить, интересной.

И по этой причине я пока не буду отказываться от этого проекта, тем более что под него, судя по всему, в начале года может появиться серьезный ресурс (даже не столько денежный, сколько организационный).

Если это будет так – то, скорее всего, именно в этом направлении я и буду двигаться. Если нет – ситуация может серьезно поменяться. В любом случае, до марта я должен буду определиться.

январь 2012