Жительница Донбасса рассказала как живется переселенцам в Ладинке

Добавить новость

Понедельник, 6 Октября 2014 12:44  |  Просмотров: 6994

Она – ОТТУДА. Таким  простым, но довольно емким словом сейчас именуют Донецкую и Луганскую области. Наталия Денисенко  (имя и фамилия нашей героини по понятным причинам изменены) – временная переселенка, которую судьба заставила отправиться вслед за своими тремя детьми. Их эвакуировали из зоны АТО еще летом. Сначала был Бердянск. Потом – Ладинка, где многодетную мать вместе с другими переселенцами поселили в санатории «Десна».Так сложилось, что для Наталии Евгеньевны нашлась даже работа по специальности в местной школе. Последние две недели она заменяет одного из учителей.  Через что пришлось пройти этому человеку и чем сегодня наполнена ее жизнь, она готова откровенно поделиться с читателями сайта.



По просьбе женщины на фото закрыто ее лицо

У меня бы разорвалось сердце!

– Расскажите вашу историю. Говорят, она из разряда «декабристской». Но только вы отправились вслед не за мужем, а за детьми…
– Я приехала из Донецкой области. Это где-то рядом с Енакиево. У меня трое сыновей. Двое из них – школьники. Муж у меня врач. Из медучреждения, где он работает, разбежались все врачи. А он остался. Бывало, что по десять дней не приходил с работы – потому что работать было просто некому! У меня на предприятии началась истерика, когда начали бомбить Славянск. Сплошь и рядом слышалось: «Да скорее бы уж Путин ввел войска!». Вмиг появилась какая-то всеобщая «саблезубость»: «Да чего вы ждете? Придут бандеровцы, да они вас всех будут резать!».
Я не поддерживала эту истерику. Но вот об этом там вслух и говорить нельзя! В итоге наступил тот момент, когда у меня просто не выдержали ни нервы, ни сердце – я собралась и уехала с детьми в Бердянск. Организацией вывоза детей занимался фонд Ахметова. Вначале детей отправили в пионерский лагерь, что в Бердянске. Потом  по программе партнерства детей присоединили к какому-то другому благотворительному фонду и сказали, что перенаправят в Черниговскую область. Я попросила взять меня с собой – мне отказали. У меня был такой шок, что я сидела и плакала! Нашла квартиру. Три недели жила там. И каждый день приходила в этот фонд со словами: «Я бы отпустила детей, но у меня тогда разорвется сердце!». Помню, что уже настолько отчаялась, что оставила всякую надежду. В последний момент они меня взяли. Я была безмерно счастлива! С 14 сентября мы проживаем  в санатории «Десна».

Ладинка для нас – достижение!
 
– Ну и как вам на Черниговщине?
– Как видите – жива. Я просто знаю людей из Львова, которые переживают за мою судьбу так, как никто не переживает дома. Звонят, интересуются, поддерживают. Они переживают уже не только за меня, но и за черниговскую Ладинку. Если это показатель сути бандеровца – то его бы не мешало некоторым и перенять. Потому что эти люди умеют любить свою страну и людей, которые живут вокруг. И меня это глубоко трогает. У меня еще никогда такого не было в жизни, чтобы человек так переживал за чужих детей, за чужую жизнь. Прекрасные люди живут и на Черниговщине! Если бы с вами такое случилось, откровенно говоря, я даже и не знаю, как бы ко всему этому отнеслись наши… Я думаю, в том, что в отношении Донбасса сложилось довольно противоречивое мнение, – мы виноваты в этом сами.

– А в каких условиях вы сейчас живете?
– Мы очень довольны. Если чего-то не хватает, мы составляем списки. Нам привозят. Мясное присутствует в рационе три раза в день. Дают фрукты. Дети видят сладкое – и печенье, и конфеты, и шоколад. Но вот по борщу донецкому скучаю. Вообще, скучаем по домашней пище. Что ни говори, все-таки то, чем кормят в столовых, отличается от домашнего.
Номера в санатории «Десна» разного уровня наполняемости. Дети, кто приехал с мамами, живут в трех-четырехместных номерах. Ребята, кто старше девяти лет, проживают в пятиместных номерах. В каждой комнате есть санузел. Самое необходимое для жизни есть – кровати, тумбочки, постельное белье. Ладинка для нас по сравнению с пионерским лагерем в Бердянске – достижение! Там был просто летний душ на улице и общий туалет в конце коридора. В санатории топят. А насколько будет сложно пережить зиму, я не знаю.

– В коллективе переселенцев какой психологический климат?
– Депрессия проявляется периодически и у детей, и у взрослых – потому что всё это очень затянулось во времени. Мы рассчитывали на то, что к осени наши дети вернутся домой.
Есть дети, что частенько плачут. Но чтобы это понять – нужно стать на их место. Когда они вернутся домой, никто ответить не может. Такая неопределенность привела к тому, что мы сейчас имеем довольно сложную ситуацию: дети всячески протестуют, не хотят идти в школу, начинают хитрить, могут сказать, что они заболели. К нам приезжали психологи. Одна группа работала со взрослыми, вторая – с детьми. В прошлую субботу приезжали аниматоры. Это были три часа непрерывного праздника!

– Мамочки между собой не конфликтуют?
– Мне повезло в том отношении, что этих мам я практически и не вижу. У меня несколько другая ситуация: я приехала сюда всего две недели назад. А здесь есть люди, которые живут по два месяца. Рассказывают, что всякое бывает.

– Ходят слухи, что многие из переселенцев возвращаются домой. Насколько это соответствует действительности?
– Да, есть люди, которые возвращаются назад. Насколько я знаю, они едут домой. Просто существует такое понятие как неоднородность боевых действий – где-то их больше, где-то меньше. Видимо, в тех населенных пунктах, куда отправляются эти люди, довольно спокойно. Насколько там безопасно – ответить трудно. Привезли нас сюда централизованно, а уезжают люди, я думаю, за свои средства. За каждого я ответить не могу – это достаточно личная информация.

Я, получается, – местная!  

– А как вы оказались в школе?   
–  В Ладинской  школе заболел учитель – и мне предложили заменить его, поскольку я имею соответствующее образование. В школе много приезжих учителей, а я, получается, – местная. Дома я работала в сфере медицины. В Ладинской школе я работаю первую неделю.

– Как вас приняли  местные школьники? Как вы оцениваете их уровень подготовки по сравнению с донецкими детьми?
– Вообще картина складывается очень интересная: дети из Донецка приехали с «короной» на голове. Они там  учились в гимназиях. Если честно, я сама немного волновалась, когда пришла преподавать в Ладинскую школу. Думала: сейчас приду, а меня дети завалят умными вопросами. Но ничего страшного не произошло! Двойки вообще никому не ставлю – не за что. Да и должна признать, что сельские дети Черниговщины абсолютно не отстают от городских детей из Донецка. Я не могу сказать, что Донецкая гимназия привезла блестящие знания. К сожалению, вот это наше донецкое высокомерие –  «Донбасс всех кормит и поит!» – нас в итоге и погубило. Это иногда проскакивает и у детей с Донбасса: «Да я вот учился в гимназии, да у нас там потолки четыре метра!»

– На каком языке преподаете – на украинском или русском?
– Я, хотя и приехала из Донецкого региона, но свободно преподаю на украинском языке. В то же время я вижу, как и в Черниговской области педагоги с легкостью переходят на русский язык, поясняя материал детям из восточных регионов. Думаю, что в вопросе языка всё еще зависит и от позиции учителя. Я, например, сразу дала понять, что на мне ездить не получится и садиться себе на голову я не позволю ни своим, ни чужим. Дети это сразу поняли. Поэтому на моих уроках, когда я говорю на украинском языке, все – и черниговские, и донецкие, и луганские дети – понимают по-украински и отвечают на украинском языке. Пусть кто-то запинается, пусть у кого-то свой местный диалект, но самое главное – мы понимаем друг друга. Да и мои дети, сами не замечая, перешли на украинский язык. Был случай: они позвонили нашему папе и защебетали на «українській мові» – он растерялся.

Вести из дома

– Что там дома? 
– В Ладинке нет Интернета, телевидение тоже малодоступно. Поэтому информация черпается из звонков домой, общения со знакомыми, кто остался там. У старших детей есть телефоны. Они звонят домой. С младшими – сложнее. Или же мамы звонят воспитателям, или же сами дети приходят к воспитателям и просят перезвонить. Но должна сказать, что очень большие сложности с покрытием МТС в Ладинке. Выбегаем где-то на улицу, чтобы поймать связь с родным домом! Дети очень расстраиваются, когда нет связи. 

– Говорят, что в составе боевиков так называемых «ДНР» и «ЛНР» очень много жулья. Насколько это правда? Есть ли российские войска на территории Донецкой области?
– Да, это правда. Среди боевиков много бывших заключенных. Большего я сказать не могу. Прошу понять меня правильно: у меня на сегодня там проживает муж, у меня там квартира, я числюсь на работе – и я не хочу неприятностей! К сожалению, наше украинское телевидение иногда тоже искажает факты. К примеру, если по одному из каналов рассказывают, что у нас стоит Нацгвардия, а ее там нет – то кому я должна верить?! Замалчиваются и потери как с той, так и с другой стороны. Понять, есть ли российские войска на востоке Украины – тоже сложно. Идут разговоры, что видели людей, очень похожих на лиц кавказской национальности. Но я за все это время научилась настолько скептически относиться к чужим словам, что даже не доверяю своим хорошим знакомым. Пока не увижу своими глазами – не поверю!
Все мои рассуждения основываются на моем  личном опыте. Когда я уезжала из Ждановки, войск в городе не было, стоял только блокпост Нацгвардии. Но я лично этих ребят даже и в глаза не видела. У меня такое ощущение, что Донбасс вступил в такую фазу, когда у людей на фоне страха появилась потребность рассказывать друг другу страшилки. Вот человек на ходу что-то и придумал, потом рассказал другому, увидел, как у того на ходу изменилось лицо – и ему стало легче. Вот такой феномен. Я не знаю, как это назвать. Возможно, защитная реакция.

Сейчас противоположные стороны перестали слышать друг друга – каждый слышит только то, что совпадает с его точкой зрения. Все остальные факты просто отметаются на корню. Из «свежего»… Говорят, что на шахте №22 нашли могильник. Там сотни или тысячи трупов. Среди них женщины с заклеенными ртами и простреленной головой. Все это приписывается Нацгвардии. На востоке их называют «нациками», «карателями». Опять же, если бы это было правдой, то это очень хорошо укладывается в логическую схему и портрет бандеровца, который насаждался ранее. Но, в то же время, даже местные рассказывают о том, что боевики из ДНР пытали людей в подвалах.

– Так кто же стреляет по мирным кварталам? Потому что мнения полярны: одни говорят, что Нацгвардия, другие – российские войска.
– Порой просто видно и слышно,  откуда летят снаряды. Вот  у меня, к примеру, зал пятиугольный, там два окна. Одно окно смотрит на Енакиево, это направление на Горловку. Второе – на Кировское, это туда, на Шахтерск, Торез, Снежное. То есть два перпендикулярных направления. И я, сидя на диване, хорошо слышала, откуда стреляют. А где и кто сидит – все знают. Парадокс: официальное перемирие – а до сих пор звучат выстрелы.

– Сами-то когда домой собираетесь?
– Конечно, хочется вернуться домой. Дома есть дома – но пока непонятно, как скоро это случится. Там осталось не так уж и мало жителей. Многие снова туда возвращаются. Муж рассказывал, что уже обзванивали и приглашали, чтобы дети приходили в школы. Если будет тихо, школы обещали открыть 1 октября. Мне моя сотрудница прислала СМС-ку: «КГБ заставляет сотрудников нашего предприятия писать заявления о вступлении в Новороссию». Но я себя в ней не вижу!

Елена Соловко

Хочете отримувати головне в месенджер? Підписуйтеся на наш Telegram.

Добавить в: