Внук первого секретаря обкома партии Николай Уманец — бомж

Добавить новость

Четверг, 3 Октября 2013 13:32  |  Просмотров: 7763

37-летний Николай Уманец - внук того самого, ныне покойного Николая Васильевича Уманца, который фактически руководил Черниговской областью с 1970 по 1984 год. Спившийся человек три года живет в подъезде по улице Магистратской, 4, за 200 метров от горсовета. У него есть родные. Мать Лариса,родная дочь первого секретаря Уманца, и сестра живут в Америке, дядя — в Чернигове, крестная в Киеве. Родным до Николая уже нет дела.Он много раз лечился в психбольнице.В приют для бездомных его не принимают потому, что он... не прошел флюорографию. Справки нет.


— У меня в подъезде по Магистратской, 4 третий год живет бомж, его не принимают в приют, помогите, пожалуйста, — обратилась в редакцию наша читательница Наталья Танаева. — Замерзнет или умрет человек прямо под горсоветом, стыдно будет.

Встречаю Николая возле дома. Лицо у него опухшее. На щеках двухнедельная щетина. Весь дрожит от холода. Закоченевшими пальцами подтягивает штаны. На тощей талии они застегиваются пуговицей не в петельку, а в шлевку от ремня. Но все равно штаны болтаются и спадают. От Коли вонь немытого тела и перегара.

— Коля, ты в приют на Святониколаевскую, 33 ходил? — строго спрашивает Наталья Александровна.

— Ходил.

— Что они тебе сказали?

— Флюорографию надо пройти.

— Каких ты врачей прошел?

— Кожника.

Пообещав, что устрою Николая, приглашаю бездомного пройти с нами на Святониколаевскую.

В Черниговском центре для бездомных и бесприютных нас встречают неприветливо. Говорят, что Николай уже неделю сюда ходит пьяный и голодный, никак не может пройти всех врачей.

— Тогда одна проблема решится, не надо будет спать по подъездам, да, Николай?—укоряет его администратор Татьяна Николаевна.

— Или я все в черных тонах описываю, и все будет по-другому?

Уманец стоит, повесив голову, и шмыгает носом. Потом несмело просит поесть. Администратор просит повара найти что-нибудь.

— Мы с такими орлами встречаемся каждый день, — эмоционально выражается директор центра. Николай Романов. — Благодарности у человека — ноль. Он лежал в Халявине четыре раза. Ему дали направление пройти комиссию. Он ее не прошел. Куда мне его — домой забирать? У меня таких героев хватает. Если человек хочет здесь проживать добровольно — он соглашается с нашими правилами. Проходит комиссию: кожвен, психиатра, туберкулез. Судя по его поведению, у него нет заключения нарколога — способен ли он проживать в обществе. У нас не центр, где можно пить и бухать. Ему морду набьют завтра же такие же зеки.

— Что с ним делать?

— У него родственники есть! У них социальные связи в городе есть. Почему я должен делать то, что не делают родственники?!!

Я с Николаем пообщался, он со мной так разговаривал, будто я чем-то ему обязан.

— У нас проходит сессия, хоть бы один депутат сказал: чем вам помочь, — не упускает случая пожаловаться прессе директор приюта Николай Николаевич. — У нас крыша протекает. У нас зависли деньги в казначействе. 21 тысяча. Нам нужно насос в котле менять. Вот о чем надо писать! У меня бабулька, которую сын домой не пускает, хоть он там и не прописан. А Николаю по его поведению реальная дорога в Яцево. Он себе настроил иллюзий, что он нужный внук. Дедушка у него был человек номенклатурный. А он теперь шатается пьяный. Хочешь тут жить — не пей, сдай анализы. От него штын стоит! Штыняра стоит!

— Что будем делать с Уманцем? Оставим там, где взяли, пусть там и лежит?

— Пускай сердобольная тащит его домой.

— Она не хочет его брать домой.

— И я его не хочу брать сюда! Зачем мне скандал в центре бездомных? Вы же не знаете, что тут творится по вечерам. Мы же никому не сообщаем. Мы делаем свою работу. Стараемся людей подлечить, стараемся сделать для них удобства. Для тех, кому это надо. Ему это не надо. Ему надо, чтобы на него обратили внимание. Ему надо, чтобы его жалели. Я думаю, что самое реальное место проживания для него — это Халявин.

— В Халявин не так просто попасть...

— Вот видите, врачи человека с явными признаками заболевания брать к себе не хотят. А у меня, без специалистов, связанных с психиатрией...

— Сколько сейчас человек в центре?

— Восемь. Обычно мы каждый год в августе проводим ремонт, всех выселяем. В этом году постояльцев не выселяли. Так и делали ремонт с ними. Крыша течет в четырех местах. Я уже устал ходить в горсовет. Окна начали менять — стекол не хватает. Я туда вбухивал свои личные деньги, которые мне не возвращаются. Ни один богатый человек сюда ничего не пожертвовал. Простые люди приходят — те что-то приносят.

Пока разговариваем, в окно видим, что
Николай Уманец уходит. Догоняем его.

Звоню в Халявин, заместителю заведующего областным психоневрологическим диспансером Сергею Лебедеву.

— Николай Уманец ночует в подъезде, видимо, алкоголик. Это ваш клиент?

— Если хочет лечиться, то мы его заберем, — любезно соглашается Сергей Александрович.

— А если не очень хочет, надо приехать и его уговорить?

— Он не угрожает окружающим? Если нет — пусть сам приходит. У нас лечение от алкоголизма — дело добровольное. Если будет согласие пациента — милости просим.

Связываюсь с завотделом денежного и натурального обеспечения территориального центра социального обслуживания одиноких нетрудоспособных граждан Ириной Примером.

— Если человек нигде не зарегистрирован, у него нет документов, он трудоспособный — ничем ему помочь не можем, — разочаровывает Ирина Александровна. — Если у человека нет зимней одежды — могу дать. Пусть приходит на Толстого, 25.

Купил Николаю полбатона. Под магазином встречаю подругу Николая Свету. Высокая женщина без зубов, но с накрашенными губами говорит, что Николай обещал встретиться утром, чтобы пойти на флюорографию, но так и не пришел. Женщина забирает Уманца к себе.

— Это из-за нее он пить начал и в тюрьму сел, — рассказывает на другой день Наталья Танаева.

— Хотя, может, у нее Николай хоть в тепле будет...

Геннадий Гнып, еженедельник "Весть" №40 (570) от 3 октября

Хочете отримувати головне в месенджер? Підписуйтеся на наш Telegram.

Добавить в: