гроза и жерех

 День был очень жаркий. Я давно собирался выехать на рыбалку: подышать рекой, полем, послушать птиц, которые явно лечат мозг в отличие от многих других источников звука, да и половить, если будет что. Собрал снасти – спиннинг, приманки для хищника, упаковал на велик и поехал. Через полчаса езды по району города переднее колесо выскочило с асфальта на грунтовую дорогу через поле, заросшее высокой травой. Отовсюду мелькали разноцветные головки растений, привлекая внимание бабочек, шмелей и других насекомых. Запахи поля резко вытеснили воспоминания о пыльном раскалённом городе. Ласточки периодически по две, по три пересекали путь, вылетая из-под колеса, делали вокруг меня облёт и заходили на второй круг, закручивая в свою спираль бесконечности. Жаворонки заливались пением над головой. А ещё выше чертили свои линии потомки птеродактилей, дублируя маршруты пассажирских самолётов. По одиночке и небольшими группами появились деревья, добавляя свой аромат в праздник запахов лета. В их тени скрывались от жары певчие птицы, совершая ритмические переклички между собой по воле небесного дирижёра. Из травы выскакивали головки васильков и маков, кое-где в общий узор вплетались полевые ромашки, зверобой, мать-и-мачеха, фиалки полевые и лимонник. Моментально забыл про город - такое впечатление, что я всю жизнь ехал по этому полю, не слезая с велосипеда нигде, и нигде не останавливался, чтобы сделать паузу, будто я и не жил в городе и ничего общего, связанного с ним, не имел. Сойка промелькнула в ветвях деревьев. Внедорожники, седаны, микроавтобусы, мотоциклы, мопеды и скутера, то обгоняя, то навстречу – нарушали гармонию общения с независимым от человека миром земной жизни. В траве возле самой дороги прошуршал ёж - вылезая на грунтовку в часы пик движения по ней, они часто гибли, не имея привычки убегать от опасности. Кроты уже успели нарыть кучу земли, не давая почве затвердеть. Я услышал крик речных чаек и увидел первые перекаты волн. Ближе к реке на дороге появились высохшие и распластанные шкуры лягушек - в древности можно было бы сделать из них неплохой амулет и назвать себя - королём Ква-Ква. Весь берег усеян палатками и машинами – жители города бросили свой храм на время, ради небесного свода. Маленькие ящерки грелись на камнях, поросших мхом, и напоминали мне миниваранов, способных с помощью кинотехнологий реализоваться на экране в другом объёме и качестве. Чёрные маленькие чайки кружились над озёрами, разбросанными по полю, и камыш скрывал резиновые лодки рыбаков. Над лесопосадками по реке в разных точках парили кречеты и орлы, создавая свою винтообразную лестницу в небеса, будто желая порвать с законом всемирного тяготения. И я слышал их крик. За мной увязались две пчелы, пытаясь сесть на разные части лица - в крови начал подниматься адреналин, придавая путешествию пикантность. Низкая небольшая облачность играла свою роль в общем колорите. Запах осоки распространялся по всему берегу. Остановился на песчаном плёсе, где обитает в реке жерех – бесконечная цель моего выезда, как матрёшка в пирамиде других матрёшек. Подцепив твистер на леску спиннинга, я начал разминку. Побросав несколько минут безрезультатно, сменил наживку на узкую белую вертушку. Жерех выскакивал в разных местах, загоняя живца на поверхности реки, и при этом сильно бил хвостом по воде, но на мои приманки не реагировал. Я перешёл на более глинистый берег, подняв сотни мелких мух и с этой точки начал бросать в место выхода жереха. Моторные лодки постоянно накатывали волну и разрушали общую атмосферу ловли, – многие из хозяев катеров и лодок приезжали на реку покататься, подвигаться, развлечься – они мешали слиться с относительной тишиной природы и сконцентрироваться на ловле рыбы. Два часа пытался поймать хищника.
«А что, если попробовать поймать руками, как наши древние предки. Равные условия борьбы: у рыбы есть хвост, плавники, глаза, у меня - руки, ноги, глаза и божье совершенство над рыбой».
Я зашёл по колено в воду и замер среди мальки. Жерех выскочил через пять минут в метре от меня, я прыгнул на него телом, вытянув руки. Но – но.
«Я теряю время на падение, необходимо сократить расстояние до минимума».
Пришлось вспомнить уроки ушу: как цапля, на одной ноге, вытянув другую назад, наклонился над рекой, раскинув руки в стороны, и стоял так пятнадцать минут, пока мой покой не нарушил зимородок, вылетевший с писком из куста. В этот момент передо мной появилась уклейка и попрыгала по глади, а за ней здоровенный жерех. Он вылетел из воды, как ракета, и вошёл в реку возле меня. Я успел ударить его рукой, но не схватить. Рыбак с противоположного берега с интересом наблюдал за мной, что-то говоря соседу, и смех долетал до моих ушей. Огромный дуб на обрыве, нависший над живой материей, довершал картину происходящего. Потратив последние силы на методику ловли прапрадедов, я вышел на берег и налил себе чай, усевшись на сухое дерево, лежавшее рядом. Жерех прекратил свою игру, и поднялся ветер. С юго-запада надвигался мощный грозовой фронт – небо разделилось на светло-голубое и тёмно-синее. Утром передавали по радио о возможном урагане. Мимо проплыли байдарки с песнями. Дерево, на котором я сидел, имело кучу обломанных веток и прекрасно подходило для жизни на нём, тем более что было сухое – на нём можно сплавляться, развесив на сучках свои пожитки. Рассматривая новые катера, пролетавшие мимо, я понял, что давно потерял всякий интерес к технике и к скорости. Мощные раскаты грома пронеслись над местностью. Сильный ветер, поднявшийся неожиданно быстро, раскачивал байдарки на волнах, как щепки. Первые молнии появились над лесом, и я понял, что ураган будет нешуточным. Дуб начал угрожающе раскачиваться. Рыбаки напротив исчезли, и жизнь на реке вымерла,- ударили первые крупные капли дождя, поднимая пыль. Всё небо затянуло низкими чёрными тучами, и наступила возможность прочувствовать его нежное дыхание мозжечком, а также послушать небесную речь. Я разместился под тремя высокими тополями, которые мерно раскачивались из стороны в сторону. Волны на речушке поднялись такие, что можно было принять за шторм в два бала, и спокойная тихая река превратилась в грозный Амур. Гром закладывал уши, а молнии сверкали по обе стороны реки, совсем рядом. «Интересно – я в треугольнике жизни, между тремя тополями, или смерти». Масса воды с градом просто заливала всё вокруг. Плащ-дождевик прилип к телу, охлаждая небесным холодом. Включил мобильник на запись: на фоне раскатов, дождя, шума ветра, щебетания некоторых птиц запел «Зэлэный гай, зэлэсэнький, шумыть соби, шумыть….»
Никогда я не ощущал себя так душевно, как сейчас – в момент сотворения мира. Мне послышался колокольный звон, и я подумал, что служба в церкви должна проходить именно в таких погодных условиях, трепетно приближающих человека к богу, а некоторые и возвращаются к нему в условиях урагана, бури, смерча. Периодически выходил из укрытия посмотреть на реку, и мне становилось страшно - что на ней творилось: ветер гулял во всех направлениях, раскачивая сухие стволы, торчащие из воды, цвет реки стал чёрно-серый. Рядом упала осина, не выдержав напора стихии. На плечо села оранжевая бабочка – «Неужели снова революция будет».
Молния бьёт в один из моих тополей, и все три тополя зажигаются сиянием, я оказываюсь в треугольнике: мозги перемыкает, глаза расширяются, и слышу громкую речь:

-Чуешь ли ты меня, сынку?
-Чую, отец,- автоматически кричу, - видать, сегодня призовёт.

Я посмотрел на реку и увидел картину движения мира во времени.
Динозавры шли по противоположному берегу, над ними летучие мыши, по реке плыли корзины с младенцами, тонул «Титаник», в колесе сансары катил человек в форме пятиконечной звезды, падали и взлетали самолёты, ладьи, гондолы, шхуны, фрегаты, парусники, катамараны, боевые корабли и лайнеры шли строем; по берегу стояли люди в национальных костюмах разных стран с факелами, горели костры, на заднем плане салюты, а на пароме бразильский карнавал, на воздушном шаре летел вдоль реки оркестр, исполняя «Чардаш», и много всего ещё, но голос меня оборвал:

-Видишь ли ты жереха?

Среди всей этой суматохи дефилировала по поверхности рыба на 100 килограмм.

-Вижу! - Крикнул я.
-Зайди в воду и возьми.

«Да как же я возьму такую трубу, господи». Я зашёл в реку и не погрузился в неё, оставаясь на поверхности, вода кипела. Дойдя до рыбы, увидел экземпляр два метра – она вяло мотала перебитым хвостом. Я обхватил её руками и провалился под воду, вынырнув, обнаружил в левой руке жереха на полтора килограмма и, как Чапаев, погрёб к берегу. Три тополя стояли, как ни в чём не бывало, на реке пусто, по-прежнему гуляет ветер, гремит гроза, удаляясь, и проясняется небо.

У жереха был перебит винтом хвост – «Надо же, удача какая выпала».

Рой комаров, ощутив свободу для полёта в пространстве, распылился в воздухе. Несколько минут я пытался ещё осмыслить произошедшее, но в голову ничего не шло, упаковался и поехал домой – темнело. Дорога оказалась полностью залита. Заднее колесо заносило, и я частенько катил телом по траве, падая с велосипеда – аквапарк отдыхал. На поле горело сухое дерево, поражённое молнией. Кое-где появились контуры аистов. Уже затемно добрался с трудом домой, сбивая кусты роз на дороге через частный сектор, – вода шла лавиной. Минивэны окатывали меня брызгами с головы до ног, и я вспоминал Кубу и песню «Чан, чан». Жерех в сумке на груди грел меня весь путь.