о рубежах

издавна идет слава по всей родной земле о чудо-богатырях, о героях-защитниках, о воинах, равных которым не сыщешь нигде, ни под луной, ни под солнцем. как ударит - во вражьем строю появляется улица, как отмахнется-поворотится - так переулочек.

правда это, как есть. славится такими богатырями наша родная земля. они - наша гордость, наша честь, наша хвала отцам! каждый знает их имена и подвиги готов перечислять, только спроси. но есть и другие воины, о них больше врагам нашим ведомо.

все знают, как набирают пополнение соцкие и тысячники! идут по поселениям, приходят на праздники, на ежегодные драки и схватки, на состязания в стрельбе из луков. их доверенные, пышные да справные, загорелые лица со шрамами, усищи по грудь, ножны сабельные да колчаны изукрашены каменьями самосветными, кафтаны да плащи парчовые, шаровары блестящие, футы-нуты - правители во плоти, сидят в шинках и на торжищах, заглядывают во все кузни, разнюхивают в степи и по лесам, чтобы найти справных юношей. да еще норовят так угадать, чтобы они сами по себе многое умели, были сильными, как медведи и ловкими, как кабаны лесные. и чтобы конь свой, да оружие, да одежка. иной раз без этого и не возьмут. особенно если идет парень в особо прославленную тысячу, под начало одного из богатырей знаменитых.

все знают об этом. ведь до того, покуда не придут искальщики от воинов, и не выберут молодых парней, и не проводит их все поселение, со слезами, гульней, гордыми речами, - не открываются ежегодные смотрины, не позволяется юношам и девкам высматривать себе пару, пока не станет известно, кто уходит из поселения на долгие годы, а то и навсегда. это потом уж оставшиеся паруются - и до следующего прихода искальщиков у этих и дети в люльках гугукают. эти уже никогда не уходят из родного поселения. у тех же, кого берут с собою воинские, перед последним прощанием и грабовые обереги с шеи снимают - и отдают отцу с матерью. ибо грабовый оберег на чужбине - просто деревянная плашка.

оно конечно. только есть период, одна седьмица, между окончанием пышного отбора будущих прославленных воинов-защитников и началом смотрин. в эту седьмицу и появляются в поселении невзрачные да незаметные тоже искальщики. небольшие ростом, в неброской одежде, но оружные да верхом прибывают они в поселения. и ходят вроде там же, где и их предшественники пышные. но не так они смотрят и не тех примечают.

свои у них проверки. то бросит яблочко внезапно юноше, то вдруг якобы споткнется да руку протянет: помоги, мол, не упасть. и парней они выглядывают худощавых да жилистых, негромогласных, но только не чересчур робких, робких только девки выбирают, чтобы править потом в семье.

придет такой искальщик в поселение, станет на постой к бабке самой пустой да болтливой. вечером угостит бабку сладкой настойкой - и все слушает ее болтовню, слушает. а чуть свет отправляется искать парней, о которых трещотка натрещала. день-два покрутится, найдет одного, ну двух, никогда более. и пропадает с этой парой. ни тебе проводов пышных, ни вина, ни слез бабьих. как под землю исчезают эти юноши.

правда, однажды слух был, что вернулся один такой в родное поселение. пришел, такой, как уходил, только седой и без правого уха. вошел в двор свой, а там все позаросло, хатка пустая покосилась. умерла его мать и брат меньшой, в год неурожайный, с голоду. постоял он молча во дворе. а соседская ребятня любопытная повисла на заборе. один сорванец и запусти в него яблоком. он на шорох развернулся - яблоко откуда-то взявшейся саблей разрубил слету на две половинки. другой-то рукой их и подхватил, не дал упасть. так и ушел, хрустя кислятиной.

куда же уводят этих худых тихие искальщики? для чего их поиск? где им отрубают уши и так навостряют саблей махать?

пойдем, все узнаем.

стоит посреди степи высокое дерево, дуб, ясень, сосна. знакомая картина? никогда не задумывались, как попало это дерево сюда, как удалось ему вырасти, устоять против ветров бешеных, ворон да сорок, а еще - как его кору минули зайцы-побегайцы? если подойти поближе, то можно заметить, что кое-какие ветки на дереве отполированы до блеска. а неподалеку от дерева - подозрительно большой камень вмят в землю. и трава не растет здесь, просто гладкая. утрамбованная земля.

это и есть богатырская застава. причем заставой ее называют воины, которые здесь заняты охороной родной земли, а богатырской - чужаки, которые хоть раз с нею сталкивались. помнят они, долго помнят, что может случиться с захватчиком возле одинокого дерева в степи.

на заставе воины живут, конечно. живут всю свою жизнь, сколько там им отпущено. редко кто из них уходит отсюда седым стариком. трудно здесь состариться.

дерево сажают сами воины, когда выбирают место для заставы. годы, пока оно не вырастет, дерево заменяет высоченный составной шест с небольшими поперечинками, в ладонь шириной. сверху воин степь осматривает, чтобы заранее увидеть приближение вражьей орды. только у хорошей дюжины - именно столько их на заставе - так дело поставлено, что шест у них для проформы, а дерево - для тени и красоты, чтобы листьев шелест о родимой стороне шептал, да сердце гладил.

два из дюжины, самые шустрые и быстрые, самые сообразительные да удачливые, почти все время проводят в охотах, рыбалках и заготовках вокруг да около заставы. удалятся подале - да и вернутся поближе. они заезжают на торжища, останавливаются у колодцев, заезжают в гостевые дома. говорят не очень много, в основном балагурят, а слушают внимательно. если вдруг узнают, что где-то в отдалении собирают рекрутов, или сразу много коней купили, или стали заготавливать непривычно много ракиты или лещины, то могут отправиться поближе к тем местам поохотиться да проверить сведения. потому не нужно воинам лазить на шест или на дерево, чтобы вглядываться в небокрай степной до рези в глазах.

хватает им внизу дел, траву вытаптывать. на заре поднимаются они - и до заката проводят день в воинских упражнениях. стреляют из лука, сражаются на любых клинках, палках, с голыми руками. играют в прятки в степи. бегут за небокрай и обратно, а на плече - мешок с землей. и все воинские упражнения у них не такие, как у обычных бойцов. где это видано: стрелять из лука с завязанными глазами, со связанными за спиной руками, будучи атакуемым тремя противниками. метать нож на звук, на хлопок, на шорох. брать на голову мишень для стрел. никто не утешал их, валившихся на закате с ног, никто не залечивал тысячи царапин, ссадин и синяков на их руках, локтях, коленях, лицах. отлежавшись малое время под деревом, поднимались они готовить ужин для дюжины, если возвращалась двойка добытчиков, с провиантом и сучьями для костра. а если не было двойки, что нередко случалось, то грызли сухари и запивали водой из колодца, вырытого в их землянке. но о землянке - особо.

придется вернуться еще назад, к истокам застав. изнывала земля наша от летучих набегов степных грабителей. всегда вдруг, не успели оглянуться - они уже на околице. воюй не воюй - это вопрос быть ли тебе живу. а они старались никого не убивать, и все не забирали, подлецы! давали нам жить, чтобы еще и еще возвращаться и грабить. и девок еще угоняли.

но это однажды на пользу пошло всей нашей земле. очень одна девка хорошо нам всем помогла. но и это - отдельный рассказ.

нашелся один ведун, который и воином был неплохим. решил этот ведун построить охоронную цепь, сквозь которую летучая вражая конница не проскочит. собрал несколько еще ведунов, разных, степных, лесных, болотных. и набрал совсем молодых воинов по поселениям. сам ходил и высматривал. одиннадцать их было, первых заставщиков. отправились в окраинные земли и стали по степи искать особенные места, сильными их называли.

у сильного места есть примета, выход силы, как говорит ведун безымянный. каждый видел посреди степи, вдали от всех и всяческих гор огромные серые каменюки, размером с хороший сарай. он говорил, ведун, что там, где такой валун находится, бьет силовой родник. бьет-бьет, да камень наверх и выбьет. а сами камни называл кусками сердца матери-земли. силовой ток, баит, от сердца каменюку отрывает - и пошел наверх толкать.

так вот, нашли первый камень (дерево с ним рядом оказалось, высокая сосна) и два рядом с ним, вдоль граничной линии. дальше сделали вот что: вырыли вначале под камнем землянку, а от нее стали рыть отнорки, подземные коридоры в сторону двух соседних камней. рыли страшно быстро, но скрытно. никто из окрестных жителей ничего и не проведал. просто в короткое время пропали две балки в степи по соседству с камнем.

тем временем главный ведун нашел еще двадцать две души и привел к соседним камням. с каждой одиннадцадкой оставался один из ведунов. все делали так же: землянка и коридоры. вскорости соединились подземные ходы, объединились три заставы - и принялись готовиться к будущим боям, да двойки по степи распустили, сведения собирать.

главный ведун снова отправился за молодыми воинами, но тут посыпались неудача за неудачей. то коридоры не сошлись и двух воинов насмерть завалило. то двоица пропала с одной заставы, да так, что и поныне неведомо, кто их прибрал. один молодой попал стрелою другому в глаз во время учебы, насмерть. и венцом бед стало первое нападение большого отряда степных конников на первую заставу. 

двойка разузнала все вовремя. среди ночи они прискакали вдвоем на коне (так было на каждой заставе: один конь для всех, в основном, использовался двойкой). сведения были просты. большой отряд, чуть ли не пять сотен клинков, движется с восходной степи. идут издалека, чужие, грабить будут дочиста, будут и убивать, где-то они пересеклись с дружиной и получили по сопатке. а теперь сведут счеты с гречкосеями. двоица везде, где побывала, распространила информацию о том, что сильная застава охороны расположена под высокой сосной, теперь можно не сомневаться, что захватчики не проскочат мимо. их информатор аж поперхнулся брагой, когда подслушал о новой заставе.

сейчас же были посланы молодые на соседние заставы, строжайше велено подмоге было бежать скрытно, подземным ходом. оставшиеся готовились ко встрече.

пришел и рассвет.

красиво перли захватчики! неслись плотно, как табун неоседланных лошадей, бок к боку, шея на круп. не успело облако на небокрае обозначить их приближение - как уже и сами пожаловали. собранные, молчат, ни крика. подлетели к сосне, обтекли ее лошадиными телами, окружили. стали недоуменно оглядываться: где же застава, которую нельзя было в тылу оставлять?

вдруг, как тихо стало, слышат: голос, поет что-то, над головой. смотрят - что за ерунда! не было никого на сосне, как подъезжали - и вдруг сидит на средних ветках замухрышка в замызганном одеянии, напевает, да еще на чем-то со струнами наигрывает. слезай, говорят, мы тебе вопросы задавать будем. - так вы ж меня мучить станете? - нет, только спросим. - спрашивайте, мне и так хорошо вас слыхать? - слезай! - нет. - а где здесь отряд защитников, застава? - я и есть застава, моя очередь родной край охоронять.

тут пришлые мало что с коней не посыпались от смеха. и верхний ну с ними смеяться. они замолчали и спрашивают: ты чего смеешься? - да вот, смешно: сидят мертвецы на конях и хохочут. чудо!

тут они малость осерчали - и принялись стрелами его осыпать. стреляют, стреляют, а этот замухрышка наверху - знай себе уворачивается, словно они дети малые. и смеется! тогда пяток самых ярых с коней послезали - и полезли наверх, струсить эту обезьяну. что там наверху было - никто не разобрал, только повисла вся пятерка на ветках сосновых недвижно. и кровь стала литься сверху. не поумнели захватчики, еще две пятерки на ветках дали развесить, пока не рассвирепели страшно и не стали поджигать сосну эту. тут вдруг стрелы со степи полетели. немного, пару десятков, но столько мертвецов и добавилось к тем, которые уже на ветках висели. тут один кричит, что увидел, что видит пластунов-стрелков. и погнал своего коня в ту сторону, а с ним - еще пара десятков поскакала. посреди гладкой степи ниоткуда выскочил воин, зарезал глазастого, отобрал его коня - и полетел прочь. остальные - за ним, но тут еще несколько невидимок из травы поднялись - и постреляли всех до одного, только лошади без всадников трусили по степи да пастись прилаживались.

захватчики все же не дети малые были, взяли себя в руки, нашелся командир, стал отдавать команды. часть всадников спешилась и стала возиться под деревом с хворостом и сухой травой, часть других выстроилась - и под прикрытием своих лошадок стала приближаться к тем стрелкам, что были в степи. те, кстати, снова растворились в травах. и еще одна часть всадников была готова придти на помощь либо тем, что под деревом, либо другим, что перли на степных.

но вышло по-третьему. вдруг из-под камня вылезло два десятка бойцов - и принялись крушить всех подряд чем попало. такие верткие, такие шустрые, пока первого положили, половины отряда захватчиков уже и в живых-то не было. а эти, которые из-под камня выскочили, знай себе машут своими палками да мечут ножи и стрелы пускают. некоторые стрелы прилетали с сосны, их тот шутник пускал. что ни стрела - то мертвое тело валится коням под копыта.

оглянулся главный захватчиков, смотрит - под сосною только трупы. а те его воины, что крались в степь за невидимыми стрелками, пропали бесследно. и скорее всего - тоже лежат в травах мертвыми.

но и защитников заставы лежало не менее полутора десятков без движения. а отряд захватчиков насчитывал еще не менее сотни.

и решил тогда главный захватчиков мудро: скомандовал своим отходить. только было поздно: кольцом поднимался дым вокруг сосны, невидимки скорей всего подожгли траву, чтобы не выпустить никого из-под дерева.

захватчики жались к дереву, надеясь уцелеть, ведь вокруг него трава не росла и гореть было нечему. дальнейшие события от всех глаз надежно укрыл густой белесый дым. 

наутро, когда стало возможно подойти к сосне, которая стояла все же с подпалинами, то все пространство вокруг нее было завалено людскими и конскими трупами. ни одно тело заставников не было найдено. позже кое-где в степи появились холмики с безымянными камнями.

а грабительские отряды с тех пор больше не рисковали нападать на богатырские заставы. совершали попытки проскочить по-тихому, а если видели, что охоронники их обнаружили, то тикали в степь без оглядки.

сложили головы в той неравной и непростой схватке несколько молодых воинов и один из ведунов приглашенных соседей. но полоса бед и неудач прекратилась. уверовали в свои силы бойцы, успокоились поэтому ведуны. работа их отныне упростилась: искать пополнение, чтобы не опустели заставы богатырские, чтобы снова, как встарь, и как всегда будет, выучка и мастерство, сотнями потов и страданий оплаченные, заменяли собой пышное снаряжение да особых мастеров оружие.

говорят, что богатыри с застав могут своим волосом удушить противника. об этом судить не станем. но знаем точно: порою вся наша земля висит на их волоске.

ноябрь 2009