день физкультурника

На уроках физкультуры кроссы школьники бегать больше не будут. Эта «замечательная» новость пересеклась вчера со мной и засела внутри. Я люблю спорт, занимаюсь регулярно некоторыми его видами, и считаю спорт – одной из составляющих появления в обществе активной, здоровой и уникальной личности. Привитая как можно раньше ребенку любовь к спорту поможет ему занять свой досуг, научится рационально мыслить, определит круг общения, который с большой вероятностью окажется позитивным, сделает его целеустремленным и здоровым.

Физкультура один из любимых предметов большинства школьников, по крайней мере учившихся лет пятнадцать назад и ранее, когда ещё не было модным тащить в школу липовые освобождения и курить в сторонке, когда одноклассники занимаются физкультурой на уроке.
Как классно было погонять в коробке в футбик, покувыркаться на матах в спортзале, попрыгать через козла, пометать мячики, побегать 30, 60 метров, ну и, естественно, кросс.

Большая часть моей жизни неразрывно связана с физкультурой, которой я обязан большей части положительных изменений и наличие таких же качеств в себе, а недостаточное ей внимание в некоторые периоды жизни способствовали кое-каким негативным отклонениям в моем поведении, стиле и образе жизни.

Школа стартовала у меня в детском саду №29, где с нулевого класса я начал постигать грамоту. Учительница Людмила Михайловна – прекрасная женщина, умная и красивая была первым педагогом в моей жизни. Хотя уже тогда я заприметил особое её отношение к некоторым ученикам, которые угощали её конфетами, чьи родители часто с ней пересекались и о чем-то секретничали, но на мою учебу это никаким образом не влияло, за исключением некоторой обиды из-за разного подхода к оцениванию учеников. Особые ученики оставались особыми до окончания школы, переходя из класса в класс, им уже не приходилось угощать учителей конфетами, потому как те были окутаны вниманием их родителей.

Кроме, Людмилы Михайловны были ещё две учительницы. Наталья Петровна прививала нам любовь к спорту и учительница музыки, которая оставила в моей памяти только свой образ.

Физкультура проходила на спортплощадке детсада, и нечего особенного из себя не представляла то ли по причине лени Натальи Петровны, то ли программа была такой скучной, потому ограничивалась зарядкой и игрой в выбивала.

Гораздо интереснее было с Михаилом Вадимович, который приходил после тихого часа в синем спортивном костюме с лампасами, забирал нас в спортзал и там, примерно около получаса, мы лазали по гимнастической стенке, канатам, прыгали и кувыркались, чего с Натальей Петровной и представить было невозможно.

А после занятие Михаил Вадимович разрешал проверить его пресс, как по очереди, так и всей толпой. Мы с радостью своими детскими кулаками месили его в живот, на что он лишь дружелюбно улыбался. Дни его посещений мы знали и с нетерпением ждали новых его занятий, но в один из дней, после тихого часа, он не пришел, что некоторыми из нас было встречено слезами, и больше не появился вообще.

Михаила Вадимовича я встретил спустя 10 лет, когда школьные друзья потянули меня с собой на Гагарин в секцию кикбоксинга. Они записались туда в сентября, во время моего отсутствия в школе из-за поездки в санаторий «таврида», в Евпатории, куда я попал с одноклассниками благодаря случаю и настойчивости в подростковом кабинете 4-й поликлиники.

В тренере я узнал Михаила Вадимовича, как оказалось известного боксера, а ныне одного из лучших рефери профессионального бокса в стране. Встреча меня удивила своей неожиданностью и случайностью, которых вместе с разного рода совпадениями, возможно после того дня, стало немало в моей жизни и о чем расскажу как-нибудь позднее.

Самым же удивительным была реакция Михаила Вадимовича, когда я подошел спросить у него разрешения на посещение секции.

- А я тебя знаю, - улыбаясь, как тогда в детском саду, сказал он и начал пересказывать моменты из тех детсадовских занятий. Мы мило пообщались, но я так и не смог понять, почему он запомнил меня, ведь прошло десять лет, и я из 6-тилетнего мальчика превратился в 16 летнего подростка с естественными внешними изменениями. Почему лишь меня он запомнил, ведь на кикбоксинг вместе со мной пришли ещё три человека, с которыми я прошел путь от яслей до выпускного, одиннадцатого класса. Их Михаил Вадимович не признал.

После нулевого класса Людмила Михайловна отвела нас в настоящую школу, в которой уже не было тихого часа и воспитателей. В школу не приводили родители и не забирали из неё. Туда ходить нужно было в синих брюках и такого же цвета некомфортном пиджаке, которые назывались школьной формой, которую я вместе с папой ездил покупать в Гомель, где увидел непонятную тогда для меня и написанную явно с ошибками фразу «книги дзетям».

Я стал учеником 2-го «И» класса и командиром звездочки, на которые был разбит класс. Мне купили сумку для школы, мечту тогдашних школьников и надели на шею красную ленту с ключом от квартиры, как тогда поступали все родители, чтобы не потерял.

Физкультура также стала интересней. Учителем у нас был Василий Николаевич, который также являлся тренером по велоспорту, а велобаза размещалась сначала на первом этаже общаги по стахановцев 1, а потом в двухэтажном здании продленки, которую с главной стороны закрывали могучие ели.

Помню, как мы с Фитей, моим кузеном, который в те времена Фитей еще не был, а был просто Калошей, тусили с другими такими же, как и мы, пацанами на продленке. Наше внимание привлекли старшие ребята с велобазы, по локти в мазуте чинившие свои велики, перевернутые колесами вверх.

В одном из старших я узнал Пилю, знакомого мне по общей деревне парня, который также жил на Шерстянке. В те времена разница в четыре года казалась существенной и потому с некоторой опаской, но я все таки подошел к нему и попросил прокатиться.

Как ни странно, но Пиля улыбнулся и дал мне велик. Рядом стоявший Фитя тоже хотел прокатиться и, прочитавший это в его глазах Пиля, дал ему велик своего друга.

Сказать, что радости были полные штаны, значит не сказать ничего. Мы взлетели на велики и погнали в сторону нашей школы, которая в те времена являлась начальной и развалилась в том же году по причине своей аварийности.

Скорость казалась невероятной и возможно я чувствовал бы себя, как минимум пилотом формулы-1, если бы знал тогда о её существовании. Я несся впереди, Фитя всячески пытался меня нагнать. Неожиданно на пути нарисовался пионер, в коричневом школьном костюме, белой рубашке и красном галстуке. Немного впереди пионера, слева от меня, была раскрытая шахта, как это ни удивительно, но подобное было возможно и в советские времена.

Я обогнул пионера справа и оглянулся на Фитю. Фитя же пытался объехать пионера слева, куда тот и свернул, рассчитывая, что Фитя, подобно мне, свернет вправо. Осознавая решительность Фити, пионер сделал пару шагов в другую сторону. Неожиданно для него Фитя также поменял планы и свернул вправо. Видимо, отчаявшийся уже пионер, сделал последнюю попытку разминуться, и снова вернулся на исходную позицию, то есть на пару шагов влево. Неистовый Фитя, движением руля влево, непроизвольно пошел на таран.

Было ли это отмечено в милицейских протоколах или на страницах свежего номера «Пионерской правды» не знаю, но на улице текстильщиков произошло ДТП. Свежеиспеченный октябренок Фитя совершил наезд на пионера, который от столкновения с велосипедом упал в рядом открытую шахту. Велосипед остался на месте столкновения, а Фитю отбросило на тротуар.

С места преступления мы скрылись моментально и благодаря мягкотелости пионера велик не пострадал, потому мы со спокойной совестью вернули средства передвижения Пиле и его другу.

Зимой были лыжи. В это тяжело поверить, но в снежный день физкультуры мы несли лыжи из дому в школу и ставили их в классном углу в ожидании физры. Как не удивительно, но лыжи дома были у всех.

Перед физкультурой мы в классе переодевались в спортивную форму, так как в ней приходить в школу было нельзя, только в школьной. Брали лыжи и на улицу.
Гоняли возле школы, в парке, который тогда сказочным городком назывался, на ЛТП (так называлось поле возле лечебно-трудового профилактория). Так как горок рядом не было, а всем хотелось именно на них показать свой класс, то ездили по кругу за Василием Николаевичем, который шел первым, делая лыжню.

Важнейшим же для нас и самым любимым был лыжным спринт. Разделившись попарно, мы по взмаху руки Василия Николаевича неслись наперегонки 30-тиметровую дистанцию. Здесь не было равных Мамонту, в то время ещё Каше, который прекрасно научился именно бегать на лыжах. Он, подобно легкоатлетическому спринту, отрывал попеременно ноги вместе с лыжами от земли и бежал, в то время как остальные ехали классикой, не отрывая лыж от земли. Любой из заездов, в котором участвовал Мамонт, заканчивался его победой. Все злились и обвиняли его в нарушении правил соревнований, доказывали, что нужно именно ехать на лыжах, а не бежать, на что Мамонт демонстрировал надпись на лыжах, «спортивно-беговые», и разводил руки в стороны.

Во втором классе я впервые узнал о кроссе. Василий Николаевич разработал маршрут кросса, дистанция которого проходила вокруг двух детсадов, 2-го и 29-го, и школы с финишем возле центрального входа в большую школу, где учились ребята от 5-го класса.. Один круг равнялся одному километру . Пацаны бежали три, девчонки – два.

Временных нормативов не было, а соревновательный принцип поддерживался условием получения пятерки первым пяти стайерам. Относительно отметок участникам, финишировавшим вне пятерки, информации в моей памяти не сохранилось.

Первый кросс мне удался, пусть и не полностью. Я хотел, как и сейчас хочу, быть первым, но физическая форма четверых моих однокашников была лучше. Я финишировал пятым, о чем до сих пор хранится запись в дневнике за 2-ой класс, «5 место – 5» и роспись Василия Николаевича.

Учитель Василий Николаевич был классный. Он бегал вместе с нами, прыгал, подтягивался, играл в футбол. Он был наш, он был свой, его любили и уважали, пусть и было нам лишь по 7 лет.

Помню, как мы резались в коробке уже после уроков. Вдруг через забор прыгает Василий Николаевич и говорит: «Пацаны, я с вами!». Перехватывает у кого-то мяч и погнал к воротам.

- Ура!!! – заорали мы, и за ним.

Легко представить наше разочарование, когда придя в третий класс, вместо Василия Николаевича мы обнаружили, известную нам по нулевому, Наталью Петровну.

Последним летом в один из жарких, голодных дней я был в бане на золотом. Денег у меня как обычно не было, и с банщиками я расплачивался, когда хотел основательно попариться, а не шариться на пару заходов, алкоголем, в основном вином, запасенным мною во время недолгого пребывания в штате сотрудников компании «дельта-фуд».

Поднимаюсь по крутой лестнице, которая помогает более комфортно подняться по обрыву к бане и на лавке возле вагона, в клетчатых плавках, красного и в березовых листья, от недавнего выхода из парилки, вижу … Василия Николаевича.

С радостью на лице от приятной встречи направляюсь к нему. Он поднимает голову, смотрит на меня, серьезное его лицо озаряет улыбка, протягивает мне руку и говорит:
- Привет, ….! – называя меня по фамилии. Он меня вспомнил!!! У него же таких учеников сотни были, если не тысячи, а он меня не забыл, так же, как десятью годами ранее Михаил Вадимович. 

С последней моей с ним встречи прошло около двадцати лет, я изменился более существеннее, чем во время встречи с Михаилом Вадимовичем. Он же помнит, как меня, так мою фамилию и события тех времен. Мистика!!! Имя только запамятовал, но это было бы совсем невероятным.

Погнали мы с ним в парилку, говорили о прошлом, настоящем и будущем. Вспоминали «пирожок», на котором он тогда рассекал, велобазу, где в его распоряжении было ПЯТЬСОТ велосипедов, и много всего обговорили.

- А как тот пацан, который всех вас на лыжах уделывал? – смеясь, спросил он у меня.

В последний раз я видел Мамонта три года назад, когда ожидая электричку в Бобровице, после очередного неудачного поиска работы, мы встретились в здании вокзала.

С Мамонтом я познакомились ещё в яслях, когда нам и по три года не было. Учились вместе в школе до начала десятого класса, в первые дни которого он был отчислен по причине прогула двух первых дней учебы. Это была официальная версия. Реальная же причина была в том, что некоторые из набранных в июне в оба десятых класса 70 человек, в сентябре оказались лишними. Осенняя норма уже не предусматривала 35 человек в классе, и лишних пять человек из класса выбросили под разного рода предлогами. Потому Мамонт аттестат о среднем образовании получал уже в другой школе, соседней с нашей.

Мы вместе с ровесниками, друзьями того времени, прячась от взрослых, курили в детстве и пили пиво, которое покупали на полученные от родителей деньги для месячного питание в школьной столовке. Вместе, тайком от родителей, гоняли купаться на теплый, начиная с 10 лет.

Вместе перепробовали множество секций, от выжигания до байдарок, от бальных танцев до борьбы.

Лет в пятнадцать спорт перестал Мамонта интересовать в любых проявлениях. Его часто можно было встретить в компании старших, обладавших дурной славой, и слышать рассказы знакомых о состоянии, в котором его видели и его образе жизни.

Позднее его часто встречали то на рынке, предлагавшего кому-либо купить бутылку шампуня или краску для волос, то он заходил к кому-то домой, предлагая пару килограммов сахара или видеокассеты.

Пару лет назад он зашел ко мне и попросил у мамы мясорубку, якобы сделать фарш у парня из моего подъезда. За ту неделю он взял мясорубки не у одного из своих старых друзей и одноклассников.

Он стал наркоманом и начал колоться ещё до окончания школы.

Время до отправления электрички, и весь путь мы провели вместе. Он, что было неожиданным для меня, говорил о боге и цитировал евангелие, рассказывал о прохождении реабилитации в одной из деревень и о новых для него радостях в жизни.

Я не верил в полное его освобождение от наркозависимости. Действительно, через пару недель по возвращению из деревни на шерстянку он начал снова.

В школьные годы он классно стоял в воротах, он замечательно пасовал и был хорошим разводящим в волейболе, секцию которого мы посещали и не один раз участвовали в общегородских соревнованиях.

Ему было 25. Уже год его нет.



продолжение будет