Облака...
Я люблю красивые вещи, мне нравится что-то придумывать и создавать, мне доставляет удовольствие любоваться дикой природой. Лёгкий морской бриз и ураган вырывающий деревья вместе с корнями; штормящий океан и тихий горный ручей; закат солнца за сопки и пламя костра у палатки; осыпанный полевыми цветами луг и воющий в тайге гнус.… Любой фрагмент природы прекрасен. Воздух, вода, огонь, земля…
Но моя стихия – небо. Воздух самая безопасная стихия, ведь человека может убить вода, может огонь, может земля, но небо может только увлечь в свои облака – объятья, никогда не причиняя вреда.
В одном из рассказов я пытался предать свои ощущения от первого шага в небо, вложив их в уста выдуманной мной девочке Анжелике:
…
Свежий предрассветный ветерок едва касался июньской травы, играя с капельками росы. В воздухе витал пьянящий аромат полевых цветов, перемешанный с лёгким, завершающим и подчеркивающим утончённый цветочный букет, запахом авиационного керосина, кружил голову и вызывал неописуемый восторг. Первые лучи крадучись пробирались из-за горизонта и с едва уловимым металлическим звоном отражались от серебряного борта вертолёта. Возможно, это звенела тишина, а возможно отдавались эхом удары собственного сердца и удары сердец десятков молодых бойцов ожидающих свой первый и запоминающийся на всю жизнь парашютный прыжок. Ещё мгновение и благоухающую, зачарованную, кажущуюся чудесным сном, тишину прервал глухой гул винтов, переходящий в рев невероятным чудом сохранившегося сказочного дракона.
…
Вертушка стремительно набирала высоту. От этой стремительности и мощи захватывало дух, закладывало уши, и потому рёв мотора не казался уже таким оглушительным. Под ложечкой предательски засосало, по спине побежали мурашки, появилась дрожь в коленях, переходящая в слабость, и ладошки стали слегка влажными.
- А в низу страна Афганистания, разлеглась в квадратиках полей…, - вспомнились слова из услышанной когда-то песни.
Действительно – разноцветные квадратные, трапециевидные и треугольные лоскутки полей, и переплетающиеся нитки дорог, и огромные деревья - как кусты или трава, и машины - как игрушечные, и люди внизу – как маленькие суетливые букашки. А облака! Такие пышные, огромные и такие близкие. Казалось, протяни руку и уже сможешь прикоснуться и зачерпнуть пушистую мякоть. Нырнуть бы с разбега и утонуть в обволакивающей перине облаков!
Ход чарующих и убаюкивающих мыслей прервал короткий и пронзающий, как кинжал, гудок.
Бортмеханик распахнул дверь и в легкие ворвался холод. С непонятным, жутким грохотом и хлопками стабилизирующих парашютов, десантники один за другим уходили в бездну. Вот уже Анжела у обреза двери. Взгляд в карие глаза выпускающего и, после одобрительного кивка, решительный шаг в пустоту. Ураган в лицо, в тот же момент хлопок и «стабилка» подхватывает, сильно и надёжно, как кошка своего котенка, и тянет куда-то, то ли вбок, то ли вверх, то ли к земле! Ужас от ощущения собственной беспомощности и тут же презирающие страх, заученные мысленные щелчки длинной в целую вечность:
- Пятьсот двадцать один! Пятьсот двадцать два! Пятьсот двадцать три! Кольцо!
Рука со звеном ручного раскрытия несётся вдоль ноги к правой пятке, без, даже едва заметного, усилия. Ощущение, как будто тебя потянули за шиворот, шелест наполняемого купола, что-то сыпется на голову.
- Вот черти! Когда в купол земли насыпали? Ведь сама укладывала и ни на шаг не отходила! – вспомнила Анжела неписаный обычай крещения землёй в небе, принятый для совершающих первый прыжок десантников.
И тишина! Какая тишина! Сразу захотелось петь, кричать и смеяться!
- Я ЛЕЧУ! Я ПТИЦА! Я АНГЕЛ!
Осмотрелась в воздухе.
- Купол такой большой и белоснежный, цел и все стропы на месте!
Поудобней села в подвесной системе.
Порядок. Никому в стропы не попадет и до деревьев далеко. Внизу поле, необъятное, бесконечное поле. И всё вокруг красочное, даже красивей, чем через иллюминатор вертолёта. И небо особенно синее, не такое, как с земли! И тишина!
- Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, НЕБО!
Как часто мы достигаем единения с природой? Не слишком ли часто сдерживаем порывы своей фантазии?
…Давно желаю, чтобы сбылась моя мечта, и я мог делать такую мебель, какую хочу, а не только ту, унифицированную, что кто-то может себе позволить. Желаю тюнинговать автомобили для собственного удовольствия и радости мечтателей выделяющихся из серой массы.
Когда-то по Чернигову будет ездить такой автомобиль. Неважно, какой он будет марки, важно, что в нем будет отображена мечта о небе и облаках…