"Генерал в серебряном гробу", или Частный случай поручика Красовского

На закрытом кладбище в Яловщине бывает не так уж много народу. В стороне от основных аллей, под высокими березами, стоит небольшой черный памятник. «Здесь покоится прах поручика Новгородского драгунского полка Русской Императорской армии Красовского Владимира Михайловича, 1887—1914».
Почему офицер, погибший в 1914 году, похоронен на кладбище, открытом в начале 70-х?

36 лет назад

Малюсенькая, в двести слов, заметка на последней странице «Деснянской правды» за 1974 год — рядом с новостями о футболе и результатами «Спортлото»… Рубрика: «Пригоди», заголовок: «Знахідка в ниші».

«У дворі невеликого будинку по вулиці Пролетарській в Чернігові під час земляних робіт робітники натрапили на металеву труну, що знаходилась у ніші. Ніша була викладена цеглою, а зверху покрита розчином вапна. Труна виявилась цинковою, з досить різноманітними прикрасами.
Дослідження її провели працівни-ки Чернігівського державного архітек-турного заповідника, історичного музею та судово-медичний експерт. Виявилось, що місце знаходження труни не випадкове, бо саме в цьому районі була колись Воздвиженська церква з цвинтарем.
Коли відкрили труну, що була запаяною, то побачили майже повністю муміфікований труп. Це сталося через сприятливі погодні умови, в яких опинилось тіло небіжчика.
Небіжчик — зовсім молода людина у формі офіцера царської армії, що, очевидно, загинув на фронті першої світової імперіалістичної війни. Такий висновок можна зробити завдяки добре збереженому одягу та особистим речам небіжчика.
Як же він опинився в Чернігові? Мабуть, тіло було перевезене за клопотанням батьків, які були досить багатими людьми.
С. ПОЛОВНИКОВА, старший науковий працівник Історичного музею».

"Гроб нашли!"

С председателем областной организации Украинского общества охраны памятников истории и культуры Константином Ягодовским мы встречаемся на улице Сережникова — в ста метрах от места, где когда-то стояла Воздвиженская церковь. Здесь, на бывшей Воздвиженской, жили когда-то Красовские, были прихожанами этой церкви — на ее погосте и был похоронен поручик.
— На этом месте, — начинает рассказ Константин Игоревич, — проходила когда-то одна из самых длинных улиц Чернигова, носившая название Воздвиженской. Называлась она по имени церкви Воздвижения Креста Господня, простоявшей до Второй мировой войны и, как и весь центр Чернигова, уничтоженной бомбежками. Соседние храмы, являющиеся памятниками архитектуры, восстановили. А эту церковь, относительно молодую, 50-х годов 19 века, не посчитали нужным. В ее окрестностях вырос жилой квартал, а на месте самой церкви появился трехэтажный корпус Гипрогражданпромстроя.

***

Здесь нужно сделать пометку для читателя: вспомните, где стоит памятный знак на месте гостиницы «Царьград» возле «Янтаря». Если пройти от него в глубь двора метров 200, вы как раз и окажетесь там, где стояла Воздвиженская церковь.
— От улицы Воздвиженской здесь осталось всего два старинных домика. А в пятиэтажном доме, по соседству, жила наша семья. В этом дворе я, тогда 14-летний подросток, и наблюдал события, которые произошли здесь в 1974 году и которые вас интересуют.
В 1974 году во дворе одного из этих домиков (в котором тогда жили три семьи) велись работы по прокладке канализации (оборудовали туалет «типа сортир»). Приехал маленький экскаватор, самосвал, стали копать яму — и вдруг ковш экскаватора обо что-то ударился и кто-то закричал: «Земля обвалилась!» И действительно, в земле открылся какой-то провал. Работы прекратили — оказалось, что рабочие попали на кирпичную кладку. Вначале решили, что это какой-то старый подвал, но затем прошел новый слух: нашли гроб!

Сплетение судеб

Памятник на могиле поручика Красовского был поставлен только в прошлом году — хлопотами киевлянки Елены Малышко, которой он доводится дальним предком. Открытие памятника было приурочено ко дню рождения Владимира, 15 сентября. Освятил могилу о. Дмитрий, священник из Старого Белоуса.
Елена Евгеньевна Малышко, ведущая род от черниговских дворян Березовских, не первый год занимается поисками своих корней — параллельно восстанавливая сведения о местном дворянстве вообще. Ее усилиями потихоньку возвращается к жизни и усадьба Березовских в Старом Белоусе, где проводятся теперь так называемые Старобелоусские чтения — встречи историков, краеведов, потомков старинных семей…

О том, что в 70-х годах в Чернигове была обнаружена могила офицера царской армии, и о том, что этот офицер — ее родственник, узнала, сопоставив семейные истории и краткие сообщения в письмах. Что интересно — бабушка и дед Елены Евгеньевны в день, когда саркофаг с телом Красовского привезли на старое русское кладбище, были там. Но тогда и не подумали даже, что это, возможно, Володя Красовский…
— Все это происходило на Деды, поминальные дни, которые в 74-м году выпали на 25 мая, — рассказывает Елена Малышко. — И они приехали на старое русское кладбище привести в порядок могилы (там много захоронений наших родных) и провели там почти целый день. Их окликнули какие-то прохожие: «А вы не хотите посмотреть: там царского генерала привезли хоронить?»
Бабушка не пошла, побоялась — а дедушка пошел и рассказывал потом, что лежал в открытом гробу молодой юноша, никакой не генерал, просто офицер в полевой форме — даже с заплаткой на брюках. Выглядел он моложе своего возраста, и в описании указано: «молодой человек 20—25 лет», а на самом деле ему было 27…

Эти же события наблюдал другой их родственник, занятый неподалеку на дорожных работах, — об этом же пишет и прабабушка Елены Евгеньевны. Она, кстати, первой догадалась, кто именно был перезахоронен, с ее найденного письма и начались поиски могилы Красовского. И именно это письмо внесло небольшую путаницу: «Я очень рада, что Володю похоронили на старом кладбище», — говорится в письме. А Красовского там не похоронили, только привезли ненадолго.

— Поскольку вся первоначальная информация указывала на старое русское кладбище, мы там и искали могилу (кстати, спасибо администрации кладбища, оказавшей нам большую помощь в поисках сведений). Потом все же выяснили, что перезахоронили Владимира в Яловщине.

«Установку памятника разрешить»

«Начальнику КП СКБО
Кулишу Владимиру Николаевичу
Малышко Елены Евгеньевны, проживающей…
Заявление.
Прошу разрешить установку памятника из трех деталей на могиле моего родственника Красовского Владимира Михайловича, перезахороненного на кладбище «Еловщина» в 1974 году.
Малышко Е.Е., 02.09.2009.»

«От линии забора»

— Это место выглядело совершенно не так, как сегодня… — Елена Евгеньевна показывает на высокие кусты вокруг — такие же росли на месте захоронения Красовского. Не было ни креста, ни знака, ни таблички: только заросли. В поисках могилы ориентировались по записям, оставленным Андреем Карнабедом: столько-то метров от ограды кладбища и столько-то — от линии забора...
— Извините, я не поняла: то есть его просто закопали под забором?
— Да. По крайней мере, когда мы приехали, опознавательных знаков никаких не было.

***
— Вы не забывайте, какое время это было, — объясняет мне уже Константин Ягодовский. — Говорили: «Похоронен белогвардеец! Чего о нем беспокоиться?» И никому не приходило в голову, что в 1914 году ни о белых, ни о красных еще и речь не шла!
И думаю, это заслуга именно Андрея Карнабеда — что он настоял на отдельном захоронении, записал координаты и стало возможным отыскать могилу и поставить памятник.
Он же и сделал предположение о том, что найдено захоронение именно поручика Красовского, внесенное в акт осмотра захоронения.

Действительно: «Установлено, что труп кавалерийского офицера царской армии (по знакам отличия — поручика), убитого или умершего от смертельного ранения колющим оружием в правую грудь (отверстие рваное размером 2,5х3 см), мумифицировался. Сохранились светлые русые волосы (короткие) и небольшая клинышком бородка, а также подстриженные усы. Зубы ровные молодые. Лицо продолговатое с высоким лбом. Рост примерно 178 см. Возраст убитого примерно 20—25 лет. По предварительным данным исторического музея, в обнаруженном саркофаге был захоронен в полевых условиях сын черниговского помещика Красовский, убитый в 1914 году».

Случайный свидетель

— …Гроб вытащили и поставили прямо на кучу земли во дворе. Копать, конечно, бросили. Народу было много, и даже я помню, что люди отпрашивались с работы специально, чтобы посмотреть «на генерала в серебряном гробу», — продолжает Константин Ягодовский. — Сначала я тоже думал, что это гроб — на самом деле это был запаянный саркофаг темного металла (потом оказалось — цинковый).
(К саркофагу прилагался «паспорт», из которого следовало, что изготовлен он в Киеве, в бюро похоронных процессий Николая Якубовского. — Авт.).
Его достали, стали судить-рядить, что делать — в конце концов рубилом вскрыли крышку. Этого я не видел, а вот когда открывали крышку внутреннюю — я присутствовал.
По просьбе матери тело Владимира Красовского было доставлено в Чернигов забальзамированным — в цинковом саркофаге. Его-то и приняли в 70-х годах за «серебряный гроб».
— Я хорошо помню, — рассказывает Константин Ягодовский, — что саркофаг этот был очень красиво изукрашен, на четырех львиных лапах, сверху был большой резной крест, а по углам — фигурки ангелов, примерно 20—25 см высотой. Помню и то, что я отлучился на пару часов, а когда подошел снова, увидел: двух ангелов уже не было. Отломали «на память».

— То есть к находке мог подойти кто угодно, оцепления не было?
— Нет, конечно. Вызвали участкового, приезжали периодически какие-то люди на «Волгах»… Приходили периодически какие-то вызванные специалисты. А единственный, кто присутствовал при этом практически от начала и до конца, — это Андрей Антонович Карнабед, тогда еще молодой архитектор. Он же сделал и целую серию фотографий — сохранилась, впрочем, всего одна из них (Вы видите ее на обложке этого номера. — Авт.).
Собралась целая толпа зевак. В яму-то никто не лазил, а к гробу подходили все желающие, заглядывали внутрь … Что меня поразило — лежавший в гробу молодой человек выглядел, как будто вчера похоронили: цвет лица сохранился полностью… Минут через 30—40 труп буквально на глазах потемнел, видимо, из-за доступа воздуха.
Лежавший в гробу военный был одет в зеленоватый мундир с блестящими пуговицами, по левую руку — сабля, на груди — награды, по-моему, четыре. Все щупали мундир: «Как новый!» Кто-то оторвал пуговицу с рукава…

— О сабле в составленном акте никаких упоминаний нету.
— Это одна из загадок этой истории. Я хорошо помню, что она была, я ее точно видел. В акте осмотра не говорится и о наградах: хотя упоминается медальон, фотография, крест…

***

Много лет спустя Константин Ягодовский встретился с участниками экспертной комиссии, подписывавшими акты.
Выяснилось, что никто из них, за исключением академика Карнабеда, не присутствовал при вскрытии гроба — все они были вызваны уже на кладбище. То есть о том, кто и почему снял с мундира награды, знать вряд ли могут… И вряд ли кто-то может сегодня сказать, почему комиссия была создана уже после вскрытия саркофага — а не сразу после обнаружения, почему находка как следует не охранялась и стало возможным мародерство...

«Не представляющие ценности»

На теле Красовского были найдены несколько личных предметов: медальон с фотографией девушки и пучком девичьих волос, крестики, бумажная иконка, вышитый платок с виньеткой в виде сердца с инициалами. Как ими распорядились, в акте осмотра захоронения указано, хоть и неточно.
«Обнаруженные в саркофаге и указанные в акте предметы находятся на временном хранении в Черниговском государственном историко-архитектурном заповеднике до окончательного выяснения.
Изделия из цветных металлов (медальон, крестики), как не представляющие художественной и исторической ценности, рекомендовано сдать в банк».
«Не представляющие ценности». Какой хозяйственный подход! Ну не скифское золото, все же — просто личные вещи. К которым, как кажется, можно было проявить уважение. Но…

Сегодня Елена Малышко пытается выяснить судьбу переданных в запасники семейных реликвий — хотя бы чтоб просто взглянуть и сфотографировать на память.
В частности, вызывает интерес, чей же локон хранил в медальоне на груди молодой офицер.

— Это вопрос, который мне не дает покоя, я всё надеюсь, что найду — конечно, уже не саму эту девушку, но какие-то сведения о ней, — продолжает Елена Евгеньевна. — Эта девушка подарила Владимиру перед отправкой на фронт вышитый платочек — его не забрали в музей, а выбросили. На платке вышиты ее инициалы «А.К.» — это указано в описи. Фотография девушки была при Владимире, но когда тело стали обеззараживать, снимок безвозвратно повредили. Рассмотреть его, тем более снять копию, никто не успел. А локон волос, помнят очевидцы, был совсем светлый…

— В описи упоминаются также нательный крест, медальон… С пометкой, впрочем, «как не представляющие исторической ценности, передать в банк». Какова судьба этих вещей?
— Найденные при Владимире Красовском вещи действительно собирались передать в банк, потом по описи их (те, что показались представляющими интерес) принял Музей исторических драгоценностей, который находится при Киево-Печерской лавре. В экспозиции их там нету, мы спрашивали, скорее всего они где-то в фондах — не может же быть, что их выбросили…

Сегодня

Бывший «поповский» дом на ул. Сережникова, 8а сегодня делят несколько семей, от прежней постройки мало что сохранилось — но в одно из окон вставлена «тех» еще времен решетка, где-то валяются осколки старой керамической плитки. В огороде, говорят, редко-редко, но попадется то монетка, то пуговица. А как-то вырыли и большой валун, может быть, камень с чьей-то могилы. Чтобы не возиться, «вкопали» обратно…

Одна из жительниц дома, Лидия Ивановна Аристова, повторяет городскую легенду о найденном генерале.
— Здесь же всё — кладбище, вон за забором хотели дом строить — тоже кости нашли… Моя соседка видела, как его нашли: говорит, открыли гроб — как живой! А ведь лежал там лет пятьдесят, а может, больше. Потом уже потемнел… Люди сбежались, все хотели посмотреть. А ночью милиция вывезла его.
К жизни на месте бывшего кладбища Лидия Ивановна привыкла, хотя отмечает, что вообще-то место странное. Иногда мебель в комнате начинает трястись: на улице тихо, машин нет — а стекла в серванте дрожат…

100 лет назад

— Родился Владимир Красовский в Старом Белоусе, но детство и юность его прошли в Жеведи, туда же он приезжал на каникулы, уже учась в кадетском корпусе в Киеве, — рассказывает Елена Малышко. — Мы дважды ездили в Жеведь, общались с местными жителями, с тамошним краеведом Михаилом Ефимовичем Прохоренко, с председателем сельсовета Олегом Олеговичем Шишом. Из их рассказов выходит, что Володя Красовский был добрым юношей и, видимо, чутким: собирал вокруг себя местных детей, учил их. У него был фотоаппарат, он много снимал, а фотографии раздаривал… И когда узнали, что он убит (а было объявление в газете «Черниговское слово» о том, что похороны состоятся 26 августа на погосте Воздвиженской церкви), многие жители села пришли его проводить в последний путь. У кого были лошади — на лошадях, а у кого не было — шли пешком.
Публикацию газетную я нашла — в ней говорится, что весь Чернигов был на похоронах, эта смерть многих не оставила равнодушными.

***
О смерти Красовского «Черниговское слово» писало даже дважды: первый раз, сообщая, что доставлено тело погибшего фронтовика, и второй — о собственно похоронах, которые для провинциального и сентиментального Чернигова стали большим событием.

«25 августа… прибыло тело убитого в бою с австрийцами поручика В.М. Красовского. С вокзала гроб с телом героя на траурной колеснице, под звуки военной музыки был привезен в Воздвиженскую церковь.
26 августа, после заупокойной литургии, было совершено отпевание тела. Гроб буквально утопал в живых цветах и венках от родных, знакомых, верного денщика и др. Особенно выделялся по красоте и изяществу венок от однополчан. Священник Диесперов сказал у гроба проповедь, охарактеризовав В.М. Красовского как храброго, неустрашимого воина, геройски защищавшего свое отечество.

Затем под звуки «Коль славен» гроб на руках родственников и знакомых был вынесен из церкви и в ограде состоялись похороны.
На похоронах присутствовали члены местного гарнизона и масса публики» («Черниговское слово», 29 августа 1914 года).
Неделю спустя в этой же газете была опубликована ода на смерть молодого офицера, написанная местной поэтессой Соболевой.
«Пусть будет сладок смерти сон
Под сенью воинских знамен!»

Высокая порода

— Елена Евгеньевна, так кем конкретно вам приходится Владимир Красовский?
— Он троюродный брат моей прабабушки, троюродный прадедушка. Не самое близкое родство, я сама понимаю. И когда мне говорят: «Вы поставили памятник только потому, что это ваш родственник», что я могу ответить? Конечно, я считаю его и родственным, и близким мне человеком. Но это вопрос гораздо более глубокий, духовного какого-то масштаба. Родственников много, всем памятников не поставишь… Это памятник представителю того поколения, той жизни, той интеллигенции — самого высокого уровня интеллигентности и человечности… Какой-то, что ли, высокой породы человечества, каких, может быть, и не осталось уже. Это символический образ — ведь у нас не сохранилось даже портрета. Но мне кажется, что, восстанавливая по крупицам эту отдельную историю, мы помогаем возрождать историю большую, общую…
В эту субботу, 2 октября, мы снова собираем круглый стол в Старом Белоусе. Попытаемся собрать на нем всех членов комиссии — они, слава Богу, здравствуют, нет в живых только Андрея Антоновича Карнабеда. Мне хотелось бы поговорить с ними — чтобы каждый рассказал о 74-м годе теперь, почти сорок лет спустя…

В чем повезло Красовскому

Вся эта история — просто серия толчков к размышлениям. Вот, например: получается, что все построенное вокруг «Янтаря» (и в том самом дворе по проспекту Мира, 17, и рядом с ним) — стоит на кладбище? На костях? Почему же нет даже таблички, подсказавшей бы прохожему, что было раньше на этом месте? Почему никто не думает о том, что эта вскрывшаяся случайно могила — не единственная?

— Лена это первая высказала, я как-то сразу об этом не думал, — делится Константин Ягодовский, — ведь Красовскому очень повезло! Повезло, что могилу обнаружили и его, плохо ли, хорошо ли — перезахоронили. А представьте, что провал никто бы не стал раскапывать! Ну подумаешь, яма: дерьмо может выливаться куда угодно. Соответственно, саркофаг остался бы в земле, на могилу бы просто выливались испражнения, и мы бы об этом не знали и об этом не говорили…

Так вот: сколько таких эпизодов уже произошло? Эта находка — как предостережение людям. Когда вы что-то делаете, подумайте, как ваши действия могут отозваться — не только в памяти, а в самом прямом смысле…

Это один из тех моментов, из-за которых можно потерять всё: и страну, и себя… из-за отсутствия памяти и уважения к прошлому… Нельзя выборочно помнить: что мы считаем нужным, а что — нет. Нужно помнить всё.

Справка

27-летний черниговец Владимир Красовский погиб в бою с австрийцами 17 августа 1914 года подо Львовом. Он — одна из первых жертв Первой мировой. Умер от колото-резаной раны, нанесенной, вероятно, копьем. Спустя 60 лет после захоронения его могила на бывшем погосте Воздвиженской церкви была вскрыта и тело поручика перезахоронено на кладбище в Яловщине.



Елена Малышко у могилы поручика Красовского



Корпус института стоит как раз на месте церкви

Вера Едемская, фото из архива Константина Ягодовского, еженедельник «Взгляд», №39 (173)

Хочете отримувати головне в месенджер? Підписуйтеся на наш Telegram.